Чтение 54–й страницы книги ~Макроскоп~

Афра кивнула, и он заметил, что это ее заинтересовало.

По-видимому, звездные дали не померкли для нее после нескольких
недель работы по дому.

- Теперь заменим хорошо знакомый нам трехмерный мир производной -
одномерной линией. - Он провел на доске линию. - Если вам нравится, можете
представить себе эту линию как прут или кусок трубы, включающий в себя три
измерения, но вместе с тем конечный и гибкий.

Он дополнил рисунок:

- Совершенно ясно, - сказала она. - Труба макронного диаметра
представляется в виде линии.

- Наше четвертое пространственное измерение условно изображается как
двумерная фигура - круг, - он стер рисунок трубы и начертил на доске круг.
- Теперь наша линия внутри этого круга. Пусть она проходит от точки А к
точке В периметра.

Он изобразил их:

- Это границы Вселенной, - согласилась она.

- Теперь допустим, что эта трехмерная линия внутри четырехмерной
сферы - наша Вселенная во время, или чуть позже, ее создания.

- Пресловутый Большой Взрыв.

- И как же теперь нашей Вселенной уместиться в жестком круге, если ее
длина все время увеличивается? Скажем, если длина была АВ, а стала 2АВ?

- Она должна сморщиться, - немедленно последовал ответ.

- Совершенно верно.

Он стер чертеж и нарисовал другой, правда, на сей раз линия была уже
волнистой:

- А наша Вселенная все расширяется и расширяется, - продолжал он. -
Как бы вы изобразили стократное расширение?

Она встала, подошла к доске, взяла у него мел и нарисовала более
замысловатую фигуру вместо предыдущей:

- Очень хорошо, - похвалили Иво. - А если в тысячу раз? В миллион?

- Витки будут накладываться на витки, - сказала она, - при условии,
что ваша линия бесконечно гибкая. Могу я изобразить подробно?

- Пожалуйста.

Она старательно вычертила:

- В свою очередь, эта конструкция будет образовывать новые, большие
петли, - пояснила она, - точно так же в маленьких петлях образуется тонкая
структура, и так продолжается до тех пор, пока весь ваш круг не будет
плотно забит нитью. Диаметр и гибкость нити - вот единственные факторы,
ограничивающие процесс.

- Замечательно, - сказал Иво. - Садитесь.

Она вздрогнула и, судя по всему, хотела резко ответить, но, вспомнив
о своем положении, сдержалась. Села.

- Теперь предположим, что мы имеем адекватную приведенной
космологическую модель Вселенной, - продолжил он. - Обратим внимание на
следующее - линия соприкасается сама с собой во многих местах как малыми,
так и большими петлями. Задумаемся, а что, если возможно проскакивать в
местах соприкосновения, вместо того, чтобы, как обычно, двигаться вдоль
линии?

- То есть, движение вдоль линии, это наше обычное путешествие в
космосе? Как от Земли к Нептуну?

Он кивнул.

- А почему... - она замолчала, обдумывая возможные последствия
услышанного. - Если Земля и Нептун находятся в соприкасающихся петлях, и
вы способны проскакивать в месте соприкосновения, то вы окажетесь на Земле
почти МГНОВЕННО.

- Предположим, так оно и есть и ваши соседние петли вот здесь. - Он
указал на вершину большой петли. - Предположим, что подготовка, расчет
курса и прочее занимают несколько часов, и эти несколько часов являются
эффективным временем одного прыжка. Сколько времени потребуется, чтобы
достичь Альфы Центавра, стартуя от Земли?

- Зависит от местоположения и конфигурации петель. Если бы это
расстояние можно было преодолеть одним прыжком - то все путешествие заняло
бы несколько месяцев. Хотя по тому же билету можно и всю галактику
пересечь - если эта модель Вселенной верна.

- Данные макроскопа свидетельствуют об этом.

Она тут же поняла намек:

- Выходит, станция, передающая разрушитель, теоретически достижима?

- Да.

Она посмотрела на него, в чертах лица вновь проступала жизнь. Она
похудела так же, как Беатрикс, но все равно была прекрасна.

- Как долго вы носите эту рубашку?

Вопрос застал его врасплох, и он, заикаясь, ответил:

- Я-я, не знаю. А что...

- Слишком долго. Позвольте, я постираю?

- Я...

Она подошла к нему со спины, расстегнула его рубашку, сняла ее и
свернула в узел. Поцеловала его легонько в щеку и удалилась, оставив его в
полном недоумении.

Если это была игра, то ему намекнули, у кого в руках сильная карта.

Мышь, рожденная под знаком Льва, все же остается мышью. Но Афра,
каким бы низким не было ее положение, оставалась более сильной личностью,
чем он.

Через шесть часов его рубашка лежала уже чистая и надушенная.

Он пошел искать Афру, не представляя себе, что же ей говорить, и
нашел ее стоящей на коленях возле могилы Брада. В руке она держала букетик
душистого горошка, по щекам катились слезы.

А что он еще ожидал увидеть?

Земля, город, неблагополучный район. Дети играют в крошечном грязном
дворике, бросая камни в разбитую бутылку. Их одежда грязна и пропитана
потом, ноги босы. Все истощены, осанка и комплекция указывают на плохое
питание. Внутри дома беспокойно спит больной ребенок, мухи ползают по его
щекам и с гулом взлетают, если он шевелится. Он лежит на драном матрасе,
под которым собралась уже приличная куча нечистот. Желтоватая штукатурка
на стене местами отвалилась, из образовавшихся щелей выглядывают тараканы.
В соседней комнате перед ярким экраном телевизора развалился седой
мужчина, то и дело отхлебывающий виски из бутылки. Он также нечист, как и
дети.

Иво представил себе диалог, который был бы возможен, если бы
макроскоп передавал звуки.

- Вы все здесь погибнете. Почему бы вам не переселиться в другой
район?

- Не могу себе позволить. Деньжат маловато, я и так все заложил.

- Тогда почему бы не подыскать другую работу? Экономика идет на
подъем, вы могли бы зарабатывать кучу денег.

- Я пытался. Сказали, что у меня не хватает образования.

- Почему бы вам не пойти в школу? В один из бесплатных технических
университетов?

- А у них система квот: столько-то от района. По нашему району все
занято до 1985 года.

- Ну, тогда почему бы... ах, да, я понимаю.

Иво снял шлем, окуляры и встряхнул головой. Это была эра изобилия,
ВНП достиг рекордной отметки, повсюду возникали выгодные рабочие места. Но
макроскоп показывал истинную правду: либо это виноват порочный круг
обстоятельств, либо еще что-то, но люди жили в нищете. Жилище, которое он
только что увидел, было типичным местом обитания все увеличивающейся, а
отнюдь не уменьшающейся, прослойки общества.

Совсем недавно так жили только цветные американцы. Пройдет совсем
немного времени, и только очень богатые будут жить иначе.

К чему тосковать по этому уголку бескрайнего космоса, покинув его?

Но Иво тосковал.

Гротон внимательно смотрел на экран, на котором Иво сфокусировал
изображение поверхности Нептуна. В каких-то нескольких тысячах миль внизу
клубились гигантские массы пара, выбрасывающие временами разноцветные
языки газа.

Пять тысяч, четыре тысячи - нетрудно было представить, что они
находятся на космическом корабле, совершают посадку и кожей чувствуют
неистовые порывы метановых шквалов. Стало видно, что черная точка в центре
- это глаз тайфуна, один лишь глаз составлял три тысячи миль в диаметре, и
трудно было даже представить его глубину. Полупрозрачный слой легкого
водорода образовывал центральную часть воронки, а тяжелый метан со
взвешенными в нем кристаллами аммиака несся по большому кругу. Сейчас они
могли оценить скорость газа на поверхности тайфуна - около четырех тысяч
миль в час.

Иво вошел в глаз тайфуна - по сторонам вздымались стены газа и пара -
титаническое и эфемерное творение атмосферы Нептуна. Затем темнота - он
потерял воронку, затем вновь поймал ее и потерял опять. На глубине
нескольких тысяч миль воронка составляла лишь десяток миль в диаметре,
быстро сужалась книзу, ее стенки начинали терять устойчивость. Наконец,
она то ли совсем исчезла, то ли стала слишком маленькой, для того, чтобы
ее можно было заметить в более плотной атмосфере на глубине пятьсот миль.
Свет еще немного проходил, но чем дальше, тем его было меньше.

Тысяча миль вниз - все еще газовые вихри и потоки кристаллов аммиака.
Две тысячи миль - та же картина. Три тысячи миль - твердой поверхности еще
нет.

- Есть ли у этой планеты поверхность? - недоуменно спросил Иво.

- Должна быть, - ответил Гротон. - Определенно, она где-то есть.
Слишком уж эта планетка тяжела, чтобы состоять из одних газов.

Четыре тысячи. Пять.

- Вы уверены, что приборы правильно показывают расстояние? Может, мы
совсем не так глубоко, как представляем себе?