Роберт Асприн

Мифо-толкования

Эта книга посвящается Лори Отрин и Джудит Сэмпсон,
современной команде ученик-учитель, невольно гарантировавшей,
что книги о мифоприключениях Ааза и Скива будут писаться и
дальше!

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Жизнь - это серия грубых пробуждении.

Р.В-Винкль

Из всего многообразия неприятных способов пробудиться от
крепкого сна один из самых худших - быть разбуженным шумом
играющих в пятнашки дракона и единорога.

Я с трудом разлепил один глаз и смутно попытался
сфокусировать взгляд на помещении. Стул с шумом опрокинулся на
пол, убедив меня, что воспринимаемые моим мозгом нечеткие
образы, по крайней мере частично, связаны с исходящими от пола
и стен нерегулярными вибрациями. Иной, не обладающий моим
запасом знаний (приобретенных с немалым трудом и вынесенных с
немалыми муками), скорей всего возложил бы вину за этот адский
шум на землетрясение. Я - нет. Стоявшая за этим выводом логика
была простой. Землетрясения в этом краю - явления крайне
редкие. А играющие в пятнашки дракон и единорог - нет.

Начинался самый обыкновенный день... то есть, обыкновенный
для юного мага в учениках у демона.

Если б я мог хоть с какой-то степенью точности предсказать
будущее и таким образом предугадать грядущие события, то,
вероятно, остался бы в постели. Я хочу сказать, умение драться
никогда не относилось к числу моих сильных сторон, а мысль
схватиться с целой армией... но я забегаю вперед.

Разбудивший меня стук сотрясал здание и сопровождался
грохотом множества рассыпавшихся по полу грязных тарелок.
Второй стук получился еще более внушительным.

Я обдумывал, не сделать ли кое-что. Обдумывал, не
вернуться ли ко сну. А затем вспомнил, в каком состоянии мой
наставник отправился спать прошлой ночью.

Это живо разбудило меня. Сварливей демона с Извра только
демон с Извра, страдающий от похмелья.

Я молниеносно вскочил на ноги и направился к двери. (Мое
проворство было вызвано скорее страхом, чем каким-то врожденным
талантом.) Рванув на сеоя дверь, я высунул голову наружу и
обозрел местность. Окружение трактира казалось вполне
нормальным. Сорняки совершенно отбились от рук, вымахан местами
выше чем по грудь. Как-нибудь придется что-то предпринять
против них, но мой наставник, кажется, не возражал против их
буйного роста, а если я заведу об этом речь, то и буду логичным
кандидатом в косцы, я снова решил помалкивать на эту тему.

Вместо этого я изучил разные примятые участки и недавно
проторенные в этих зарослях тропы, пытаясь определить
местонахождение или, по крайней мере, направление движения
предмета моих поисков. Я уж почти убедил себя, что наступившая
тишина будет по крайней мере полупостоянной и можно спокойно
возвращаться ко сну, когда земля снова задрожала. Я вздохнул,
нетвердо-вытянулся во весь свой какой ни на есть рост и
приготовился встретить натиск.

Первым в поле зрения появился единорог, здоровенные комья
земли так и летели у него из-под копыт, когда он вынырнул из-за
угла трактира справа от меня.

- Лютик! - прикрикнул я самым властным своим тоном.

Долю секунды спустя мне пришлось прыгнуть в убежище
дверного проема, чтоб не быть растоптанным мчащимся зверем.
Хотя я слегка обиделся на такое непослушание, но по-настоящему
я его не винил. За ним гнался дракон, а драконы не славятся
проворством, когда дело доходит до быстрых остановок.

Словно откликаясь на мои мысли, в поле зрения ворвался
дракон. Или, если точнее, не ворвался, а врезался, сотрясши
трактир, когда отскочил от угла. Как я сказал, драконы не
славятся проворством.

- Глип! - крикнул я. - Немедленно прекрати это! Он ответил
на это, любовно махнув по мне хвостом, когда проскакивал мимо.
К счастью для меня, этот жест совсем не попал в цель, ударив
вместо этого по трактиру с еще одним бьющим по ушам стуком.

Вот и вся польза от самого властного моего тона. Если двое
наших верных питомцев будут хоть чуточку послушней, то мне
повезет, и я останусь в живых. И все же мне требовалось их
остановить. Кто б там ни сочинил бессмертную цитату, советующую
не будить спящего дракона, ему явно никогда не приходилось
возиться со спящим драконом.

Несколько мгновений я изучал гоняющихся друг за другом
среди сорняков двух зверей, а затем решил уладить дело легким
способом. Закрыв глаза, я представил себе их обоих, дракона и
единорога. Затем я наложил образ дракона на изображение
единорога, придал ему несколькими мазками мысленной кисти
побольше полноты, а затем открыл глаза.

Для моих глаз сцена выглядела той же самой, дракон и
единорог друг против друга на поле сорняков. Но, конечно же, я
навел чары и поэтому, естественно, не подвергся их воздействию.
Истинное их воздействие можно было прочесть по реакции Глипа.

Он чуть склонил голову на бок и поглядел на Лютика сперва
под одним углом зрения, затем под другим, до предела вытягивая
свою длинную гибкую шею. А затем повернул голову, пока совсем
не оглянулся, и повторил процесс, осматривая окружающие
сорняки. А потом снова посмотрел на Лютика.

Для его глаз игравший с ним приятель внезапно исчез,
сменившись другим драконом. Все это сильно сбивало с толку, и
он хотел вернуть себе товарища по играм.

Должен заступиться за своего зверька - когда я говорю об
отсутствии у него проворства как физического, так и
умственного, я вовсе не подразумеваю, что он неуклюж или глуп.
Он просто молод, и это также объясняет его всего лишь
десятифутовую длину и полусформировавшиеся крылья. Я вполне
уверен, что когда он достигнет зрелости - лет этак через
четыреста-пятьсот - то будет очень ловким и мудрым, а это уже
больше, чем я могу сказать о себе. В том маловероятном случае,
если я проживу так долго, то буду всего-навсего старым.

- Глип?

Дракон теперь смотрел на меня. Дойдя до предела своих
ограниченных умственных способностей, он обратился ко мне,
прося исправить положение или, по крайней мере, дать
объяснение. Так как именно я и создал положение, вызвавшее у
него расстройство, то я почувствовал себя ужасно виноватым
перед ним. И с миг колебался на грани возвращения Лютику
нормального облика.

- Если ты совершенно уверен, что шумишь достаточно
громко...

Я вздрогнул, услышав прогремевший у меня за самой спиной
глухой, язвительный голос. Все мои усилия оказались тщетными.
Ааз проснулся.

Я принял самый лучший свой пристыженный вид и повернулся
лицом к нему. Незачем говорить, выглядел он ужасно.

Если вы, возможно, думаете, что покрытый зеленой чешуей
демон и так выглядит ужасно, то вы никогда не встречали этого
демона страдающим от похмелья. Нормальные золотые крапинки в
его желтых глазах сделались теперь медными и подчеркивались
сеткой пульсирующих оранжевых вен. Губы его растянулись в
болезненной гримасе, выставив напоказ даже больше зубов, чем
при его пугающей успокоительной улыбке. Стоя там, в дверях,
уперши в бока сжатые кулаки, он представлял собой картину,
достаточно страшную, чтоб вызвать обморок у пауко-медведя.

Но меня он не испугал. Я пробыл с Лазом уже больше года и
знал, что он лает страшнее, чем кусается. Впрочем, опять же, он
меня никогда не кусал.

- Вот это да, Ааз; - сказал я, выкапывая ямку носком
ботинка. - Ты всегда говорил, что если я не способен спать при
любом грохоте, то, значит, не очень-то и устал.

Он оставил мою шпильку без внимания, как столь часто
поступает, когда я ловлю его на собственных цитатах. Вместо
этого он прищурился, глядя через мое плечо на сцену за дверью.

- Малыш, - обратился он, - скажи мне, что ты тренируешься.
Скажи мне, что ты на самом деле не стибрил еще одного глупого
дракона, чтоб сделать нашу жизнь совсем несчастной.

- Я тренируюсь! - поспешил успокоить его я.

И чтоб доказать это, быстро вернул Лютику нормальную
внешность.

- Глип! - радостно воскликнул Глип, и они снова принялись
за свое.

- На самом-то деле, Ааз, - невинно сказал я, стремясь
отразить последующее язвительное замечание, - ну где бы я нашел