АНДРЕЙ СТЕПАНЕНКО

ИЗБРАННИК

Сотни женщин мечтают исполнить каждое его желание, а сотни мужчин, не раздумывая, пожертвуют жизнью, чтобы он остался с ними.

Такова видимая часть полученного вчерашним аспирантом биофака Александром Никитиным странного наследства.

Есть и невидимая: вся администрация маленького северного города - от милиции до мэра - спит и видит его за решеткой, а местная золотопромышленная мафия - в гробу.

Но главное, никто, кроме самого Александра, даже не пытается разобраться в причинах массового психоза, охватившего городок...

Часть первая

ПРИЗРАК СИЛЫ

Поначалу, когда мотор "кукурузника" чихнул и заглох, никто ничего не понял. Но когда в наступившей тишине послышалась целая серия судорожных щелчков, а затем яростный мат пилота, народ встревожился и зашевелился.

- Чего это? - настороженно повернулась к Сашке соседка - приятная дама за тридцать.

- Технический перерыв, я думаю, - бодро отшутился он и сунул так и не раскрытый томик великого Кастанеды в рюкзак.

И в следующий миг самолет вздрогнул, повалился набок, сердце выскочило в горло, а его самого сорвало с сиденья и швырнуло в объятия белой как полотно соседки.

И тогда народ закричал.

Позже, пытаясь детально вспомнить, что и как происходило, Сашка будет постоянно застревать на этом моменте. Пронзительный и яростный крик еще живых людей и холодное, мертвое - уже мертвое - безмолвие машины. В этом и был ужас.

* * *

Его часто будут спрашивать, что он тогда почувствовал, и Сашка не будет знать, что ответить.

Нет, он прекрасно все видел и слышал потом, спустя много дней и даже недель, мог вспомнить, кто где находился, кому какой голос принадлежал и даже запах... он запомнил мельчайшие оттенки запахов: обивки сидений и обшивки салона, шерсти свитеров и пота, кофе с молоком из лопнувшего термоса и запах младенца, орущего через два кресла от него. Он воспринял и запомнил цвета и звуки, форму, фактуру и запах каждого предмета и человека.

И никаких мыслей. Никаких эмоций. Вообще ничего своего!

И только потом, когда его вдавило в кресло, он испугался. Наверное, потому, что осознал: самолет выровнялся, а значит, есть надежда. Этот мгновенный, запоздалый и очень глубокий испуг и был, пожалуй, первым посылом изнутри, первым, что он ощутил за все эти бесконечно долгие шесть или восемь секунд.

Натужно взревел очнувшийся от обморока двигатель, и Сашка увидел, как за иллюминатором, близко, нестерпимо близко проносятся светло-желтые кроны осенних лиственниц. Самолет встряхнуло, Сашку снова кинуло на соседку, и народ, вторя нежданно ожившему двигателю, протяжно, отчаянно взвыл. И слышалась в этом вое такая безнадежная тоска по чуду, такое желание жить, что Сашке стало еще жутче. А потом был удар, и всех их единой кричащей волной швырнуло вперед, в сторону открытой пилотской кабины, затем жуткий треск, и лишь тогда самолет, крутнувшись вокруг себя, накренился и встал.

* * *

Первым ломанулся к двери высокий черноусый мужик с разбитым лицом и глазами навыкат. Поискал бог знает кем и когда выломанную ручку, не нашел и начал судорожно биться в дверь плечом...

Сашка заставил себя собраться, энергично выдохнул, приподнялся и окинул салон взглядом. Кривился от боли, поддерживая руку на весу, коренастый рыжий мужик; рядом с ним худенькая, хорошо одетая женщина трясущейся рукой сыпала из пузырька таблетки, белым ручьем падающие мимо ладони на пол. Кое-кто еще тихо подвывал.

Салон так и оставался под креном градусов эдак в пятнадцать, и Сашка протиснулся мимо сползшей в проход необъятной бабули в сером пуховом платке, бросился по наклонному полу в сторону пилотской кабины, перепрыгнул через чьи-то ноги и уже в дверном проеме замер. Летчик сидел, запрокинув голову назад и бессильно свесив руки по сторонам кресла, а на белом, почти асбестовом лице отчетливо алел кровавый рубец.

- Эй, друг! - нерешительно позвал его Сашка и шагнул вперед.

Всмотрелся в широко открытые глаза и сразу понял: готов. Преодолевая себя, пощупал под скулой пульс, убедился, что его нет, и начал искать ключ от дверей - там, позади, народ уже рвался к выходу, а дверь, пусть и обшарпанная, но все-таки еще надежная, не поддавалась.

Сашка глянул в окно. За лобовым стеклом пронеслись по зеленому полю несколько фигур: плотный, мордатый мент без фуражки, двое бородатых парней в летных бушлатах, женщина в яркой оранжевой накидке - люди спешили на помощь.

Он еще раз окинул кабину взглядом, заметил что-то вроде "бардачка", заглянул внутрь, но ключа не обнаружил. Вздохнул, повернулся к мертвому летчику и быстро ощупал теплые брючные карманы - пусто. Пассажиры сзади уже вовсю колотились в дверь:

- Откройте!

- А-а!

- Откройте нас!

Сашка еще раз осмотрелся и внезапно увидел то, что искал. Ключ валялся в сторонке, на полу. Сашка схватил его и развернулся. Пассажиры бесформенным серым пятном уже сгрудились у выхода, умоляя, чтобы их выпустили, а те, что прибежали на помощь, с таким же усердием стучали снаружи, требуя, чтобы кто-нибудь открыл дверь изнутри.

Он быстро, хватаясь руками за наклонные кресла и скользя по наклонному полу, пробрался к хвосту толпы и протянул руку вперед:

- Эй! Мужики! Ключ передайте! - Его не слышали.

- Эй, ты! В камуфляже! - гаркнул он, превозмогая крики и натужные стоны. - Ключ, говорю, передай!

Парень в пятнистой куртке обернулся, недоуменно глянул на сунутый ему прямо под нос, поблескивающий металлом предмет и, было видно, врубился. Схватил и передал дальше:

- Эй! Мужик! Держи!

Сашка потянул ноздрями: в воздухе отчетливо пахло бензином.

"Этого еще не хватало!"

В глаза ударил яркий свет, Сашка дернулся, а стоящие перед самыми дверями с воплями повалились в провал дверного проема. И дышать сразу стало легче. Хотя и запах бензина стал невыносимо отчетливым.

"Успеть бы!" - мелькнула мысль. Судя по тому, как паскудно сел "кукурузник", у него вполне мог лопнуть какой-нибудь там топливопровод.

- Никому не курить! - превозмогая неловкость от своей "противопожарной" активности, крикнул Сашка и отметил, что пассажиров уже принимают снаружи чьи-то заботливые руки.

Точно. Справа покрикивал, торопя пассажиров, тот самый мент без фуражки, а слева стоял кто-то из техперсонала.

- Давай, бабуля, - ухватил Сашка под локоть оставшуюся позади всех бабку в сером пуховом платке, подвел ее к выходу, сдал на руки разношерстной "спасбригаде" и спрыгнул сам.

- Ты последний?! - возбужденно крикнул ему в самое ухо мент, и Сашка невольно отстранился и машинально отметил, что на том - подполковничьи погоны.

- Там только летчик, - мотнул он головой в сторону самолета. - Но, по-моему, он уже всё... того.

Подполковник матюгнулся и, уцепившись руками за края проема, с усилием подтянулся и забросил грузное тело внутрь.

- Помочь? - подался вслед Сашка.

- Не ты, - мотнул головой мент и властно щелкнул пальцами кому-то за Сашкиной спиной: - Колян! Давай сюда!

Бородатый Колян протиснулся мимо Сашки и последовал за милиционером, а вокруг самолета уже суетился техперсонал, отгоняя еще не оклемавшихся до конца, но уже вспомнивших, что часть вещей осталась внутри, пассажиров.

И в этот момент его жестко взяли под локоть.

- Пройдемте, гражданин...

- А что слу... - начал он и смолк.

Это были менты, и лишь теперь Сашка испугался по-настоящему. Связь между происшествием в небе и его задержанием казалась очевидной.

Его отвели на несколько метров к уже подъехавшему милицейскому уазику и торопливо охлопали по карманам. Вытащили паспорт, передали старшему, затем - записную книжку - в том же порядке, портмоне...

- Что в рюкзаке? - Сашка растерялся:

- Белье, продукты...

- Откройте.

Сашка кивнул, присел, расстегнул рюкзак и огляделся по сторонам. Там, на самом краю поля, кому-то истово махали руками.

Остро воняло бензином. Из открытой двери милицейского уазика доносился голос радиокомментатора, пугающего привычных ко всему северян какими-то особо жуткими погодными метеоусловиями, и Сашка отметил, что зеленая трава на поле уже подморожена...

- Достаточно.

Его отстранили, вытащили из рюкзака и деловито пролистали томик великого Кастанеды, вывернули на мерзлую траву стопку чистых рубашек и пакет с провизией, тщательно прощупали дно и начали совать всё обратно.

- С какой целью прибыли?

- Работать, - повернулся к офицеру Сашка.

- На прииск?

- На ихтиологическую станцию. - Проводивший досмотр багажа раскрасневшийся сержант разогнулся и глянул в сторону начальства.

- Можете идти, - разрешил офицер, вернул паспорт, портмоне и записную книжку и - надо же! - взял под козырек и улыбнулся: - С приездом.

Сашка молча застегнул рюкзак, закинул его на плечо и обогнул источающий запах бензиновых паров самолет. Мимо бегом протащили носилки с мертвым пилотом. Люди, стоящие на краю летного поля, кому-то все еще махали руками, но дяди Жени он среди них не видел. Было немного досадно. Сашка искренне рассчитывал на радостную встречу со своим единственным в этих краях родственником, тем более что телеграмму давали. А город, в котором родился и вырос его отец, встретил его аварийной посадкой и милицейским шмоном.

"Ну и что ты ноешь?! - одернул он себя. - Радуйся, что жив остался!"

- Саша?! Никитин?! - подлетели к нему пять или шесть ликующих теток и скромно улыбающийся мужик с окладистой черной бородой и пронзительно синими глазами - те самые, что махали кому-то, стоя на краю поля.

- Ну...

- При-е-хал! - наперебой, восторженно завопили тетки, вручили ему букет роскошных гвоздик, сорвали с плеча рюкзак и потащили за собой.

Сашка ошалело заморгал.

- Евгений Севастьянович сам приехать не смог, - радостно защебетали тетки. - У него прием...

- Светский? - заставил себя пошутить Сашка.

- У него пациенты... - абсолютно серьезно пояснили тетки, продолжая тащить его к автомобильной стоянке.

Сашка смутился: по свежайшим, самым последним данным, дядя Женя работал главным инженером прииска, и при чем здесь пациенты, было неясно. Хотя имя и отчество совпадали.

Бородач открыл перед ним дверь новенького микроавтобуса, кажется "форда", и тетки стремительно, словно муравьи дохлого жука, затащили Сашку внутрь.

- Как похож! - молитвенно сложила руки на груди одна из них. - Вылитый Евгений Севастьянович! Просто красавец!

"Атас! - весело покачал головой Сашка. - Вот это я попал!"

- И глаза такие же умные! - без тени иронии подхватила вторая.

Сашка понял, что краснеет, и отвернулся к окну. "Форд" уже выезжал со стоянки.

- А чего это вы так задержались? - спасая парня, подал голос шофер.

- Сначала посадка, блин, - Сашка напряженно улыбнулся, - если можно так сказать, а потом еще и менты обшмонали...

- Менты?! - разом насторожились мужики.

- Ну да, менты, - пожал Сашка плечами.

- Опять - двадцать пять! - крякнул шофер и ударил по тормозам. - А ну-ка, Олег, - мухой! - там никто из наших не таксует? Если что, тормози!

Синеглазый бородач кивнул и быстро выскочил из машины. Тетки разом притихли.

- А что такое? - поинтересовался Сашка.

- Да-а... - отмахнулся шофер и нервно хохотнул. - У наших ментов опять критические дни наступили! Капусты до месячного плана недорубили!

Сашка понимающе улыбнулся.

Рядом остановилась черная старая "Волга", и бородатый перекинулся парой слов с водителем и метнулся к "форду".

- Саша! Рюкзак! И сам - живо-живо!

Сашка торопливо выбрался из микроавтобуса, и его тут же сунули на заднее сиденье "Волги".

- Не торопись! - энергичным жестом приостановил бородач водителя и упал на кресло рядом с Сашкой. - Дай им вперед уйти.

Сашка криво улыбнулся: манипуляции впечатляли.

Микроавтобус тронулся, начал набирать скорость, но лишь когда он отошел метров на пятьсот, бородач кивнул:

- Давай. Так, следом, и иди.

- Почетный эскорт? - рассмеялся водитель.

- Ага. Эскорт...

Дорога резко пошла вниз, и через каких-нибудь две-три минуты Сашка увидел, что идущий впереди "форд" уже тормозят четверо милиционеров. Остановили. Заглянули внутрь. И - широкий жест: всем выйти. Бородач напряженно отслеживал ситуацию. И только когда они проскочили мимо, с облегчением откинулся на спинку сиденья.

- Возле рощи останови.

- А че так? - удивился водитель.

- Нам дальше не надо.

- Как скажешь...

Они проехали еще пару километров, и бородач сунул шоферу полтинник и сделал приглашающий жест:

- Выходи, Сашок, перекурим.

- Я не курю, - выбрался из машины Сашка и закинул рюкзак на плечо.

- Я тоже, - улыбнулся бородач. - Значит, просто так посидим, воздухом подышим.

Они отошли на обочину и присели на грубо сляпанную из распущенного пополам бревна скамью.

Сашка хмыкнул и покачал головой. Ему было совершенно очевидно, что трюк с пересадкой был исполнен исключительно для него. Но почему?

- Ты ж не местный, - перехватил его взгляд бородач. - Регистрации нет...

- Ну и что?

- Как что? - хмыкнул бородач. - Город на золоте стоит. И ты для них - чужак, а значит, потенциальный перекупщик. Пока отпустят, все нервы на кулак намотают...

Сашка поежился. Его не устраивали ни сама ситуация, ни ее объяснение.

- А вот и наши, - вскочил бородач и зашагал к дороге. - Погнали!

Сашка оторопело последовал за ним.

* * *

"Форд" затормозил, и они погрузились в теплое чрево и попадали на не так давно покинутые кресла.

- Шмонали? - поинтересовался бородач.

- А-а! - отмахнулся водитель. - Только настроение испортили...

К обсуждению немедленно подключились возмущенные таким произволом дамы, и лишь когда микроавтобус перевалил через бугор, а внизу открылся вид на город, все невольно смолкли, а Сашка даже подался вперед, чтобы рассмотреть панораму получше.

Зажатый сопками со всех сторон миниатюрный городок лежал на невысоком пологом плато за рекой. Внезапно выглянуло солнце, и на фоне серого низкого неба и серо-голубых невысоких сопок подсвеченный сбоку золотом лучей городок начал смотреться вызывающе богато.

- Потрясающе, - искренне покачал головой Сашка.

- Видишь, как тебе вся наша северная природа радуется... - обласкала его взглядом одна из теток.

- Да... это знак, - сдержанно и весомо поддержала ее вторая, и все остальные буквально растеклись медовыми улыбками.

Сашка смущенно поморщился и уставился в окно. Они уже миновали мост через узкую бурную речушку с ржавым дорожным знаком "р. Шаманка", и теперь колеса дребезжали по разбитым улочкам с черными, покосившимися от времени и климата двухэтажными, барачного типа домами. Сашка отметил взглядом невысокий беленый памятник Ленину, такую же миниатюрную площадь, трехэтажный дом с колоннами, наверное бывший горком, как вдруг микроавтобус резко свернул, и Сашка обнаружил, что они уже находятся в уютном, закрытом со всех сторон зеленом дворике.

- Это здесь, - повернулся к нему бородач.

Сашка огляделся. Дворик был довольно просторный, но не пустой; окруженный со всех сторон трех-четырехэтажными сталинской застройки домами, но не "колодец". Старый, но на удивление чисто выметенный асфальт, ухоженные клумбы с аккуратно подстриженными кустами по углам и толстенная кривая сосна в самом центре двора. Красиво и со вкусом. Ни граффити на стенах, ни мятых пивных банок по углам.

- Нехило! - присвистнул Сашка и выбрался из машины.

- Еще бы! - улыбнулся шофер и принял у бородача Сашкин рюкзак. - Ты еще квартиру не видел.

- А что, такая особенная квартира? - поинтересовался Сашка, безуспешно пытаясь отвоевать свой рюкзак обратно.

- В этой квартире сам Васильев жил, - охотно пояснил шофер и закинул рюкзак на плечо. - Его в пятьдесят четвертом шлепнули. За хищение в особо крупном...

Сашка криво улыбнулся. Но едва они подошли к дверям подъезда, стало мгновенно ясно, как точно выразил суть дела шофер. Ибо дверь была двойной, резной и высотой не менее двух с половиной метров. Жить за такой дверью и не пострадать за хищение "в особо крупном" было бы даже как-то неприлично.

Они прошли сквозь высоченные подъездные двери, поднялись по гулкой деревянной лестнице на второй этаж, без звонка и без стука открыли дверь, и Сашка в очередной раз оторопел. Потому что видел такие квартиры только в кино: до потолка, пожалуй, метра три с половиной, а площадь... он даже затруднялся сказать.

- Неплохо здесь... живут, - пробормотал он.

В огромной прихожей включили свет, и изо всех комнат посыпались десятки таких же восторженных мужиков и теток, каких-то смущенных девиц, и Сашку принялись зачарованно разглядывать, вполголоса обсуждать и только что не пробовать на зуб.