Чтение 20–й страницы книги ~Посол Господина Великого~

- Ну так иди, навести родственников. Про нас только молчи. Вечерком кликнешь, как потемнее станет. Пред тем вызнай все.

Махнул рукой Демьян, знамо дело, вызнает. Шапку набекрень сдвинув, выехал из лесу.

Всполошились на реке бабы - ну, как лихой человек какой? Ведра с бельем выстиранным побросав, с визгом на холм побежали.

Догнал их Демьян, крикнул:

- Не пужайся, тетка Велисина!

Остановилась Велисина, руку к глазам приложила:

- Ой, бабы! То ж Демьянко, племяш мой, с Паш-озера! Да вырос-то как... Прошло летось-то уж совсем сопленосый был... Ой, гостюшко!

- С Тихвина, с ярмарки еду, - спешившись и идя рядом с теткой, важно изрек Демьян. Шедшие рядом бабы с интересом прислушивались к беседе.

Они здорово замерзли к вечеру, Олег Иваныч и его люди, а больше всех - Ульянка, аж нос побелел, пришлось Олексахе растирать снегом нос-то. Больно Ульянке было, да не ревела девка - терпела молча. Костра не жгли - опасались. Как стемнело - факелы зажгли на погосте, мужиков из леса встречали. Потом и факелы погасли. Тишь наступила - ровно и не погост, а холм пустой. Лишь собаки изредка лаяли, хорошо - ветер оттуда, не чуяли псы чужих-то людишек, в лесной чащобе таящихся.

А морозец-то крепчал к ночи! С коней слезши, переминались с ноги на ногу парни, толкались шутливо, руками похлопывали - все молча, болтать запретил Олег Иваныч - мало ли.

На небе - луна огромная, да и вызвездило! Звезды - яркие, желтые, словно глаза волчьи. Вот Матка - Большая Медведица, а вот, рядом, Малая... Больше не знал созвездий Олег Иваныч - и эти-то с трудом вспомнил, и то после того, как парни растолковали. Уж им-то, охотникам, никуда без созвездий. Бывает, и до ночи в лесу проходишь - потом как в обрат возвращаться? По звездам только...

Совсем уж замерзли, как - чу! - захрустело рядом. Парни - за рогатины. Олег Иваныч меч вытащил.

- Иваныч, тут ли ты?

Ну, слава Богу! Демьян...

- По-скорому надо, - распорядился пришедший Демьян. - Да без лошадей, чтоб не ржали. Акинфий у ворот ждет - откроет. Собаки прикормлены... правда, один черт, брехать будут... Ну, тут уж никак.

- Ульянка! Тебе за лошадьми смотреть.

- Да вы что, сдурели? Хотите, чтоб волк меня съел?

- Да не дело девку в лесу одну оставлять. Олексаха мне там надобен. Придется тебе, Зван. По дороге в распадок коней отгонишь, там и костерок можно. Вот те мясо да баклажка с брагой. Трут да огниво есть ли?

- Найдутся, чай. Не впервой, заночую.

- Ну, тогда - с Богом!

Черной громадой поднимался на фоне серебристого от лунного света неба холм с тыном. Темнели на белом снегу баньки. Затянулась, подернулась свежим ледком прорубь.

Вот и щель в воротах, протиснулись - мужик с узкой бородой, в лисьей шапке - Акинфий, быстро закрыл ворота.

Псы... Ух, и залаяли! Всполошились... Словно и не люди вошли - волки.

- Скорей в избу, - заперев ворота, махнул рукой Акинфий, с сомнением оглядывая гостей. Не маловато ли будет против Ставровых-то?

Тепло!

Очаг, сложенный из камней, в центре избы. Растекающийся под крышей дым медленно выползал в узкое волоковое оконце. Дуло. Из углов, из щелей, с волока...

Демьянова тетка Велисина - высокая, рано постаревшая женщина, с узким, изрезанным мелкими морщинами лицом - поклонившись, молча указала гостям на длинный стол, сбитый из прочного ясеня. У стола, на лавках, сидело все Акинфиево семейство: двое взрослых сыновей с женами да младшие дети - мальчик и девочка, оба лет по пяти. В зыбках из лыка покачивались грудные внуки. На другой половине избы, за загородкой, шумно дышал скот. Коровы, кабанчики, лошадь. Остро пахло навозом.

В большом горшке красной глины, стоявшем посередине стола, дымилась овсяная каша с сочными кусками мяса. Рядом, прямо на столе, грудой лежали весянские ржаные лепешки с просом - калитки. Поклонившись хозяевам, гости уселись за стол. Перекрестились на висевшие в углу образа. Во главе стола уселся большак - Акинфий. Кивнул - все взяли ложки, потянулись к калиткам. Ели... По команде - таскали из горшка мясо. Велисина - большуга - зорко следила, чтоб мяса досталось всем поровну, судя по ее строгому виду - запросто могла ложкой по лбу огреть ослушника. Никто и не торопился. Поговорка - в большой семье мурлом не щелкай - явно не годилась для этих мест. Не торопился и Олег Иваныч - знал: покуда не поедят, никакой беседы не будет. Управившись с калитками и кашей - запили клюквенным квасом. Вытерли губы, помолчали немного...

Жестом руки Акинфий отправил из-за стола лишних, взглянул строго:

- Демьян сказывал, супротив боярина вы... так ли?

Олег Иваныч степенно кивнул:

- Имеется у нас до его здешних людей одно дело. Чужих тут с лета не видали ли?

- Как не видать, видали, - Акинфий усмехнулся, погладил узкую бороду. - Жёнка одна... сказывают - купецка дочь, аль боярыня... и парень. Жёнку-то я сам не видал, а парня видел. Смурной да лицом бел - словно в подполе держат.

- Может, там и держат. Нам бы освободить тех людей надо. Да так, чтоб ни тебя не подставить, ни семейство твое. Тебе ж здесь жить еще.

Олег Иваныч испытующе посмотрел на Акинфия. Большак задумался.

- Так сделаем, - наконец произнес он. - Завтра поутру Игнат - то ключник боярский - на охоту с людишками своими собрался. Вчера еще собак налаживал. Думаю, дня на три к Сало-озеру и далее, к Хундольским болотам... Не раз уж он туда ездит - угодья богатые. Так что на дворе его особливые гости останутся - человек бугаистый, борода куделью - с седмицу уж тут, никуда не ходит, стережет все пойманных... боярыню с отроком. Да людишки, что с бородачом этим, кажись, трое всего. Вот тут и навалитесь! А за три-то дни - успеете куда надо. Только так сотворите, будто ночью то случилось, да и...

Не успел Акинфий больше и рта раскрыть - загремели в дверь, застучали. Собаки - псы цепные - залаяли.

Вышел в сени Акинфий. Гости за оружье - да по углам схоронились.

Долгонько Акинфия не было. Только голоса доносились глухо...

Наконец вошел обратно Акинфий. С ним - мужик в полушубке лисьем, с бородой пегой, бровастый.

- Игнат я, - поклонился мужик гостям с усмешкой. - Ключник боярский.

Ничего не понимал Олег Иваныч. Стоял, словно чурка дубовая, глазами хлопал. Вот, вроде б сговаривались против Игната этого... и что же?

- Дочку мою молодшую изобидел человек боярский Тимоха, - усевшись на лавку, угрюмо произнес Игнат. - Смерти ему хочу и людям его. Да боярина пасуся... На охоту вот уезжаю. А вы... - он хитро прищурился, - вы людишки чужие, вольные... седни здесь - завтра там...

Наконец понял все Олег Иваныч. Ну, хитер ключник! И с Тимохой расправиться - и самому не подставиться... Скажет потом - уехал, мол, на охоту, все честь по чести - приехал: на тебе - перебиты все.

Ну, и то дело.

- Как боярыня да отрок?

- Боярыня ничего себе, хмурая только... а отрок третьего дня плетью исхлестан. За непокорство.

Олег Иваныч сжал зубы. Ну, начнем с утреца ужо.

Утром - засветло еще - выехал Игнат со своими на охоту, по пути в ворота Акинфиевы стукнул - пора, мол. Выглянул из избы Акинфий, кивнул.

Осторожно к усадьбе ключника подошли. Псы цепями загремели, залаяли. Жёнка Игнатова специально псов на цепь посадила, она же и ворота отперла. Махнула рукой - заходите - да на терем кивнула - там они.

С теремом-то сложнее вышло - заперт был изнутри на засовец. Задумался Олег Иваныч, подозвал ключницу:

- Ну-ко, постучи, хозяйка!

Барабанили долго - крепок был сон у шильников. Наконец выглянула в дверь заспанная харя, выпялилась недоуменно на Олега Иваныча.

Так и пялилась...

Олексаха, рядом, за углом схоронившийся, изловчившись, схватил сонного шильника за волосы да вытянул на двор - тут и взяли. Связав, в амбар бросили, сами - в терем.

Высок терем, надежен - не по-местному, по-новгородски выстроен. Печи по-белому топятся, ничуть почти и не выстыло к утру-то...

- Там, наверху, боярыня-то, - указав на узкую лестницу, шепнула ключница.

В три прыжка взлетел Олег Иваныч. Сунулся в дверь - заперто. Не изнутри, снаружи. Замок висел изрядный. Обернулся Олег Иваныч к Олексахе.

- Не пришлось бы кузнеца звать, коли ключи не добудем у шильников.

В этот момент в нижней горнице зашумели. Кто-то громко закричал, звякнуло оружие.

Ладно, в таком разе потерпит пока замок-то.

Надо признать, шильники опомнились быстро. Словно черти, выскочили из горницы в сени, что явилось неприятной неожиданностью для Терентия с Еремеем. Еремей был убит сразу - один из шильников с ходу ударил его кистенем в висок. Тихо, без крика, повалился парень на холодный пол, и темная кровь его лужей растеклась по выскобленным доскам.

- Ах, ты ж! - опомнившись, заработал рогатиной Терентий из Мелигижи. Знатно сработал - парой разбойников на свете меньше стало. Остальные, правда, прорвались. Выбежали на улицу, к воротам. Видно, затеяли спасаться бегством...

...пока не увидали нападавших...

Олег Иваныч, Олексаха, Терентий... вот и все, пожалуй. Олег-то Иваныч думал спросонья шильников взять, тепленькими. Да не получилось тепленькими-то.

Один, два... Шестеро... Шестеро против троих. И кстати, почему-то нигде не видно главного злодея - Тимохи Рыси!

Хоть и не умен особо, да хитер был Тимоха, ухватист. Шум услыхав, в окно змеюгой болотной выскользнул, да к овину. Там покуда и спрятался. Сквозь щели глазищами зыркал. А как увидал, что на дворе деется, - выскочил. Секира в руках изрядная. Махнул шильникам:

- Руби их, робята!

Да в самую гущу бросился...

Только секира над башкой ветром кровавым свистела.

Худо б пришлось нападавшим, ежели б не стали вдруг падать враги, один за другим, словно молнией пораженные. Удар копейный отбив, оглянулся Олег Иваныч - Ульянка, на амбар взобравшись, из самострела в шильников целилась. Эх, девка-девка, велено ж те было у Акинфия сидеть, не высовываясь... Нет, не послушала наказа - по-своему сделала. Ну, выходит, и хорошо, что не послушалась. Помощь оказала изрядную. Вот, кстати, и сам Акинфий! С сыновьями в воротах показался. Все оружны...

Смекнули шильники - плохи дела, побросали оружье, сдались. Все, кроме главного - Тимохи. Тот долго не думал - вскочил на поленницу, с поленницы - на овин вспрыгнул, ну, а там и тын рядом. Перемахнул - да таков был...

Был бы...

Ежели б Олег Иваныч за ним не следил пристально. Знал, за кем...

Бросился сразу следом. На поленницу - эх, раскатилась поленница-то, чуть снова не зашиб ногу, капканом когда-то израненную, но успел, удержался, на овин перепрыгнул. С разбега - через ограду... Хорошо - сугроб с той стороны...

От снега и не отряхивался - некогда было. Вон он, Тимоха, к воротам погостным бежит, шильник... Открыты ворота-то, не заперты. Видно, бабы стирать пошли к проруби, али так, после отъезда ключника, закрыть забыли.

За стеной уж, у бань, нагнал Олег Иваныч шильника.

Ощерился тот, обернулся. Ка-а-ак махнет секирой! Еле успел присесть Олег Иваныч - полбашки б точно снесло! Мечом крутанул... Неудачно - коротковат меч, не достать Тимоху. Тот это дело тоже быстрехонько сообразил, осклабился. Все ближе подбирался с секирой. Ну, подходи, подходи. Какое главное правило фехтовальщика? Правильно - быстрота, натиск... и хитрость. Вообще, фехтование весьма интеллектуальный спорт. Тут как в шахматах - прежде, чем сделать ход, старайся предвидеть возможные ответы. Только, в отличие от шахмат, счет на секунды идет... даже - на доли, на четверти. Тяжела секира Тимохина, да и меч коротковат. А значит, заманивать его нужно атаками ложными. А куда заманивать? Олег Иваныч быстро осмотрелся... Ага - есть куда.

Отступил Олег Иваныч к баньке.

Кругами ходил Тимоха, словно волк, для последнего прыжка примеривался. Размахнулся секирой - да сразу ударил, не давая возможности врагу пырнуть в брюхо, хоть и окольчуженное. Опаслив Тимоха был, опытен. Ну да и Олег Иваныч не на помойке найденный - того и ожидал, вмиг отклонился влево. В последний момент изменил направленье удара Тимоха, левее взял. Ну, и то предвидел Олег Иваныч, успел меч подставить, еще бы не успеть...

Страшной силы удар был - переломилось лезвие надвое.

А вот об этом позабыл Олег, увлекся слишком.

Захохотал Тимоха, секиру для удара последнего поднял...

Прыгнул Олег Иваныч, обломок бесполезный выбросив... Пнул ногами в живот шильника, только кольчужка звякнула. Ха! И чего этим решил добиться? Засмеялся Тимоха, отступил в сторону. В ту сторону, куда и надо было. Не ему, Олегу Иванычу. На желоб ледяной, что от бань вел к речке...

Так, смеясь, да ничего не поняв еще, и покатился вниз по ледяной дорожке... Ухнул прямо в прорубь! Только ледок тонкий стеклами разлетелся, да поднялись по сторонам студеные брызги...

Стрелой скатился к реке Олег Иваныч, секиру брошенную подобрал - не выплыл бы гад! Хоть и тяжела для купанья кольчужица - вынырнул Тимоха, об лед затеребил руками. Увидел пред собой в заснеженных сапогах ноги... Глаза подняв, завыл тоскливо, смерть свою близкую чуя...

Не ведал жалости Олег Иваныч - не тот человек был Тимоха Рысь, чтоб к нему какую-то жалость испытывать - ахнул с размаху секирой - раскроил башку надвое! С хлюпаньем ушел под воду шильник, затянула тело под лед водица студеная...

Туда тебе и дорога, Тимоха Рысь. В геенну огненную, кою заслужил ты вполне делами своими черными...

Усталый, опустошенный, вернулся Олег Иваныч на двор ключника Игната. Солнце из-за туч выглянуло, луч желтый прямо на крыльцо пал, высветил... В сиянье том по ступенькам женщина спустилась. В сарафане простом, в шушуне, на плечи полушубок овчинный накинут. Лицо бледное, исхудалое, под глазами круги синие. А сами глаза - прежние, золотисто-коричневые, блестящие! И волосы - из-под шапки, золотом...

Софья...

Поцелуй долгий, жаркий. С Олега Иваныча аж шапка на снег слетела.

- В подпол поди, Олежа, - обнимая, шепнула боярыня. - Гриша там, вчера еще брошен...

Кивнул Олег Иваныч, разжал объятия. Вошли в нижнюю горницу, Олексаха мечом приподнял половицу. Холодом пахнуло, а уж темень...

- Лестницу тащите, ребята!

- Да не надобно лестницу, - гулко откликнулись снизу, - руку протяните только...

Вытащили отрока. Весь дрожит от холода. Лицо отощалое, узкое, волосы - по плечам. Глаза синие - усмехаются.

- Ну, наконец-то! Явились, не запылились. Давненько вас дожидаемся.

Заплакав вдруг, на шею Олегу Иванычу бросился.

Там же и формы нашли, в подполе. Монеты бесчестные печатать. Упаковали тщательно - на суде пригодятся. Пока схоронили убитых, пока то, се - и вечер подкрался.

К вечеру выехали к Капше-реке всадники боярина Ставра. Остановил боярин коня, задумался.

- До Куневич ведь недалече, а, Митря?

- Недалече, боярин-батюшка!

- К ночи доскачем?

Посмотрел Митря Упадыш на небо, почесал боро-денку козлиную, качнул головой отрицательно:

- Нет, не успеем, батюшка... Вон, туча идет, как бы не забуранило. Лучше б в распадке лесном переждать...

Махнул рукой боярин. Пес с ним, в лесу - так в лесу. Велел костер жечь да зимний шатер ставить. Завтра поутру - в Куневичи...

Десяток воинов было со Ставром, не считая Митри. Все окольчужены да оружны - вояки опытные.

С утра раненько засобирались Акинфиевы ловушки да капканы ближние проверить, не попалась ли дичь, ну, заодно и, Бог даст, запромыслить кого. Пир на весь мир устроить задумали - в честь помолвки Олега Иваныча, человека житьего, да новгородской боярыни Софьи. Батюшка с дьячком с утра уже крыльцо церковное еловыми ветками украсили, старались. Олексаха с Демьяном, да Званом, да Терентием тоже с Акинфиевыми пошли - зверье промышлять, к обеду обещали вернуться.

Из друзей Олеговых одна молодежь зеленая - Гришаня с Ульянкой - в деревне остались, с кручи на санях пошли кататься. Весело! Олег Иваныч с боярыней своей тоже разок прокатился - да в сугроб оба. Посмеялись, плюнули да пошли в баню - как раз поспела... Первый-то парок - в самый раз!

Красива боярыня - и раньше-то была - пава - а тут еще похудела. Как разделась - ахнул Олег Иваныч - не боярыня, фотомодель для "Плейбоя". Потянул к себе ласково...

Потом парились долго. Попарившись, снова в предбанник вышли. Только приобнял Олег Иваныч боярыню, как в дверь поскреблись острожливо, прошептали елейно:

- Кваску-от, принесли, батюшка. Это хорошо, квасок-то...

Натянул Олег Иваныч порты, Софья полотенцем прикрылась.

Отперли засовец.

- Ну, давайте квас-от.

Тут и навалились. Неизвестные люди, оружны, окольчужены, злы. Враз спеленали! Ухмылялись противно. А самый-то препротивец - Митря Упадыш в дверях стоял. На пойманных зыркнув, на улицу дверь распахнул, в поклоне согнулся.

Ахнула боярыня, закусил губу Олег Иваныч.

Ставр-боярин на пороге возник, бледный, красивый, в плаще алом. Ухмыльнулся:

- С легким парком, полюбовнички.

Разрумяненные, довольные, возвращались с горки ребята, Гришаня с Ульянкой. Рядом шли, санки вместе тащили. На пригорке остановившись, поцеловались, дальше пошли. Опять остановились. Потянулся Гришаня губами... Да вдруг округлились глаза у Ульянки!

- Что это там за люди, у ворот топчутся? Вроде воины...

Оглянулся Гришаня. Точно - воины. Окольчуже-ны всадники, оружны. А впереди, на коне белом - главный...

Боярин Ставр!

Гришаня схватил Ульянку за руку:

- Вот что, беги-ка к нашим охотникам. Чай, не успели еще уйти далеко - найдешь по следам...

Покачала головой Ульянка:

- Нет, Гриша, беги сам, пожалуй... Я-то, чай, с самострелом лучше тебя управлюсь!

- Чего?!

- Не спорь, Гриша. Беги, - обняв, поцеловала парня Ульянка. - А за меня не беспокойся, я тут в овине спрячусь. Да и ты недолго...

- Ну, смотри.

Еще раз поцеловав девчонку, бросился к лесу Гришаня, обернулся по пути, рукой махнул.

Вытащили из бани обоих. Олега Иваныча и боярыню Софью. Холодновато на улице - да не чувствовали те холода - смерть лютую чуяли.

- А и то хорошо, что вместе, - повернув голову, шепнула Софья и улыбнулась. Усмехнулся и Олег Иваныч.

- Смеются еще, твари, - злобно буркнул Митря Упадыш. - Ужо, досмеетесь... Оу!

Издав жуткий вопль, он вдруг схватился за левое предплечье и закрутился на снегу, словно подраненный заяц. Один из Ставровых - поважнее других, в кольчуге и панцире, заоглядывался, сдвинув шелом на затылок... и вдруг захрипел, захлебываясь собственной кровью. Горло его пробила короткая боевая стрела-болт. Такая же впилась в угол сруба, дрожала... Ставровы соображали быстро - вмиг бросились кто куда. Вот еще один упал, исторгнув из чрева черную тяжелую кровь...

Вытащив меч, Ставр злобно оглянулся на пленников. Однако - тех давно и след простыл. Станут они тут дожидаться, как же! Как только пошла паника - тут же юркнули Олег Иваныч с Софьей в баню да заперлись. Хорошо - получилось связанными-то руками засовец сдвинуть. Теперь бы еще развязаться...

Быстро придя в себя, Ставр заорал на своих людишек, завращал мечом. Троих направил к овину, ползком по снегу, с разных сторон. Остальных поманил пальцем, прищурился:

- Огня сюда!

- Огня? - усмехнулся Олег Иваныч. - Давай, Софьюшка, давай... развязывай... будет ему огонь, будет...

Зубами, губы в кровь рассадив, развязала Софья веревки. Олег Иваныч, понятно, меньше возился. Совком железным угли в печке черпнул... погасли уж?., нет, тлеют... горячие...

- Ну, Софьюшка... На счете - три... Раз...

Увидел Ставр, как бегут к нему, от неведомого стрелка таясь, берегом, людишки его с факелами. Улыбнулся довольно, повернулся к бане.

- Два!

Три!!!

Словно вихрем сорванная, распахнулась дверь в бане. Выскочил оттуда полуголым чертом Олег Иваныч, угли горящие швырнул в Ставровых, самого боярина с лету совком в лоб припечатал. Зазвенел шеломец, зачихали факельщики.

Не ожидали такого...

А Олег Иваныч и не давал им опомниться! Еще бы - от быстроты теперь все зависело...

Выхватил у ближайшего лиходея саблю. Ну, теперь посчитаемся! Теперь поглядим, кто кого... Бросился к Ставру:

- А ну, иди сюда, козел драный, мать твою перемать!