Чтение 16–й страницы книги ~Пепел победы~

- Стюарт со Скутером побили нас честно. А мы зато побили всех остальных.

- Побить-то побили, но второе место - не первое, сэр, - проворчал Харкнесс. - А если бы не тот бета-узел на двадцать шестом...

Заставив себя заткнуться, он глубоко вздохнул и ухмыльнулся своему молодому командиру.

- Ладно, шкипер, может, я и вправду малость погорячился. Но ведь зло же берет: мы продули состязание из-за узла, который прошел все предварительные тесты и должен был проработать еще три тысячи часов, как бобик! Черт меня побери, если Скутер не забашлял этой проклятой хреновине, чтобы она нас подставила.

- Вы, сэр Харкнесс, сами коварны и беспринципны, а потому, естественно, подозреваете наличие этих ужасных пороков и в своих товарищах, - задумчиво и грустно заключил Тремэйн. - Я вот, будучи человеком открытым, доверчивым и наивным, не могу представить себе, чтобы уоррент-офицер Смит пал так низко. Но даже если вообразить себе нечто подобное - по зрелом размышлении мы наверное, не можем полностью исключить вашу ужасающую версию, - трудно понять, каким манером мог он откаблучить этакий фокус. Ну и наконец, мы по-прежнему остаемся старшим кораблем Второго дивизиона, а это вам не хрен собачий.

- Никак нет, сэр!

Харкнесс скорбно посмотрел на результаты и с решительным видом отвернулся.

- И что, по-вашему, должен я теперь сказать коммандеру Родену?

- Не знаю, - ответил Тремэйн, потирая нос жестом, который Харкнесс десятки раз видел у леди Харрингтон. - Я не могу упрекнуть его за рвение, но не уверен, что его одобрит дама Элис. И самое главное: уместно ли сейчас ковыряться с жестянками, а?

- А вот этого, сэр, мы, не спросивши, не узнаем, - резонно указал Харкнесс и склонил голову набок. - Может, мне это... подать предложение в письменном виде?

Брови Тремэйна поднялись. Видимо, Харкнесс оценил идею Родена исключительно высоко, иначе не вызвался бы писать предложение, которое, как он прекрасно понимал, предстояло рассматривать адмиральским чинам. И которое в данных обстоятельствах вполне могло попасть на стол вице-адмиралу Эдкоку, Четвертому космос-лорду, возглавлявшему бюро по вооружениям.

"Наверное, старина Горацио прав, - подумал Тремэйн. -А вот я, не исключено, робею, потому что знаю, в какие высокие кабинеты может попасть этот рапорт".

Ухмыльнувшись, он сложил руки на груди, привалился к переборке и задумался о сложившейся ситуации.

Двадцатисемилетний лейтенант-коммандер Роберт Роден был даже более молод для своего ранга, чем Тремэйн для своего, и даже внешне мало походил на бесстрашного героя космических баталий, какими изображают офицеров флота в голографических пьесах. Не слишком высокого роста, склонный к полноте, он носил не по-военному длинные волосы, как правило взлохмаченные, и вдобавок, будучи реципиентом третьего поколения пролонга, выглядел шестнадцатилетним подростком. Это впечатление усиливалось бесхитростным взглядом и невинным, по-мальчишески застенчивым выражением лица.

Внешность, однако, бывает обманчива, и это в полной мере относилось к командиру эскадрильи ЛАК 1906 (то есть шестой эскадрильи девятнадцатого крыла) лейтенант-коммандеру Родену.

Организационная структура подразделений новых носителей, разработанная Элис Трумэн и капитаном Армон, привычному к обычной флотской номенклатуре человеку могла показаться странной. Номер каждого крыла соответствовал номеру его базового носителя. Так, крыло носителя легких атакующих кораблей НЛАК-19 ("Гидра") именовалось Девятнадцатым крылом. Номер каждой эскадрильи, в свою очередь, определялся двумя числами, одно из которых обозначало родительское крыло, а другое - собственное место подразделения в этом крыле. Таким образом, эскадрилье Родена, шестой из девяти эскадрилий крыла "Гидры", автоматически был присвоен код 1906. Системе была присуща несомненная логика, однако многим высоким руководителям, привыкшим к нумерации подразделений звездных кораблей, а не субсветовых ЛАКов, не способных перемещаться между системами самостоятельно, она казалась путаной, тем более что полный регистрационный номер ЛАКу не присваивался изготовителем, а основывался на его номере в составе эскадрильи и соответственно менялся всякий раз, когда легкий корабль переводился в состав другого подразделения.

Например, "Шрайк-Б" Тремэйна официально обозначался ЛАК-1901, то есть первый борт Девятнадцатого крыла. Персональная пташка Родена обозначалась как ЛАК-1961, а последний легкий корабль 1909-й эскадрильи имел номер ЛАК-19108. Стройная система была несколько сбита в самом конце, поскольку двенадцать резервных ЛАКов каждого крыла числись под заводскими номерами до тех пор, пока не вставали на боевое дежурство, заменяя выбывший корабль любой из эскадрилий... и получая номер выбывшего. Затруднение состояло в том, что полный кодовый номер каждого ЛАКа был слишком длинным, чтобы использоваться в качестве позывного во время боя, а потому использовались индивидуальные позывные. Например, пташка Тремэйна именовалась "Гидра-один", поскольку КоЛАК Скотти был командиром и крыла "Гидры", и 1901-го звена. Личный корабль Родена откликался на "Гидру-шесть". К позывным остальных кораблей эскадрильи добавлялась буква: альфа для второго номера, бета для третьего, и так далее. Иными словами, второй корабль эскадрильи 1906 имел позывные "Гидра-шесть-альфа", а третий - "Гидра-шесть-бета".

Разумеется, экипажи зачастую использовали вовсе не официальные имена. Правда, энергичная попытка Харкнесса обессмертить имя своей жены, главного сержанта морской пехоты Айрис Бэбкок, назвав кораблик "Айрис-Б", успехом не увенчалась, но у некоторых ЛАКов имена все-таки появились. А вот идея энсина Одри Пайн оказалась жизнеспособной. Энсин Пайн, тактик Тремэйна, оказалась натурой романтической и большой любительницей историй. Она обожала копаться в истории Старой Земли, отыскивая параллели и решая подворачивающиеся загадки. Так же, как Джеки Армон, ее восхищали старомодные хрупкие и эксцентричные сооружения, перемещавшиеся только по воздуху и широко распространившиеся во втором столетии до эры Расселения. С ее легкой руки в Девятнадцатом крыле появилась (и при поддержке Элис Трумэн и, не смотря на молчаливое сопротивление некоторых старших офицеров, была подхвачена другими крыльями) традиция причудливо разукрашивать кораблики. Из своеобразно оптимистических соображений она предложила для пташки Тремэйна название "Бэд-Пенни"* [Прозвище пользовавшегося известностью американского бомбардировщика времен Второй мировой войны], и товарищи по экипажу, как ни странно, сочли название вдохновляющим. А вот экипаж Родена согласился с куда более ярким предложением своего инженера, старшины первой статьи Больгео, и окрестили свой кораблик лаконично и выразительно: "Головорез".

Впрочем, на данный момент важна была не номенклатура подразделений, а предложение, с которым выступили Роден и Больгео.

Первые ЛАКи класса "Шрайк" представляли собой экспериментальную серию, и хотя Вторая битва при Ханкоке убедительно показала, что сама концепция верна, она же выявила немало конструктивных недоработок, главной из которых было практическое отсутствие какой-либо защиты с кормы. Теоретически противоракеты носовых пусковых установок могли прикрывать "Шрайки" и с тыла, но, увы, только теоретически. Проектировщики оказались слишком самоуверенными, решив, что маневренность легких кораблей вообще не позволит противнику атаковать их с кормы. Также, чтобы уменьшить полетную массу и сэкономить внутрикорабельное пространство, они не предусмотрели систем контроля перехвата на дальней дистанции, без которых бортовые сенсоры оказались слишком близорукими для выполнения данной задачи. Хуже того, по причине излишнего конструкторского оптимизма кормовые лазерные кластеры также были сочтены излишними.

Из числа уничтоженных при Втором Ханкоке "Шрайков" большая часть была уничтожена лазерными ударами "под юбку" с близкого расстояния, вероятность которых проектировщики вовсе не принимали во внимание. Между тем хотя лазерная атака на такой маленький и подвижный объект, как ЛАК, являлась поистине непростой задачей, задача эта, как оказалось, имела решение.

Оружейники и конструкторы отреагировали на это открытие появлением "Шрайка-Б", получившего четыре дополнительные противоракетные установки, полдюжины комплектов сопровождения ракет и шесть дополнительных лазерных кластеров, предназначенных для прикрытия кормы в обмен на спасательную шлюпку. Более того, число бортовых противоракет увеличилось с пятидесяти двух до ста, поровну распределенных между носом и кормой. Правда, в отличие от гиперпространственных кораблей, ЛАКи не имели обменных трасс, и соответственно каждая пусковая могла пользоваться ракетами только из собственного погреба. Передние не могли использовать заряды кормовых, и наоборот. Это, однако, представлялось мелким неудобством: результаты тестирования на симуляторах говорили о том, что новая модификация будет гораздо жизнеспособнее прежней.

Кроме того, бюро вице-адмирала Эдкока запустила наконец в производство ракеты и беспилотные аппараты в рамках проекта "Призрачный всадник". Поскольку первоначально компоненты "Всадника" предназначались для межзвездных кораблей, конструкторы столкнулись с довольно сложной задачей приспособления этого боевого комплекса для ЛАКов, но они с ней справились. Правда, ЛАК-версии управляемых платформ и ракет были менее мощными, чем полномасштабные, но и обнаружение и веление по ЛАКам прицельного огня тоже изначально было гораздо более затруднительным, так что общее снижение эффективности было незначительным. Узким местом было отсутствие на ЛАКе места для дополнительных ракет. К сожалению, чем-то приходилось жертвовать: каждая платформа РЭБ могла быть взята на борт только вместо противокорабельной ракеты.

Дальнейшие усовершенствования, произведенные совместно оружейниками и кораблестроителями, привели к появлению принципиально новых ЛАКов класса "Феррет" На этих пташках наступательное энергетическое оружие полностью заменили ракетным, а также средствами РЭБ. Какую чертову прорву внутреннего пространства занимали массивные гразеры, станет ясно хотя бы из того, что взамен двадцати противокорабельных ракет и ста противоракет, загружаемых на "Шрайки", "Ферреты" стали брать на борт соответственно пятьдесят шесть и сто пятьдесят. Просто поразительно - особенно с учетом того факта, что РЭБ было выделено на двенадцать с лишним процентов объема больше.

Доктрина предписывала "Ферретам" выступать в качестве поддержки "Шрайков-Б" при осуществлении ударов по тяжелым кораблям противника. Для военных кораблей легких классов и торговых судов "Ферреты" были смертельно опасны сами по себе, ибо могли поражать их на расстояниях, намного превосходящих дистанцию энергетического удара "Шрайка", однако для чего-то более крупного чем тяжелый крейсер ракеты, выпущенные с ЛАКов, не могли представлять собой серьезную угрозу. В битве с тяжелыми кораблями задача "Ферретов" заключалась в сопровождении "Шрайков-Б" в качестве противоракетного эскорта и обеспечении атаки средствами РЭБ. То есть в их погреба в основном должны были загружаться платформы РЭБ, а не ракеты. Каждому крылу теперь было придано по две эскадрильи "ракетоносцев", и, несмотря на некоторый первоначальный скептицизм, эти пташки быстро завоевали уважение всех, кому в ходе учений довелось работать с ними. Или против них.

"Ферреты" располагали и еще одним новшеством, отсутствовавшим у "Шрайков-Б". Поскольку наступательного энергетического оружия у них не имелось вовсе, сопровождать ЛАКи, оснащенные гразерами, до самого рубежа атаки, было бы для них просто нелепо, а потому инструкция предписывала им выходить из боя, как только атакующие войдут в зону энергетического поражения. Это выводило их из-под огня вражеских гразеров и лазеров, ответить на который им все равно было нечем. Однако при отходе "Ферреты" подставляли корму ракетам противника. Чтобы уменьшить опасность, конструкторы использовали остатки пространства, освободившегося после снятия гразера, для размещения дополнительного генератора гравистены. Столь же мощная, как лобовая стена, прикрывавшая "Шрайк" при входе в зону поражения энергетическим оружием, кормовая защита "Феррета" защищала его кормовую горловину клина. Энергетические характеристики и физическая природа клина не позволяли поставить оба щита одновременно: прикрывать можно было либо нос, либо корму, однако само это "или-или" обеспечивало каждому командиру "Феррета" большую свободу маневра.

Роден и Больгео предложили оснастить таким же генератором "Шрайк-Б". Правда, эта (заманчивая сама по себе) идея уже была отвергнута конструкторами по причине отсутствия на борту ЛАКов свободного места, однако у Родена с Больгео имелись на этот счет свои соображения. Оба они были родом из Перекрестка Свободы на Грифоне, и пока Больгео не завербовался на флот (это случилось за десять лет до поступления Родена в Академию), он и старший брат Родена большую часть времени проводили в мастерской отца Больгео. Будучи прирожденным изобретателем и классным специалистом по части космических железяк, Больгео задался следующим вопросом: если генератор невозможно впихнуть внутрь, то почему бы не попробовать пристроить его снаружи?

Тремэйну оставалось только дивиться тому, что у подчиненных Родена нашлось время обдумать эту неожиданную идею. Уже было замечено, что новые подразделения ЛАКов, как магнит, притягивают к себе оригинальные личности (себя Скотти к таковым по природной скромности не причислял), но экипаж "Головореза" выделялся даже на общем, весьма колоритном фоне. Упомянутый уже бортинженер Больгео имел богатый послужной список, вполне сравнимый с достижениями Харкнесса в ранний, авантюрный период службы. Рулевой Марк Польк не только имел репутацию пилота-лихача, но и был в свое время понижен в звании в связи с неким инцидентом, в котором, помимо названного пилота, были замешаны адмиральский бот, две юные особы сомнительной добродетели и ящик с отменным Адрианским виски. Младший лейтенант Керри Гилли, юный годами старый греховодник, был вторым участником той самой, достопамятной прогулки. О двух закадычных приятелях-ветеранах - электронщике старшине Сэме Смите и связисте старшине Гэри Шелтоне (один прослужил тридцать шесть лет, а другой чуть поменьше) - поговаривали, будто в свое время они оказали немалую услугу Управлению материально-технического снабжения по части избавления флота от завалявшейся на складах лишней электроники. Правда, начальство понятия не имело о том, что реализованные предприимчивыми мастерами запчасти и детали являются лишними, но лишь потому, что Смит и Шелтон не хотели беспокоить отцов-командиров и утомлять их бессмысленной бумажной волокитой. Равно как и отягощать их карманы полученной выручкой.

В сравнении с этой развеселой компанией остальные члены экипажа "Головореза" - офицер сенсоров младший лейтенант Оливия Цукор и старпом лейтенант Кириос Штейнбах - выглядели просто паиньками. В их послужном списке не было никаких взысканий, хотя долго ли продлится такое положение - учитывая, с кем они теперь повелись, - оставалось только гадать. Старшина третьей статьи Люк Тиль, помощник инженера, по молодости лет еще не был испорчен, но, судя по щенячьему восторгу, с которым он смотрел на своего наставника Больгео, юноша твердо вознамерился учиться не только профессиональным навыкам. Что же до тактика, лейтенанта Джо Бакли, все сходились на том, что показное простодушие этого блестящего специалиста вряд ли отражает его истинную суть. В конце концов, неспроста же его назначили на "Головорез".

Тремэйн не мог не признать, что Родену удалось собрать настоящую команду "сорвиголов" - именно о таких говорила в свое время капитан Армон. На всех испытаниях "Головорез" показывал прекрасные результаты, прочно удерживая первое место в крыле, а если экипаж порой и бравировал, то, по правде сказать, имел на это право. Правда, присущая этому экипажу слаженность в работе многих удивляла. Просто невозможно было представить, что "сорвиголовы" тратят время на тренировки, отрываясь от любимых занятий. Все знали, на борту "Головореза" постоянно режутся в карты, ведь даже само название ЛАКа Родена означало еще и древнюю разновидность игры в покер. Однако идея наружного размещения генератора впервые пришла в забубённые головушки самых азартных игроков, Больгео и Полька.

Впрочем, идея эта поначалу казалась столь сумасбродной, что если ее и можно было от кого-то ждать, то как раз от этой непутевой парочки. Трудно было предположить, чтобы подобная ересь возникла в отягощенных догмами умах сотрудников Бюро кораблестроения.

Генераторы гравистен были слишком уязвимыми и слишком дорогостоящими устройствами, чтобы кому бы то ни было пришло в голову оставить их без прикрытия. Эти приборы старались монтировать в наиболее защищенном месте, под прикрытием бортовой брони, ибо случайное попадание в хрупкое изделие автоматически оставило бы корабль без защиты. Это автоматически означало, что генератор следует размещать внутри бронированного корпуса. До Полька, Больгео и Родена никто не удостоил вниманием тот факт, что корпуса ЛАКов бронированными попросту не были. Покрывать броней кораблик, слишком легкий, чтобы выдержать серьезный удар, не имело смысла: это лишь ухудшило бы его маневренность и снизило скорость. Но коль скоро брони, под которую обычно прятали генератор, "Шрайк" не имел, то и оснований запихивать упомянутый узел внутрь вроде бы тоже не было.

Харкнесс с Тремэйном, обдумав это предложение, нашли его интересным. Конечно, следовало решить проблему интерференции с кормовыми бета-узлами, но самой сложной обещала стать проблема энергообеспечения. При всей фантастической производительности новых ядерных реакторов они не могли вырабатывать энергию, достаточную, чтобы обеспечить в разгар боя потребности в энергии всех узлов "Шрайка", или "Шрайка-Б", с его гразером, равным по потребляемой мощности гразеру линейного крейсера. И энергетическое оружие, и гравистены подпитывались от массивных сверхпроводниковых конденсаторов, и одной из задач бортинженера было следить, чтобы выработанная реактором и не использованная немедленно для других целей энергия шла на подзарядку этих конденсаторов. Добавление к общему числу энергоемких устройств еще и генератора кормовой стены требовало либо запитать его от одного из уже имеющихся колец конденсаторов (и смирится с угрозой исчерпания его заряда в тот самый момент, когда он потребуется для основного потребителя), либо установить дополнительное, причем поскольку корпус был уже нашпигован оборудованием под завязку, размещать его тоже пришлось бы снаружи.

- Они и правда считают проблему интерференции и деформации клина решенной? - спросил наконец Тремэйн Харкнесса.

- Тим говорит - да, - ответил уоррент-офицер, пожав плечами. - А уж он на этом деле собаку съел. Коммандер Роден, тот больше по части теории и, понятное дело, берет энтузиазмом, ну а Тим, он практик. И в своих разработках не сомневается.

Тремэйн хмыкнул и снова потер нос.

- Ну, а как с питанием?

- Они предлагают приладить два отвода, один к гразерному кольцу, а другой к кольцу носовой стены. Это позволит в случае необходимости откачать энергию от одного из узлов, распределить нагрузку и, таким образом, не перегрузить критически ни один из них.

- Или перегрузить разом оба, - указал Тремэйн.

- Может и так случиться, - кивнул Харкнесс и пожал плечами. - Но, с другой стороны, шкип, если они окажутся в таком дерьме, что им придется опустошить оба конденсатора чтобы прикрыть свою задницу, то энергия для наступательных действий им уже не понадобится.

- Да, старшина, мысль верная, - согласился Тремэйн. - Найдите Больгео, и пусть он тащит ко мне Родена и Полька. Хочу поговорить со всей троицей лично, а потом, наверное, напишу докладную на имя капитана Адиб и адмирала Трумэн. А вам с Больгео тем временем разрешаю начать монтировать опытный образец, используя внутренние ресурсы крыла.

- Уже неплохо, - ухмыльнулся Харкнесс. - Должен признаться, сэр, что больше всего в нашей работе я люблю всякую машинерию. Флот позволяет таким ребятам, как я, вдоволь играть чудесными игрушками, да еще и платит за это. Лучше не бывает, шкип.

- Если вам нравится, то и мне нравится, старшина, - искренне заверил Харкнесса Тремэйн. - Играйте, только не заигрывайтесь. Идея только на словах кажется простой, а сделать это чудовище в железе будет не так-то легко. И если то, что вы склепаете, не заработает, мне предстоит объяснять строгим ребятам из отдела материально-технического снабжения, на что я угробил дорогостоящие детали.

- Не беспокойтесь, сэр, уж если я что-то к чему-то присобачу, то оно у меня непременно зафурычит. А нет, так я отберу у Больгео колоду и не отдам, пока он все не наладит.

Глава 25

- И все это тянется уже не первый месяц, - ворчала на экране стройная смуглая женщина. - Нам до сих пор приходится расхлебывать последствия налета на Занзибар. Только вчера посол халифа встретился с дамой Элейн и снова настаивал на "уточнении" статуса усиленного пикета. На самом деле он выжимает из нее клятву на крови в том, что пикет останется в системе навсегда. Но не в компетенции леди Элейн решать такие вопросы: им следовало связаться напрямую с графом, а не с человеком, занимающим должность заместителя министра. Более того, даже будь у нее полномочия делать политические заявления, герцог ясно дал понять всем в Альянсе, что решения такого рода есть прерогатива военных, так что послу Макарему следовало бы направлять своих атташе не к нам, а в Адмиралтейство.

Контр-адмирал Грейсонского флота Аристид Трикупис (всего три года назад имевший звание капитана второго ранга КФМ) откинулся на кушетке адмиральской каюты корабля Грейсонского космофлота "Исайя Макензи", флагмана Шестьдесят второго дивизиона, и, наслаждаясь бесстыдной роскошью, пошевелил пальцами босых ног. Проектор демонстрировал голографическое письмо его жены, Мирдулы Трикупис, старшего клерка департамента иностранных дел.

- А потом, - с негодованием на лице продолжала она, - некоторые лица - называть имена я пока не стану - стали выпытывать у нас информацию о приватных каналах связи между графом и грейсонцами, причем позволяли себе намеки на негативные последствия, которые обрушатся на постоянный штат министерства при следующей смене правительства, если мы не пойдем навстречу их требованиям. Клянусь, Аристид! - воскликнул Мирдула с неподдельным гневом, - мне хочется выбежать на улицу и разорвать первых трех встречных политиканов на части! Голыми руками!

Услышав эти слова, Трикупис покатился со смеху. И вовсе не потому, что не разделял праведное негодование своей дражайшей половины, вызванное "неназванными лицами", - скорее всего, по его догадке, представителями Высокого Хребта, Декро или графини Нового Киева. Причина заключалась в том, что сам Аристид, в отличие от большинства мантикорцев на грейсонской службе, вовсе не выделялся среди своих грейсонских товарищей высоким ростом, однако Мирдулу, при своих несчастных ста семидесяти, превосходил на целых четырнадцать сантиметров. Неудивительно, что, представив себе это миниатюрное милое создание удушающим политиканов (желательно, по одной штуке в каждой руке), он нашел зрелище весьма забавным.

Строго говоря, Мирдула не имела права делиться такого рода сведениями с кем-либо за пределами своего ведомства, но она пользовалась надежным кодом и пересылала свои письма исключительно с флотскими курьерами. Кроме того, три предвоенных года Аристид провел на Хевене в качестве военного атташе, и его допуск по линии внешней разведки и МИДа оставался в силе.

- Право же, - продолжала Мирдула уже не столь яростно, - не представляю, как граф со всем этим справляется... Мы, конечно, отводим часть неприятностей на себя... И он, конечно, привык ко всему... И как настоящий дипломат будет улыбаться даже тем, кого с удовольствием пристрелил бы... Что ни говори, а если ты приходишься королеве родным дядей, тебя, наверно, с детства осаждают жалобщики и просители. Но это место - настоящий сумасшедший дом, а граф с лордом Александером - все время на острие атаки.

Трикупис хмыкнул: выводы, сделанные им из наблюдений жены, не радовали. Разумеется, отправившись на Грейсон, он выпал из главного потока политической жизни Звездного Королевства, однако догадки Мирдулы, дотошное изучение новостей и аналитические сводки, доводившиеся разведкой ГКФ до всех флаг-офицеров, позволяли ему быть в курсе основных тенденций. Иные из них Аристиду вовсе не нравились.

В период работы с департаментом иностранных дел Трикупису довелось встречаться с графиней Нового Киева, и он вынес из этих встреч не лучшие впечатления. Признавая, что в своих убеждениях она искренна и честна не меньше, чем многие центристы или лоялисты, Аристид отметил для себя ее непоколебимую веру в собственную непогрешимость. Разумеется, ее взгляды были ему совершенно чужды, и это могло сделать предвзятым его отношение к графине Марице, без преувеличений незаурядной женщине, однако слишком уж походила она на служителей инквизиции Старой Земли. Тех самых, которые преследовали своих жертв, объявляли их ведьмами, под пытками добивались признаний, а потом сжигали заживо... и все это с единственной, благой целью - избавить души несчастных грешниц от вечных мучений. Графине были присущи тот же фанатизм и твердая решимость сделать народ счастливым, желает он того или нет.

Наступление хевов способствовало росту популярности графини Марицы среди избирателей - не по причине каких-то ее мудрых действий, но единственно из-за ее последовательной оппозиции правительству, явно - это ж любому дураку ясно - виновному в том, что дела на фронтах идут плохо. Логика была проста: оппозиция выигрывала не потому, что она хороша, но потому, что нынешняя власть, по мнению многих, не справлялась со своими обязанностями. Таким образом, глубокие рейды хевов вылили целый водопад на мельницу оппозиции.

Правда, шумиха по поводу этих налетов поутихла после триумфального возвращения герцогини Харрингтон с Цербера, однако общественность желала, чтобы флот не просто остановил вражеское наступление, но и разгромил врага в его же логове, не понеся потерь, не подвергая опасности дружественные системы и не обременяя добросовестных налогоплательщиков растущими военными расходами. Последнее обстоятельство особенно способствовало приросту числа недовольных. Люди, ощущавшие на себе налоговый пресс, решительно отказывались признавать становящееся все более и более тяжким бремя хорошим знаком.

Отключив просмотровое устройство, Трикупис надул щеки и сел прямее. Письмо от Мирдулы он просматривал уже в третий раз и знал, что начнет записывать ответ не раньше, чем прослушает весь текст еще несколько раз. Любая форма общения с женой доставляла ему радость, но сейчас это чувство отравляла подспудная тревога.

Контр-адмирал встал и, как был, в носках, принялся расхаживать по устилавшему пол каюты ковру.

"Исайя Макензи" или, как фамильярно именовали свой корабль члены экипажа, когда думали, что их не слышит начальство, "Изя", пробил здоровенную брешь в бюджете и основательно облегчил карманы налогоплательщиков - правда, не мантикорских, а грейсонских. При этом корабль являл собой поистине воплощение экономии, ибо при равной огневой мощи со своими предшественниками того же класса за счет множества технических усовершенствований мог обходиться сорока процентами экипажа аналогичного более старого корабля. Трикупис серьезно сомневался, чтобы рядовой обыватель, даже вздумай правительство довести до сведения общественности ряд связанных с новыми проектами секретных подробностей, уразумел бы, что это значит и в чем тут выгода, но вот тот факт, что новейшие корабли стоят уйму денег, был известен решительно каждому.

Оппозиция не упускала возможности наябедничать избирателям: власти пускают ваши деньги на ветер! Трикупис порой жалел об отсутствии у командования прав и возможностей открыто объяснить людям, оплачивающим воплощение в жизнь новых проектов, как много нужного и полезного получают они на самом деле за свои деньги.

Самым очевидным преимуществом новых модификаций кораблей - и прежде всего супердредноутов класса "Медуза" (они же "Харрингтон") - было колоссальное увеличение наступательного потенциала. Соответствовали ли наступательным и оборонительные возможности, еще следовало проверить, но на данном этапе, до появления у хевов эквивалентного вооружения, это едва ли имело значение. Трикупис командовал Шестьдесят вторым дивизионом уже более года, "Изя" и его партнер по дивизиону корабль ГКФ "Эдуард Эстерхауз" участвовали в бесчисленных учениях, так что Аристид точно знал, каким ударом для хевов обернется массовый ввод в строй нового класса супердредноутов.

Резкое сокращение численности экипажа имело даже большее значение, чем возрастание огневой мощи. Для Королевского флота Мантикоры проблема кадров всегда стояла острее, чем даже проблема затрат на постройку кораблей. Штаты укомплектовывались без ограничений лишь на фортах метрополии - в самой бинарной системе Мантикоры, что диктовалось стратегической необходимостью. Однако такой подход усугублял нехватку персонала в других местах. После захвата звезды Тревора ситуация стала меняться, поскольку, взяв под контроль все терминалы Сети, Мантикора могла позволить себе снять с боевого дежурства две трети фортов, переведя их в резерв. Даже с учетом создания космических цитаделей, прикрывающих терминалы на Василиске и звезде Тревора, высвободившегося личного состава хватило на сто пятьдесят супердредноутов старого образца. Внедрение новых автоматизированных систем управления делало этот кадровый ресурс достаточным для двухсот пятидесяти кораблей стены, что было на треть больше общей численности супердредноутов, числившихся в составе КФМ до войны.

Сокращение гарнизонов космических фортов открыло перед Управлением кадров неожиданные возможности. Несмотря на то что новые подразделения ЛАКов, о которых Трикупис слышал уйму интересного, оттягивали на себя множество младших офицеров и старшин, количество высвободившегося личного состава все равно оставалось огромным. Иными словами, впервые после того как угроза со стороны хевов вынудила Роджера Третьего приступить к расширению флота, у этого самого флота появилась реальная возможность полностью укомплектовать экипажами столько кораблей, сколько удается строить.

И флот старался строить их как можно больше: согласно самым последним, разумеется, секретным статистическим данным, на верфях шла работа почти над двумя сотнями корпусов одновременно. Учитывая, что каждый обходился примерно в тридцать пять миллиардов, общая стоимость составляла весьма чувствительную для любого бюджета сумму в семь триллионов мантикорских долларов. А ведь в эту цифру не включалась стоимость кораблей сопровождения, новых носителей ЛАК (и самих легких кораблей для их комплектования), новых ракет и, наконец, проводившихся НИОКР* [научно-исследовательских и опытно-конструкторских работ].

Правительству Кромарти приходилось прибегать к займам. Стабильность экономики Звездного Королевства и успехи, сопутствовавшие ему на фронтах до недавнего перехвата хевами инициативы, сделали мантикорские ценные бумаги высоколиквидными. Но хотя их охотно брали на рынках Лиги и других миров, вырученных денег не хватало, и в конечном итоге государство оказалось перед необходимостью повышения налогов. Более того, впервые за всю историю Звездного Королевства парламент, не без содрогания, принял закон о прогрессивном подоходном налоге, пришедшем на смену существовавшей до сих пор единой ставке. Согласно закону новый налог вводился лишь на период до следующих выборов или на пять лет (в случае если выборов за это время не будет), но его принятие все равно стало потрясением для большинства налогоплательщиков, что вызвало негативную реакцию финансовых и инвестиционных рынков. На фоне усиливавшегося вмешательства государства в экономику становились все более заметными зловещие признаки инфляции.

Трикупис едва ли мог винить избирателей за их страхи. Звездное Королевство не прибегало к подобным мерам почти пять стандартных столетий; использование их казалось людям чуть ли не возвращением к Темным Векам - приснопамятному периоду истории Старой Земли последних двух столетий до начала эры Расселения. Или, хуже того, поворотом к гибельному политическому курсу, превратившему некогда процветавшую Народную Республику в ненасытного межзвездного хищника, поглощающего систему за системой, но не способного утолить голод.

Лидеры оппозиции - и Новый Киев, и Высокий Хребет, и Северная Пустошь, и леди Декро, - "движимые чувством патриотического долга", проголосовали за новые налоги, но предварительно устроили долгую и шумную публичную, дискуссию. Ее целью было оповестить избирателей, что они были противниками этой затеи и пошли на уступки власти под давлением со стороны правительства Кромарти в целом и казначейства во главе с Вильямом Александером в частности. Что, отдавал им должное Трикупис, явилось с их стороны исключительно предусмотрительным шагом. Не слишком честным, но, безусловно, эффективным. С одной стороны, оппозиционеры выказали себя патриотами, готовыми во имя единства страны и общей победы забыть на время о разногласиях с исполнительной властью, с другой же - сумели свалить всю ответственность за принятие болезненного, непопулярного решения на правительство Кромарти. И уж конечно, никто из них и словом не обмолвился, что расходы на новые корабли необходимы именно для того, чтобы выиграть эту проклятую затянувшуюся войну и тем самым сбросить с плеч Альянса непосильное экономическое бремя.

Так или иначе, в настоящий момент, наверное, самыми непопулярными фигурами в Звездном Королевстве были Кромарти, Вильям Александер и граф Золотого Пика. Виднейшие члены правительства уже в силу занимаемого положения стали главными объектами общественного негодования. Другое дело, что нынешнее правительство пользовалось твердой поддержкой Короны, и чтобы свалить его, оппозиции требовалось основательно аккумулировать энергию народного протеста. Этого нельзя было достигнуть в короткие сроки - в перспективе же (на что горячо надеялся Трикупис) ожидался перелом в ходе войны. Как только союзники снова начнут одерживать победы...

От размышлений его оторвала резкая - знак срочности вызова - трель коммуникатора. Сделав два шага к консоли, он нажал кнопку приема. Засветился дисплей.

- Да? - резко произнес он.

- Адмирал, Сенсор-один сообщает о появлении неидентифицируемых гиперследов в девятнадцати световых минутах от Зельды, один-один-семь на ноль-один-девять, - доложил командир "Исайи Макензи" капитан Джейсон Хаскинс; его обычно мягкий грейсонский говорок звучал сейчас непривычно отрывисто. - Адмирал Мэлоун объявил по оперативной группе готовность номер один. По данным сверхсветовых передатчиков, там вынырнуло самое меньшее тридцать пять кораблей стены.

- Значит, это не просто рейд, - проговорил Трикупис гораздо спокойнее, чем должен был в соответствии с самочувствием.

- Думаю, это безошибочное заключение, сэр, - ответил Хаскинс, позволив себе на мгновение улыбнуться. - Они направляются в глубь системы на трехстах двадцати g, это позволяет предположить, что они буксируют за собой множество подвесок. Скорость на данный момент составляет три тысячи пятьсот километров в секунду, следовательно на рандеву с планетой они выйдут через пять с половиной часов с разворотом через два и шесть десятых часа... скажем, через сто пятьдесят шесть минут. Правда, не верится мне, будто именно это они и собираются сделать.

- Разделяю ваши сомнения, - с легкой усмешкой ответил Трикупис.

Планета Зельда была единственной более-менее (и, если на то пошло, скорее менее, чем более) обитаемой планетой в системе Элрика. Ее отличали такие прелести, как сырая, удушливая и насыщенная вредоносными газами вулканического происхождения атмосфера, обилие действующих вулканов и широкое распространение весьма своеобразного аэробного растения, источавшего омерзительную вонь, добавлявшую пикантности распространенным на Зельде запахам серы, метана и прочей гадости. В дополнение к перечисленному набору планета имела еще более экстремальный наклон оси, чем Грифон, так что поверить в климатические особенности можно было, только испытав их на собственной шкуре.

Короче говоря, Аристид Трикупис в жизни не видел более никчемного космического объекта. Единственная ценность планеты заключалась в том, что она, будучи ограниченно пригодной для жизни, использовалась как перевалочная база; в лагерях на поверхности люди могли жить до завершения строительства жилых модулей космических станций. Учитывая страстное желание поселенцев убраться с Зельды как можно скорее, строительство велось поражающими воображение темпами.

Некоторые люди, возможно, усомнились бы в целесообразности монтажа плавильных печей и ремонтных верфей на таком расстоянии от являвшегося для них источником сырья астероидного пояса, однако в данном случае соображения безопасности учитывали в первую очередь, а экономическую выгоду - во вторую. Размещение индустриальных объектов так глубоко внутри гиперграницы гарантировало раннее оповещение в случае появления незваных гостей. Например, противник, вынырнувший только что из гиперпространства, мог достичь базы не раньше, чем через пять с половиной часов: время более чем достаточное для того, чтобы пикет системы мог спланировать ответные действия. Да и вообще, значения станции "Элрик" почти не придавали: флот основал ее скорее для того, чтобы устранить брешь в линии внешних укреплений гораздо более важной космической верфи на Грендельсбейне. Расположенная между Тредвеем и Солвеем, передовыми базами, отбитыми у хевов в самом начале войны, она помогала прикрывать подступы к Грендельсбейну, служа опорным пунктом для пикета достаточно мощного, чтобы представлять угрозу тылу любой рейдовой группы.

Однако размышляя о возможной вылазке, штабные аналитики никак не предполагали, что в ней могут быть задействованы тридцать пять кораблей стены. Отразить такую армаду пикет Элрика не мог даже при поддержке двух имевшихся в распоряжении Трикуписа супердредноутов класса "Харрингтон", из чего следовало, что Альянсу предстоит уступить хевам еще одну систему.

Мысль эта не радовала, но ее едва ли можно было назвать неожиданной. Никто и не предполагал, что Элрик сможет противостоять масштабному вторжению, и Трикупис имел на такой случай четкие указания адмирала Мэлоуна. Он даже догадывался, какую стратегию избрали составители этих инструкций, - и хотя уступать позиции любил не больше всех прочих, относился к предполагаемому замыслу сэра Томаса Капарелли и гранд-адмирала Мэтьюса скорее с одобрением, чем с осуждением. Впрочем, как бы то ни было, сейчас предстояло погрузить людей и самое ценное оборудование на стоявшие в системе как раз на такой случай транспорты и приступить к уничтожению всего остального. Было жаль, что крупные затраты - не столько денег, сколько времени, сил и энергии - пропадут впустую, но по крайней мере хевам не достанется ничего, стоящего их усилий.

Не говоря уж о том, что пикет Элрика и лично контр-адмирал Трикупис намеревались преподнести им маленький сюрприз.

- Поднимайте тактическую секцию, Джейсон! - приказал он Хаскинсу. - Я буду на флагманском мостике через пятнадцать минут.

* * *

Гражданин адмирал Гроунволд не сводил глаз с главной голосферы флагманской рубки супердредноута Народного флота "Тимолеон". Бок о бок с ним, сложив руки за спиной и тоже внимательно глядя на голосферу, стояла гражданка комиссар О'Фаолайн.

Смотреть, правда, ни ей, ни ему было пока особо не на что. Как и все офицеры оперативной группы 12.3, она прекрасно понимала, что мантикорские сенсоры дальнего действия наверняка засекли их. Более того, возможности используемых манти сверхсветовых передатчиков позволяли предположить, что противник уже осведомлен о числе и классе кораблей вторгшейся оперативной группы.

"Тимолеон", не обладавший подобной технологией, мог засечь на таком расстоянии лишь действующий импеллерный двигатель, да и тот станет невидимым, если манти не используют максимальное ускорение и воспользуются средствами маскировки.

При данных обстоятельствах Гроунволд не мог рассчитывать высмотреть на дисплее слишком много, и будь на его месте кто-нибудь другой, О'Фаолайн, наверное, приписала бы повышенную сосредоточенность желанию произвести впечатление на своего комиссара. Но она слишком хорошо знала Гроунволда, чтобы допустить подобную мысль. Впечатлительный смуглый адмирал терпеть не мог хитрить, был напрочь лишен политической осмотрительности, и ему было попросту наплевать на то, какое впечатление он производит на сторожевых собак из Госбезопасности. Его искренность и прямота внушали симпатию, и О'Фаолайн приходилось постоянно напоминать себе, что ее задача состоит не в восхищении поднадзорными, а в контроле за их благонадежностью.

Бросив на экран последний взгляд, Гроунволд обратил внимание на трассы выпущенных оперативной группой 12.3 автоматических разведывательных аппаратов. Если ничего не случится, они приблизятся к сектору, где, по предположениям тактика, должны находиться мантикорцы минут через двадцать. На текущий момент он увидел все, что можно было увидеть. Задумчиво почесав нос, адмирал направился к своему командирскому креслу. О'Фаолайн шагала рядом с ним, но он, погруженный в раздумья, едва ли осознавал ее присутствие и, уж конечно, не собирался интересоваться ее мнением. По его глубокому убеждению, командовать оперативной группой в бою надлежит адмиралу, а задача народного комиссара флагмана сводится к тому, чтобы, во-первых, не путаться у командира под ногами, а во-вторых, внушить комиссарам на кораблях, чтобы те не путались под ногами у своих капитанов. По глубокому убеждению Гроунволда, то было единственно честное и справедливое распределение обязанностей, а насчет того, как ему повезло в том, что гражданка О'Фаолайн мирилась с этой еретической точкой зрения, он никогда не задумывался.

Усевшись, адмирал подозвал гражданку коммандера Бадрессу и гражданина лейтенант-коммандера Окамуру и откинулся в кресле. Гражданка комиссар присоединилась к ним, и он вежливо кивнул ей, но внимание его было приковано к операционисту группы.

- Не вижу никаких признаков ЛАКов, Фугимори, - прошелестел он, обращаясь к нему.

- Было бы удивительно, если бы мы их заметили, - пробасил могучий коммандер.

Вопреки имени этот двухметровый, голубоглазый гигант с золотистой бородкой походил вовсе не на самурая, а на викинга. Но берсерком при этом отнюдь не был. По правде сказать, Гроунволд назначил его на эту должность отчасти потому, что флегматичная вдумчивость Окамуры в какой-то мере уравновешивала порывистость самого флагмана.

- Согласно докладу гражданина капитана Диамато, - невозмутимо продолжил Окамура, - при Ханкоке наши заметили эти ЛАКи, лишь когда они оказались на дистанции открытия огня из гразеров. Мы оснащены такими же сенсорами как и адмирал Келлет, а потому сомнительно, чтобы нам удалось обнаружить пташек намного раньше, чем ей. Если, конечно, память не подвела гражданина капитана.

- Конечно, - согласился Гроунволд.

На самом деле в достоверности донесения Диамато у него сомнений не было. Получив от Лестера Турвиля копию доклада настырного капитана, Гроунволд тут же распространил его среди сотрудников штаба и всех капитанов оперативной группы, ясно дав им понять, что считает эти сведения заслуживающими доверия.

Каким образом манти удалось напихать в крохотные корпуса столько всякой гнусности, он объяснить не мог, однако эти хитроумные ублюдки уже не раз огорошивали Народный флот неприятными сюрпризами. Конечно, Гроунволд вовсе не думал, будто все манти - трехметровые великаны, покрыты курчавой шерстью и ходят по воде аки посуху, но и недооценивать их он не хотел. За флаг-офицерами Народного флота, недооценивавшими противника, водилось неприятное обыкновение не возвращаться домой.

- Гражданин адмирал, наши источники ничего не сообщали относительно переправки каких-то там новых ЛАКов в этот сектор, - неуверенно подала голос начальник штаба Эллен Бадресса. - Не стану утверждать, будто они не могли этого сделать, - добавила она, пожав плечами, - но наша разведка получила соответствующую ориентировку. Новые ЛАКи - это все-таки не боты. Чтобы доставить их сюда в заслуживающем внимания количестве, потребовались бы тяжелые транспортники, а уж их перемещение наши просто не могли не засечь.

Гроунволд хмыкнул, подтверждая, что услышал ее слова, - но не в знак согласия. Операции действительно предшествовала тщательнейшая разведывательная подготовка, но вот насколько она была успешной, он мог решить только после завершения операции. И опыт убеждал его в том, что мудрый флотоводец изначально предполагает, что любые агенты и технические средства очень даже способны не заметить самого важного. А если учесть, что источником большей части сведений были купцы из нейтральных государств, снабжавшие Эревонский флот, а заодно сбывавшие любые огрызки информации агентам БГБ на Эревоне, нетрудно понять, что полагаться на разведку было бы серьезной ошибкой. Скептическое отношение к такого рода информации разделяли и Турвиль, и Жискар. Сама О'Фаолайн скептически относилась даже к сводкам Разведывательного управления БГБ. Правда, эту информацию приходилось принимать к сведению - за полным отсутствием более надежной.

- Хорошо, - сказал, помолчав, Гроунволд. - Твой прогноз, Фугимори, пожалуй, верен. Возможно, правы и те, кто вообще отрицает существование этих ЛАКов. Но до получения доказательств противного мы будем исходить из предположения, что эти штуковины существуют, и данная система ими оснащена. Ясно?

- Так точно, гражданин адмирал.

- Хорошо. Свяжись с гражданкой капитаном Поланко и передай ей, что в случае появления легких кораблей она должна быть готова реагировать немедленно и самостоятельно, не запрашивая моего приказа.

- Есть, гражданин адмирал.

Окамура направился к своему пульту, а Гроунволд откинул спинку кресла еще дальше и поджал губы. Из донесения Диамато следовало, что новые вражеские ЛАКи представляли собой чертовски трудные для поражения цели. Они завязывали бой на дистанции энергетического поражения, однако большая мобильность делала их малоуязвимыми для энергетического оружия. Импульс лазера или гразера не имеет головки самонаведения и в отличие от ракеты не способен изменить направление полета.

В результате долгих раздумий Гроунволд пришел к выводу, что лучшим оружием против описанных Диамато ЛАКов даже на ближней дистанции будут тяжелые ракеты. В принципе он был бы рад ударить по вертким, маленьким ублюдкам и залпом с подвесок, но не слишком надеялся на то, что ему представится такая возможность. Скорее всего, они объявятся близко, слишком близко для нормального ракетного боя, и следует подготовиться к стрельбе "навскидку". Гражданка капитан Бьянка Поланко, капитан "Тимолеона", с самого начала участвовала в разработке оборонительного плана, и Гроунволд решился на необычный шаг, назначив ее своим заместителем по организации "анти-ЛАК"-обороны всей оперативной группы 12.3. Она получила полномочия координировать ракетный огонь всех кораблей группы, направляя его в первую очередь на ЛАКи, даже если в зоне поражения оказывались и гиперпространственные корабли. Приоритет перед ЛАКами имели только дредноуты и супердредноуты.

Окамура и Бадресса приложили массу усилий для того, чтобы сделать идеи адмирала практически осуществимыми, хотя Бадресса принадлежала к числу скептиков, сомневавшихся в том, что создание легких кораблей с характеристиками, описанными Диамато, по плечу даже мантикорским конструкторам. Гроунволд и сам понимал, что принял, пожалуй, чрезмерные меры предосторожности, однако если Диамато все же ничего не напутал, Народному флоту могла потребоваться новая оборонительная доктрина. И он не видел причин, почему бы не начать разрабатывать ее прямо сейчас.

Кое-кто из флотоводцев мог подумать, что их коллега шарахается от тени, но Гроунволду, признаться, было на это наплевать. Он не верил, что даже описанные Диамато суперЛАКи способны эффективно действовать против надлежащим образом управляемых кораблей стены, не неся катастрофических потерь, однако, не считая себе непогрешимым, допускал возможность ошибки. А потому предпочитал перестраховаться и, пусть даже ценой насмешек со стороны некоторых товарищей, защитить свои экипажи от угрозы, реальные параметры которой пока еще никто не определил.

Ему не повезло в одном: все эти разумные и похвальные меры предосторожности были направлены против совершенно не той опасности, с которой ему предстояло столкнуться.

Глава 26

- Ну что, Аристид, похоже, они не намерены позволить нам устроить на них засаду? - сказал холодно усмехаясь с экрана коммуникатора Красный вице-адмирал Фредерик Мэлоун.

- Так точно, сэр, не намерены.

Неприятельский командир вел себя крайне осторожно, словно был чем-то обеспокоен, однако Трикупис не думал, что его испугали "Изя" и "Эстерхауз", два новейших супердредноута, составлявших Шестьдесят второй дивизион. Хевы не могли знать ни об их присутствии, ни уж тем более на что они способны. С другой стороны, ничего другого, что могло бы их встревожить, в системе не было.

- Возможно, они боятся, как бы мы не сыграли с ними ту же шутку, что и адмирал Харрингтон на Цербере, - предположил он.

Мэлоун фыркнул.

- Если вы ставите на это, я с удовольствием приберу ваши денежки! Или, по-вашему, у их разведчиков есть основания подозревать меня в умственной неполноценности?

- Бросьте эти мысли, сэр, - усмехнулся Трикупис, но тут же заговорил серьезно. - Думаю, избыточная осторожность не лишена для них смысла, даже при таком численном превосходстве. Едва ли они представляют себе, с чем именно им предстоит столкнуться, но согласитесь, такие меры в любом случае усложняют для нас расчет перехвата.

Мэлоун кивнул в знак согласия, но не удержался от пренебрежительного фырканья.

- Пожалуй, я могу понять такую тактику, хотя по большому счету кружить да пританцовывать - не лучший способ противостоять серьезной обороне. Рано или поздно им надоест болтаться по внешнему сектору системы и придется приблизится к Зельде на дистанцию выстрела, а тогда мы сможем рассчитать их вектор. И встретим их фронтальным ударом, прежде чем они смогут накрыть базу своим залпом.

- Так бы оно и вышло, - почтительно сказал Трикупис, - будь у нас достаточно сил, чтобы встретиться с ними в открытую, лицом к лицу. Но сил у нас мало, а они уже произвели с полдюжины изменений курса, ухитрившись значительно снизить скорость сближения - что соответственно снизит и скорость отрыва, когда до того дойдет дело. Каждый вынужденный маневр и каждая лишняя минута оттягивают момент перехвата, давая их разведывательным аппаратам лишний шанс нас унюхать.

- Знаю, - вздохнул Мэлоун, массируя глаза. - По правде сказать, прежде, когда все делалось по-простому, мне наша работа нравилась больше. Не спорю, эти новомодные игрушки, которые нам дали, имеют право на существование, но, похоже, принятие на вооружение каждой из них усложняет жизнь чуть ли не в геометрической прогрессии. Хуже того, сдается мне, до кое-кого из хевов это уже дошло.

- Очень похоже, сэр, - согласился Трикупис, покосившись на один из размещенных возле его командирского кресла дисплеев.

Хевы действовали расчетливее и изощреннее, чем раньше. Их строй больше походил на боевой порядок сил Альянса, чем на отправившуюся в набег шайку хевов. Ишь, как плотно держатся!

- Похоже, они наконец-то выбрали окончательный курс, - вслух сказал он.

- Рано или поздно им все равно пришлось бы это сделать, - отозвался Мэлоун, глядя на собственные дисплеи. - Мои тактики предлагают взять вектор ноль-ноль-девять на ноль-три-один при двух сотнях g. Как по-вашему, годится?

- Минуточку, сэр.

Вообще-то адмиралы Королевского флота Мантикоры не склонны спрашивать советов у офицеров, еще даже не выслуживших на Мантикоре чина капитана первого ранга, однако весь пикет Мэлоуна состоял из пяти супердредноутов и линейных и тяжелых крейсеров прикрытия. А в составе помянутой пятерки кораблей стены три - "Изя" и "Эстерхауз" из Шестьдесят второго дивизиона и прикомандированный к ним принадлежащий к классу "Медуза" супердредноут КФМ "Велизарий" - состояли под началом Трикуписа. И именно по причине наличия этих кораблей адмирал Мэлоун до сих пор не убрался из системы на максимальной скорости. Адлер, Василиск и Ализон научили Альянс серьезному отношению к подвескам хевов, а вторгшиеся враги, судя по относительно низкому ускорению, буксировали их за собой чертову прорву.

Однако корабли, которыми командовал Трикупис, могли - во всяком случае на это надеялся Мэлоун - свести вражеское численное превосходство к минимуму. По правде сказать, собственный флагманский корабль Мэлоуна и его товарищ по дивизиону предназначались лишь для уплотнения противоракетной защиты. Основной ударной силой предстояло послужить "Изе", "Эстерхаузу" и "Велизарию".

- Ноль-ноль-девять на ноль-три-один - подтверждаю, сэр. Нам подойдет, - ответил Аристид, когда цифры превратились на его экране в графические векторы. - Если предположить, что ускорение с обеих сторон не изменится, мы выйдем на дистанцию пуска примерно через семьдесят пять минут.

- А не заведет ли это нас слишком глубоко в их зону поражения? - спросил Мэлоун. В голосе его не было неуверенности, лишь профессиональный интерес.

- В самом худшем случае, если предположить, что хевы резко увеличат ускорение, мы будем находиться в зоне обстрела около пятидесяти минут. Если они вздумают немедленно оторваться от нас, а мы последуем их примеру, время боя уменьшится минут до десяти. А я, откровенно говоря, не думаю, что после того, как они увидят приготовленный нами сюрприз, у них будет желание сближаться с нами больше, чем необходимо, чтобы не выглядеть трусами в рапортах и отчетах.

- Пожалуй, вы правы. - Несколько секунд Мэлоун смотрел на дисплей, потом кивнул. - Хорошо, Аристид. Вам в этом бою отводится ведущая роль, так что вы и подадите сигнал к атаке. Остальной пикет будет подстраиваться под вас.

- Благодарю вас, сэр, - отчеканил Трикупис и кивнул своему операционисту. - Адам, вы слышали, что сказал адмирал? За дело!

* * *

- Гражданин адмирал, получены первые данные с разведывательных зондов, - доложил гражданин лейтенант-коммандер Окамура.

Гроунволд, беседовавший с гражданкой коммандером Бадрессой, поднял голову. Окамура хмурился.

- Боюсь только, гражданин адмирал, разобраться в этих данных не так-то просто. Их генераторы помех явно сбивают наши датчики с толку, однако, по предварительным прикидкам, они движутся право по борту, и довольно высоко. Если курс цели определен точно, сближение примерно до шести миллионов километров произойдет по прошествии пятидесяти двух минут с настоящего момента. Если не изменять ускорение, то с этого момента дистанция снова начнет увеличиваться.

- А с чем мы имеем дело?

- По предположениям БИЦ с парой кораблей стены.

- Понятно.

Гроунволд, прищурясь, всмотрелся в дисплей, где уже появились значки предполагаемых целей - если, конечно, то были реальные цели, а не сенсорные фантомы. Потом он ощутил рядом чье-то присутствие и, подняв глаза, увидел гражданку комиссара.

- Как думаешь, гражданин адмирал, что это может быть? - тихо спросила она.

- Все, что угодно, гражданка комиссар. С уверенностью могу сказать одно: это не ЛАКи, о которых предупреждал Диамато. Если расчеты Фугимори верны, эти корабли намерены сойтись с нами не ближе, чем на дистанцию ракетного удара, а ЛАКи, как известно, атакуют мощным энергетическим оружием ближнего действия. Чтобы использовать его, им необходимо большее сближение.

- А не могут тяжелые корабли поддержать атаку ЛАКов ракетным ударом с дальнего расстояния? - спросила О'Фаолайн.

Гроунволд посмотрел на нее с интересом и уважением.

- Нельзя исключить и такое, мэм. Но, опять-таки по моему разумению, у них на уме другое. Атака ЛАКов означала бы, что они вознамерились серьезно защищать систему, а в таком случае они не послали бы супердредноуты на перехват по вектору, который позволяет нам при желании очень быстро разорвать контакт. Нет, желание поддержать вступившие в ближний бой ЛАКи заставило бы их подойти гораздо ближе. - Он покачал головой. - Нет, сдается мне, у них там где-то затаились супердредноуты с ракетными подвесками. Если разведка не ошибается, манти не могут иметь в этом секторе больше шести, в крайнем случае восьми кораблей стены, а их подвески, хоть и хороши, но не настолько, чтобы уравновесить то количество, которое буксируем мы. Если эти корабли приблизятся к нам на расстояние ракетного удара, с ними будет покончено.