дыхание и посмотрела на кота. Она удивилась не так сильно, как
этого можно было бы ожидать, -- в эти дни удивить ее было
труднее, чем большинство женщин.
это оттого, что ты увидел Леди Амаль-тею?
этом. Это единорог. Она прекрасна.
поинтересовалась Молли. -- И почему ты боялся прикоснуться к
ней? Я видела. Ты боялся ее.
ответил кот. -- И на твоем месте не стал бы тратить времени на
ерунду. Что же касается твоего первого вопроса -- ни одного
кота, выросшего из младенческой шерстки, нельзя обмануть
внешностью. В отличие от людей. Что до твоего второго
вопроса... -- Тут его голос прервался, и он внезапно принялся
усердно умываться. Он не произнес ни слова, пока не взъерошил
всю свою шерсть и вновь полностью не пригладил ее. Потом так же
молча он принялся внимательно рассматривать свои когти. -- Если
бы она прикоснулась ко мне, -- очень мягко сказал он, -- я бы
навсегда принадлежал ей, а не себе. Я и хотел этого и не мог
уступить ей. Такого не допустит ни один кот. Мы позволяем вам,
людям, гладить нас: это приятно нам и успокаивает вас, но я не
могу позволить этого ей. Такую цену не может заплатить ни один
кот.
ухо так долго, что она начала бояться, что он больше не
заговорит. Наконец он сказал:
вспомнить, ни кто она, ни зачем пришла сюда, и Красный Бык не
будет больше реветь в ночи, разыскивая ее. Может быть, она
выйдет замуж за любящего ее доброго Принца. -- Кот ткнулся
головой во внезапно застывшую ладонь Молли. -- Помоги им, --
скомандовал он. -- Принц достаточно храбр, чтобы любить
единорога. Как кот, я способен оценить доблестный абсурд.
быть. Она последняя.
ответил кот. -- Она должна спуститься по тайному ходу Короля к
Быку.
словно мышка.
говорил Принц Лир. -- Скажи мне, скажи, куда нам идти. -- Она
спустила кота на пол.
и ярче, золотое сияние затмевало в них зелень. Только шевелился
кончик его хвоста и подергивалось разодранное ухо -- и больше
ничего.
череп заговорит, когда часы пробьют точное время, только тогда
вы найдете ход к Быку. -- Он подобрал лапки под грудь и
добавил: -- Конечно, здесь есть секрет.
на столбе в большом зале висит ужасный полуистлевший череп,
которому давно уже нечего сказать. Рядом стоят совершенно
свихнувшиеся часы, каждый час они бьют полночь, в час дня --
одиннадцать, а может, и вовсе молчат неделями. А вино... Котик,
а может, ты просто покажешь мне этот ход? Ты же знаешь, где он?
-- Конечно, -- согласился кот, ослепительно и сонно зевая, --
конечно, было бы проще, если бы я его показал. Это сберегло бы
уйму времени и сил.
и Хаггард, быстро теряет интерес. Она торопливо спросила его:
Кот опять зевнул:
Наша Леди могла бы увидеть их своими глазами, но она почти
забыла их. Они приближаются и удаляются вновь. -- Он закрыл
глаза. Горло Молли сдавило как веревкой. -- Черт побери, почему
ты не хочешь помочь мне, -- воскликцула она. -- Почему ты
всегда говоришь загадками?
листве. Кот сказал:
хочешь знать, ведь ты была добра ко мне. Но я кот, а ни один
кот никогда, нигде и никому не дал прямого ответа.
мурлыканье, и он уснул с полуоткрытым глазом. Он лежал на
коленях Молли, она гладила его, кот мурлыкал во сне, но больше
не говорил.
возвратился через три дня. Великий Топор Герцога Альбанского
висел у него за спиной, голова великана билась о луку седла. Он
не понес приз Леди Амальтее и не пытался ее отыскать с руками,
перепачканными кровью чудовища. Он решил, как объяснил он Молли
на кухне вечером того же дня, не докучать более Леди Амальтее
своим вниманием, а просто жить, думая о ней, усердно служить ей
в одиночестве до самой смерти, но не искать ни ее общества, ни
ее восхищения, ни ее любви.
невидимым, как сила, что держит ее на земле. -- Подумав
немного, он добавил: -- Время от времени я могу написать для
нее поэму, подсунуть ее под дверь Леди Амальтеи или оставить
там, где она бывает. Но я даже не подпишу свои стихи.
принца оставить ухаживание вызвало у нее и облегчение, и
удивление, и некоторую печаль. -- Девушки больше любят стихи,
чем волшебные мечи и мертвых драконов. Во всяком случае, со
мной в молодости было именно так. И с Калли я убежала только
потому...
надежду. Я должен научиться жить без нее, как мой отец, и,
может быть, мы с ним наконец поймем друг друга. -- Он покопался
в карманах, и Молли услышала хруст бумаги. -- Дело в том, что я
уже написал несколько поэм об этом: о ней, о надежде и прочем.
Если хочешь, можешь взглянуть.
неужели вы никогда больше не вступите в бой с черными рыцарями
и не ринетесь сквозь кольцо огня? -- Она хотела поддразнить
принца, но вдруг поняла, что, если это в самом деле случится,
ей будет слегка жаль, ведь приключения сделали его красивее,
согнали лишний жирок и, кроме того, теперь Принца окружал
мускусный аромат смерти, свойственный всем героям. Но Принц
медленно покачал головой.
-- Но буду делать все не напоказ, а так, чтобы она не узнала.
Сперва я старался для нее, но ведь так привыкаешь спасать
людей, рассеивать злые чары, вызывать коварных графов на
честный бой -- трудно перестать быть героем, если ты уже привык
к этому. Как тебе первая поэма?
Но неужели вы в самом деле можете рифмовать "цветущий" и
"гибнущий"?
Лир. -- Особенно меня тревожит "чувство"?
Одно или два? -- По-моему, два, -- сказала Молли. -- Шмендрик!
-- обратилась она к появившемуся на пороге волшебнику. --
Сколько "с" в "искусстве"? Тот устало ответил: -- Одно. От
слова "кус".
Глаза его были печальны и туманны как яшма, одно веко
подергивалось.
этом ужасном месте и не в том, что приходится все время его
слушать, я уже почти привык к этому, дело в той дешевой чепухе,
которую он заставляет меня представлять часами, да что там --
ночами напролет. И если бы он требовал настоящей магии или хоть
простого колдовства, так нет -- вечные кольца, и золотые рыбки,
и карты, и шарфы, и веревочки, в точности, как в "Полночном
карнавале". Больше я не могу совсем.
запротестовала Молли, -- Если бы ему нужна была настоящая
магия, он оставил бы старого Мабрака. -- Шмендрик поднял голову
и почти с удивлением посмотрел на нее. -- Я не хотела тебя
Никитин Юрий
Буркатовский Сергей
Шилова Юлия
Лукин Евгений
Трубников Александр
Лондон Джек