Вячеслав Рыбаков

Великая сушь

--------------------------------------------------------
Сканирование и проверка Несененко Алексей tsw@inel.ru 5.2.1999
--------------------------------------------------------

И все звезды будут точно старые колодцы со

скрипучим воротом. И каждая даст мне напиться...

Антуан де Сент-Экзюпери

Медленно наступал вечер - прозрачный и тихий вечер Солы.
На поверхности мутного, непрозрачного моря, широко
разметнувшегося в трехстах метрах под нами, разгорались
слепящие блики. Прищурившись, я смотрел на огромный диск
Мю, висящий над чуть выпуклым, кипящим горизонтом. Завтра
улетаем. Завтра. Я стоял у прозрачной стены диспетчерской
и просто смотрел.

У меня за спиной почти беззвучно раскрылась дверь. Я
выждал секунду и спросил;

- Ну?

Тяжелые шаги прошаркали к столу, и после паузы
смертельно усталый голос сказал:

- Пришлите еще кофе в диспетчерскую...

Я обернулся.

Он уже громоздился в кресле - огромный, ссутулившийся, с
обвисшими коричневыми щеками Дрожащая рука его в ожидании
висела над столом.

По столу шаркнула искра, и большая, вкусно дымящаяся
чашка возникла там, где ее ожидали. Но его рука не
шевельнулась, словно он забыл и о кофе, и о ней.

Да, подумал я, он надеялся, что я ошибся. Тогда все
было бы просто. Три недели, с первого своего дня пребывания
на Соле, когда он узнал от меня, что произошло, он надеялся,
что я ошибся. И по мере проверки он загонял эту надежду все
глубже, старался подавить, не обращать на нее внимания - не
смог...

- Все так, - сказал он.

Я ничего не почувствовал. Надежды уже не было.

- Время вероятной биолизации с учетом фактора мутагенной
подкормки... порядка возраста Вселенной, - медленно сказал
он.

Я отвернулся. Диск Мю распухал, становился рыжим,
тонкие лезвия облаков распороли его натрое, и эти лоскутья,
осколки катастрофы, обрывки мира медленно рушились в
пылающее море.

Смешно, подумал я.

Каких-то два века назад
человечество, ютившееся на Земле, было уверено, что оно не
одиноко. Стоило создавать надпространственные средства
коммуникации, чтобы убедиться в обратном... чтобы понять
исключительность, уникальность, быть может, жизни вообще.

- Дельта тэ порядка сорока семи - пятидесяти миллионов
лет, - сказал я.

Он покачал головой.

- У меня получилось шестьдесят.

Я пожал плечами.

- Впрочем, это неважно, конечно, уже неважно... да.

- Сроки ликвидации защитного облака ты не считал?

- Н-нет. Я не успел, я только этим... А ты?.

- При равном напряжении ресурсов не меньше пятидесяти
лет, - сказал я.

- Это уже бессмысленно.

Мы помолчали. Да, думал я, защиту мы ставили тридцать
лет. Большего человечество не в силах было сделать, это
максимальное напряжение и максимальный темп, мы смогли это
лишь потому, что верили мы успели. Мы успели поставить
защиту в срок, за три месяца до встречи Солы с выбросом из
Ядра, и двадцать семь миллиардов людей твердо уверены
сейчас, что спасли эту планету. И себя. Своих потомков,
которые смогут наконец стать не одинокими.

- Странно, - сказал он вдруг. - Как-то пусто... пропал
стержень или пружина, что ли... и непонятно, что теперь.
Знаешь, ведь, наверное, так будут чувствовать все...

- Наверное, - согласился я. - И это - страшнее всего.

- Ты думаешь?

- Да. После такого краха всегда наступает период
равнодушия.

- Все то ты всегда знаешь заранее...

Мы дружили еще с детства. Потому то именно он прилетел
сейчас. Это стало неписаной традицией - если инспектор
допускал ошибку или оплошность или просто что-то становилось
непонятно - на контроль посылали его друга. Посторонний был
способен проявить снисходительность, но друг не мог унизить
ею.

Прижав кулаки к щекам он медленно мотал головой из
стороны в сторону.

- Пыль растеклась на сотни тысяч кубических астроединиц
- проговорил он. - Не собрать.

- Не мучь себя, - сказал я. - Я ведь не сидел сложа
руки пока ты проверял...

- Пытался нащупать? - впервые он поднял на меня глаза.

Я кивнул.

- Можно представить себе попытку перебросить излучение
выброса сквозь возведенный нами щит через
надпространственные каналы ориентированные на Солу...

- Ну, это уже...

- Принципиально возможно я считал. Но нам понадобится в
этом районе Галактики энерговооруженность на два порядка
превышающая ту, которой располагает сейчас человечество в
целом. Можно представить себе колоссальную цепь
гравигенераторов которые искривят путь выброса на всем
фронте заставят его обогнуть облако а затем вторую такую же
цепь которая нацелит его обратно на Солу. Скажу по секрету
когда мне это пришло в голову я решил было что решение
найдено потому что ведь выброс можно на править вслед
планете и он раньше или позже нагонит ее. Но выброс уже
уткнулся в щит и гаснет в нем...

Он скорбно кивал. Его огромная размытая тень на дальней
стене кивала тоже

- Какая глупость... - выговорил он. - Тридцать лет
выбиваясь из сил губить то о чем мечтали спокон веков...

Я не ответил. Что тут можно было ответить? Сосущая
пустота в душе не уменьшалась и не увеличивалась она была и
мир лишился красок и теплоты и все было тщетно и хотелось
спать и отдаться течению которое несло по Вселенной нас
одних одиноких из пустыни в пустыню беспредельно,
безнадежно, бессмысленно... Боли уже не было.

Боль -
спутница борьбы исчезает в миг осознания бессилия и ее место
занимает нечто. Сосущая пустота.

- У вас с этой девушкой с дочерью его что-то было?

-
осторожно спросил он вдруг.

- Нет.

Но ты... прости, что я спрашиваю, это, конечно, не
имеет отношения... но все же.

- Но, кажется, я начинал хотеть чтобы бы.

- Знаешь... Я чувствовал.

Сразу что-то такое... А
она?

Я пожал плечами.

- Послушай что я хотел спросить... Ты с тех пор так и
один?

- Я ведь все время как-то ждал что она возвратится... А
в какой то момент вдруг с удивлением понимаешь, что уже не
ждешь. И хватит!

Я вернулся после инспекции на гидрокибернетические
плантации Бунгуран-Бесара и дом мой был пуст. Осенью.

К
стеклу веранды прилип влажный кленовый лист. Я посадил
гравилет под самым кленом - уже почти оголенным печальным, с
черной от влаги корой откинул фонарь и вместе с пряным сырым
воздухом в кабину взорвалось неповторимое сладкое ощущение
родного дома - места где ты нужен сам по себе всегда пусть
даже усталый, пусть даже раздраженный - не как блестящий
исполнитель, не как талантливый инспектор, не как интересный
собеседник, не как влиятельное лицо в Контрольном отделе
Комиссии капитальных исследовании при Совете, не как
надежный товарищ - как человек. Просто. Весь. Я спрыгнул
на податливую землю и на ходу расстегивая куртку вошел в
сени, громко топая чтобы она успела проснуться, понять что я
иду, сделать вид что спит и приготовиться встретить меня...