обидеть, -- сказала она. -- Потерпи немного, пока мы не найдем
того хода к Красному Быку, о котором мне рассказал кот.
взглянули в сторону Принца Лира, но тот, сидя в углу на стуле,
явно сочинял очередную поэму.
губу. -- Мадемуазель, цитадель, асфодель, филомель,
параллель... -- Он выбрал "метель" и быстро записал.
Шмендрик. -- Даже если кот, в чем я сомневаюсь, сказал правду,
Хаггард не позволит нам разобраться с черепом и часами. Почему,
ты думаешь, он заставляет меня представлять эти карнавальные
трюки? Да наконец, почему он сделал меня своим волшебником?
Молли, он все знает, я в этом уверен! Он знает, кто она, хотя
еще не вполне верит этому, но когда он поверит, он будет знать,
что делать. Он знает. Иногда это видно по его лицу. -- Тоска
страданья и удар потери, -- бормотал Принц Лир. -- И горечь
трам-пам-пам-пам-ери. Двери, звери, пери. Черт побери. Шмендрик
перегнулся через стол: -- Мы не можем оставаться здесь и ждать,
пока он первым нанесет удар. Наша единственная надежда --
бежать ночью, морем, если я где-нибудь отыщу лодку. Стражники
будут искать в другой стороне, а ворота...
бежать, зная, что она пришла, чтобы отыскать остальных
единорогов, и они здесь? -- И все же какой-то малой частью
своей натуры, слабой и трусливой, она вдруг захотела, чтобы
Шмендрик убедил ее в провале их поисков. Она поняла это и
рассердилась на него. -- Ну, а как насчет твоей магии? --
спросила она. -- Как насчет твоих скромных собственных
розысков? Ты собираешься отказаться и от них? И она умрет
человеком, а ты будешь жить вечно? В таком случае уж лучше бы
ты оставил ее Быку.
покачнулся.
самому себе. -- Сейчас она более не единорог, а смертная
женщина, вполне достойная вздохов и стихов этой деревенщины. В
конце концов, может быть, Хаггард ни о чем и не догадывается.
Она станет его дочерью, и он никогда не узнает правды. Забавно.
-- Он отставил в сторону свой нетронутый суп и, склонив голову,
закрыл лицо руками. -- Даже если бы мы сейчас нашли остальных,
я не смог бы превратить ее в единорога, -- сказал он. -- Магия
меня оставила.
и выбежал из кухни. Зова Короля она не слышала. Принц Лир, не
поднимая взгляда, бубнил свое. Молли повесила над огнем
котелок, чтобы вскипятить чай для стражников.
последний куплет. -- Как ты хочешь -- послушать сейчас или все
вместе потом?
Молли не слыхала ни слова. К счастью, прежде чем он закончил,
вошли стражники, спрашивать же о ее мнении при них Лир
постеснялся. Когда они ушли, он уже трудился над новым опусом.
Принц пожелал ей спокойной ночи, когда было уже довольно
поздно. Молли сидела на столе, держа на руках своего крапчатого
котика.
Лира что-то нестройно звенело, когда он, жонглируя рифмами,
подымался по лестнице в свою палату. "Первое я оставлю у ее
двери, -- думал он,-- а остальные приберегу на завтра". Он
подумывал о том, чтобы все-таки подписать стихи, и сравнивал
достоинства таких псевдонимов, как "Рыцарь теней" или "Шевалье
Маль-Эмэ", когда, завернув за угол, встретил Леди Амальтею. Она
быстро спускалась в темноте по лестнице; увидев его, девушка
издала странный звук, чем-то похожий на блеянье, и замерла
тремя ступеньками выше Лира.
нее в Хагсгейте. Ее волосы были распущены, ноги босы, и от
одного только взгляда на нее, стоящую на темной лестнице, такая
печаль скользнула по его костям, что он готов был бежать,
бросив и свои стихи и свои претензии. Но он был героем во всем
и, взяв себя в руки, спокойно и галантно приветствовал ее:
отрывая взгляда, протянула к нему из темноты руку и отдернула
ее, не коснувшись Лира.
отвечал он с внезапным испугом. -- Разве вы не знаете меня? --
Но она отшатнулась с легкостью дикого зверя, по-оленьи нагнув
голову. Он повторил: -- Я -- Лир.
тучи. Ах! -- Она задрожала, и тут глаза ее узнали Принца. Но
диким оставалось ее тело, она не хотела подходить к нему.
рыцаря, сказал он.--А не поведаете ли вы мне ваш сон?
была в клетке, и вокруг меня в клетках были звери. Но не буду
тревожить вас, милорд. Я уже не первый раз вижу этот сон.
голосом, присущим только героям, --это такой же особый голос,
как, скажем, голос матери:
что было, или о том, что будет, или напоминание того, что было
преждевременно забыто. Расскажите мне ваш сон, и я попробую
разгадать его.
на выглядывающего из чащи гибкого пушистого зверька. Но в ее
глазах была потеря, словно ей не хватало чего-то нужного или
словно она вдруг поняла, что этого-то, нужного, у нее никогда
не было. Если бы он моргнул, она ушла бы, но он, не моргая,
взглядом удерживал ее на месте -- так, как он привык сковывать
пристальным взором химер и драконов. Ее босые ноги ранили его
сильнее, чем все виданные им клыки и когти, но он был истинным
героем. Леди Амальтея сказала:
которые есть и которых нет, и крылатое существо, звенящее медью
в лунном свете. Высокий зеленоглазый человек с кровавыми
руками.
Лир. -- Это ясно, и окровавленные руки меня не удивляют. Прошу
простить меня, но ему я никогда не доверял. Это все?
никогда не кончается, -- Страх упал в ее глаза, словно камень в
воду, возмутив и взбудоражив их спокойную глубину. Она сказала:
-- Я бегу оттуда, где я была в безопасности, и ночь горит
вокруг меня. Но это и день, я иду под буками под приятным
теплым дождем, там и бабочки, и медовый звук, и пестрые дороги,
и похожие на рыбьи кости города, и крылатое существо, убивающее
старуху. И куда бы я ни повернула, я бегу в обжигающий холодом
огонь, и мои ноги -- ноги зверя...
разрешения -- ни слова больше. -- Ее сон мрачной тенью лег меж
ними, и вдруг ему расхотелось знать его смысл. -- Ни слова, --
повторил Лир.
Ведь он никогда не кончается. Даже когда я просыпаюсь, хожу,
говорю и ем, я не могу отличить сна от яви. Я помню то, что не
могло произойти, и забываю, что происходит со мной. Люди
смотрят на меня, ожидая, что я узнаю их, и мне снится, что я их
знаю, и пламя все ближе, хоть я и не сплю.
построила ведьма, и, рассказывая здесь о кошмарах, можно
вызвать их к жизни. -- Не ее сон оледенил сердце Принца, а то,
что, рассказывая, она не плакала. Будучи героем. Принц
разбирался в женских слезах и знал, как их остановить -- ну,
скажем, убить кого-нибудь, -- но ее тихий ужас потряс его и
лишил мужества, а красота ее сокрушала все то отрешенное
достоинство, которое он, казалось, обрел. Когда он вновь
заговорил, его голос был юн и неуверен.
-- сказал он, --но я не знаю, как это сделать. Мои драконы и
подвиги утомляют вас, однако, кроме них, мне нечего предложить.
Я стал героем не так уж давно, а до того был вовсе никем --
скучным изнеженным сыном своего отца. Быть может, теперь я
всего лишь скучен по-другому, но я здесь, и вы должны
располагать мною. Я бы хотел, чтобы вы поручили мне что-нибудь,
не обязательно героическое, просто что-нибудь полезное.
пор, как она появилась в замке Хаггарда. Улыбка была
незаметной, словно новорожденная луна -- серпик света,
Конан-Дойль Артур
Витковский Евгений
Фазиль Искандер
Буркатовский Сергей
Нортон Андрэ
Андреев Николай