Чтение 19–й страницы книги ~Последний единорог~

приснилось, и кошки тоже, но именно на следующий день в город
въехал герольд Короля Хаггарда, приказавший нам возрадоваться.
После тридцати лет ожидания король наконец обрел сына. -- Дринн
отвернулся, чтобы не видеть лица Молли. -- Совершенно случайно
наш найденыш оказался мальчишкой.

Шмендрик лизнул кончик пальца и поднял глаза. -- Лир, --
сказал он задумчиво. -- Принц Лир. Но нельзя ли было как-нибудь
иначе объяснить его появление? -- Едва ли, -- фыркнул Дринн. --
Женщине, согласной выйти замуж за Хаггарда, отказал бы сам
Хаггард. Он сочинил сказку, будто мальчишка -- его племянник,
которого он благородно усыновил после смерти родителей. Но у
Хаггарда нет ни родственников, ни семьи. Некоторые говорят, что
его породили осенние тучи, ну, как Венеру -- море. Никто не
отдал бы Хаггарду ребенка на воспитание.

Волшебник спокойно наполнил свой бокал и предложил Дринну
-- тот отказался.

-- Ну, одного он, на свое счастье, достал. Но как он мог
наткнуться на вашего кошачьего детеныша?

-- По ночам он ходит по Хагсгейту, не часто, но ходит.
Многие из нас видели его: высокий, серый, как выброшенный морем
ствол, в одиночестве крадется он под железной луной, подбирая
потерянные монетки, разбитые тарелки, ложки, камни, носовые
платки, кольца, раздавленные яблоки, все что угодно, без
разбора. Это Хаггард подобрал ребенка. Я уверен в этом, так же,
как я уверен в том, что Принц Лир и есть тот, кто обрушит башни
и потопит Хагсгейт вместе с Хаггардом.

-- Надеюсь, что это так, -- вмешалась Молли. -- Надеюсь,
что Принц Лир -- это тот ребенок, которого вы оставили умирать,
надеюсь, что он потопит город, надеюсь, что рыбы обгложут вас
как кукурузные початки...

Слушатели начали шипеть как угли, кое-кто уже вскочил, и
Шмендрик под столом изо всех сил пнул Молли ногой. Он снова
спросил: -- Что вы хотите от меня?

-- Полагаю, вы направляетесь в замок Хаггарда Шмендрик
кивнул.

-- Ах, -- сказал Дринн. -- Разумному волшебнику так просто
подружиться с полным энергии и любопытства Принцем Лиром. Умный
волшебник, конечно, знает все старые рецепты: порошки,
настойки, экстракты, лекарства, яды, мази. Умный волшебник,
заметь я говорю "умный", не более, так значит, умный волшебник
в соответствующих условиях...--Остальное осталось
недосказанным, но тем не менее вполне ясным.

-- И это за обед? -- Шмендрик вскочил, опрокинув стул.
Прерывисто дыша, он обеими руками оперся на стол. --Что же это
-- нынешняя цена? Обед за жизнь Принца? Тебе это обойдется
дороже, дружище Дринн. За такую цену я не стал бы даже чистить
трубу.

-- Что ты говоришь! -- вскрикнула Молли Отрава и схватила
его за руку. Волшебник оттолкнул ее и незаметно подмигнул.
Дринн откинулся назад и улыбнулся: -- Я никогда не торгуюсь с
профессионалами, -- сказал он. -- Двадцать пять золотых.

Они торговались около получаса, Шмендрик требовал сотню
золотых, Дринн не соглашался более чем за сорок. Наконец они
согласились на семидесяти, половина вперед, половина -- после
успешного завершения дела. Дринн прямо на месте отсчитал деньги
из кожаного кошеля, прикрепленного к поясу.

-- Вы, конечно, проведете ночь в Хагсгейте, -- сказал он.
-- Я сам был бы рад устроить вас... Но волшебник покачал
головой. -- Не думаю. Мы направимся к замку, раз уж мы так
близко. Скорей туда, скорей обратно, а?--и он ухмыльнулся, как
опытный заговорщик.

-- Замок Хаггарда всегда опасен, -- предупредил Дринн. --
Но больше всего он опасен ночью.

-- То же самое говорят о Хагсгейте, -- ответил Шмендрик --
Не следует верить всему, что слышишь, Дринн. -- Он направился к
дверям гостиницы, Молли последовала за ним. Там он обернулся и
одарил улыбкой сгорбившихся в своих нарядах хагсгейтцев. -- Я
бы хотел добавить на прощанье, -- сказал он, -- что самое
профессиональное из когда-либо проскрипевших и прогромыхавших
проклятий не властно над тем, кто чист сердцем. Спокойной ночи.

Ночь лежала на улице, холодная, как кобра, усеянная чешуей
звезд. Луны не было. Шмендрик храбро вышагивал, тихо
посмеиваясь и позванивая золотыми монетами. Не глядя на Молли,
он произнес: -- Щенки. Поверить, что волшебник охотно
замарается в крови. Ну, если бы они хотели, чтобы я снял
проклятье, я мог бы сделать это не более, чем за обед, просто
за стакан вина, наконец.

-- Я рада, что ты этого не сделал, -- свирепо сказала
Молли. -- Они заслужили спою судьбу, они заслуживают и
большего. Оставить ребенка на снегу... -- Ну, иначе он никогда
не стал бы Принцем. Ты когда-нибудь раньше бывала в сказке? --
Голос волшебника был пьяным и добрым, и глаза его светились,
как только что полученные монеты. -- Герой должен выполнять
пророчество, а злодей -- ему мешать, впрочем, в прозе чаще
торжествует последний. И герой должен быть особенным с момента
рождения, иначе он не настоящий герой. Очень рад узнать это о
Принце Лире. Я как раз ожидал, что в нашей сказке вот-вот
обнаружится герой.

Внезапно впереди них, как на небе возникает звезда, как из
тумана появляется парус, появился единорог.

-- Если герой -- Лир, то кто же она? -- спросила Молли.

-- Тут другое. Хаггард, и Лир, и Дринн, и я, и ты -- все
мы в сказке, и сказка несет нас. Но она настоящая. Она
настоящая. -- Шмендрик зевнул, икнул и поежился одновременно.
-- Поспешим, -- сказал он. -- Возможно, нам следовало
переночевать там, но старый Дринн действует мне на нервы.
Похоже, я провел его, но все-таки...

Молли брела, порой засыпая на ходу, и ей казалось, что
Хагсгейт тянется за ними троими, как лапа обхватывает их, мягко
отбрасывает вбок и назад, и они все кружат и кружат по
собственным следам. Прошло столетие, прежде чем они достигли
последнего дома на городской окраине, еще пятьдесят лет они
брели по сырым полям, виноградникам, раскидистым садам. Молли
снилось, что с вершин деревьев на них плотоядно взирают овцы и
холодные коровы сталкивают их с извилистой тропинки. Но Она
огоньком плыла впереди, и Молли, то ли во сне, то ли наяву,
брела следом.

Замок Короля Хаггарда бесшумно крался в небе, как
сторожащая долину слепая черная птица. Молли, казалось, слышала
взмахи ее крыльев. Дыхание единорога пошевелило ее волосы, и
она услышала голос Шмендрика: -- Сколько их?

-- Трое, -- ответила Она, -- они шли за нами из Хагсгейта,
сейчас быстро догоняют нас. Слушай.

Шаги были чересчур легкими и быстрыми, а голоса слишком
тихими, чтобы ждать чего-нибудь хорошего. Волшебник потер
глаза. -- Быть может, Дринну стало совестно, что он недоплатил
отравителю, -- пробормотал он. -- Может, его мучит совесть, все
возможно. А может, я оброс перьями. -- Он схватил Молли за руку
и стянул ее в жесткую низину у дороги. Тихая, как лунный свет,
рядом лежала Она.

Рыбьими хвостами на глади моря сверкнули кинжалы.
Неожиданно раздался громкий и злой голос:

-- Говорю тебе, мы потеряли их. Мы разошлись с ними милю
назад, там, где я слышал шуршание. Черт меня побери, если я
побегу дальше.

-- Тихо, -- яростно ответил второй голос. -- Ты хочешь,
чтобы они удрали и выдали нас? Ты боишься волшебника,
побойся-ка лучше Красного Быка. Если Хаггард узнает о нашей
половине проклятья, он пошлет Быка втоптать всех нас в землю.
Первый отвечал мягче:

-- Я боюсь не этого. Волшебник без бороды -- это не
волшебник. Но мы тратим время попусту. Как только они услыхали,
что мы преследуем их, они сразу же ушли с дороги и пошли
напрямик. Мы проищем их всю ночь и не найдем.

Раздался третий голос, более усталый, чем первые два:

-- Мы и так проискали их всю ночь. Смотрите, уже светает.

Молли поняла, что она уже наполовину забралась под черный
плащ Шмендрика и уткнулась лицом в колючий пучок сухой травы.
Не осмеливаясь поднять голову, она открыла глаза и увидела, что
вокруг как-то странно посветлело. Второй человек проговорил:

-- Ты глуп. До рассвета еще два часа, к тому же мы смотрим
на запад.

-- Во всяком случае, -- отозвался третий, -- я отправляюсь
домой.

По дороге громко застучали каблуки, теперь в обратном
направлении. Первый крикнул:

-- Стой, подожди! Стой, я пойду с тобой, -- и он поспешно
прошептал второму: -- Я не домой, я хочу поискать немного в
стороне. Мне все-таки кажется, что я слышал их, и еще я где-то
обронил огниво... Молли слышала, как удаляется его голос. --