Джеймс БЛИШ

ЗНАК С НЕБЕС

"И корабль с восемью парусами

И пятьюдесятью пушками

Исчез вместе со мной..."

Дженни-пират:

"Трехгрошовая опера"

Карл Уэйд медленно приходил в сознание, ощущая тупую боль в голове,
как после приема снотворного - что, учитывая обстоятельства, не
исключалось. Он сразу вспомнил, что был одним из людей, изъявивших желание
подняться на борт чужого космического корабля, неподвижно висевшего над
Сан-Франциско в течение последнего месяца. "Волонтером-дилетантом", как
оскорбительно назвал его один из сотрудников Пентагона. И весьма вероятно,
что чужаки накачали его лекарствами, поскольку для них он являлся всего
лишь подопытным экземпляром, к тому же, возможно, опасным....

Но что-то в этом предположении не сходилось. Он почему-то не мог
сосредоточиться. Насколько он припоминал, он вообще не поднимался на
корабль. Вечером перед тем, как его должны были включить в группу
добровольцев, он, чтобы отметить приближающуюся мученическую гибель - как
он сам любил об этом думать - и несколько приятелей из местного Общества
Хоббитов, включая новенькую девушку, поднялись на велосипедах на
Телеграф-хилл, намереваясь взглянуть на огромный корабль. Но тот
по-прежнему висел без огней, без движения, без каких-либо признаков
активности, кроме слабого лунного свечения, как было все время с его
первого внезапного появления в небе над Беркли - он реагировал только на
ответы на свои собственные радиограммы, только на ответы, и никогда на
вопросы - и скоро всем надоел.

А что потом? Отправились они куда-нибудь, чтобы напиться? Удалось ему
добраться до постели, и теперь он страдает от очередного похмелья? Или он
находится в камере за уличную драку?

Ни одно из этих предположений не вызвало отголосков в его памяти, не
считая старых; а настойчивое подозрение, что он все-таки находится на
космическом корабле, пугало его, не давая открыть глаза. Надо же было
настолько сбрендить, чтобы записаться в добровольцы, подумал он, и уж
совсем чокнулись эти пентагоновцы, выбрав его из всех остальных,
помешанных на космосе и летающих тарелках.

Легкий звон, приглушенный, металлический, привлек его внимание. Он не
мог определить его природу, но почему-то возникла мысль о хирургии. Это
соответствовало стоявшей вокруг тишине, чистому прохладному воздуху и
несмятой, тоже, без сомнения, чистой койке, на которой он, судя по всему,
лежал. Он находился не в тюрьме, и не на хате у кого-то из своих знакомых.
С другой стороны, он не чувствовал себя достаточно больным, чтобы
оказаться в больничной палате, просто слегка одуревшим. Изолятор в
колледже? Нет, чушь, его выгнали из колледжа в прошлом году.

Короче, он _д_о_л_ж_е_н_ находиться на корабле, просто потому, что
сегодня должен быть день после вчерашнего. От этой мысли глаза его
закрылись еще плотнее. Через мгновение дальнейшие размышления были
прерваны незнакомым женским голосом, одновременно приятно сексуальным и
неприятно хладнокровным, но явно человеческим. Голос произнес:

- Я вижу вы дали нам его язык, а не наоборот.

- Это давит... исключает... избегает... устраняет необходимость
остальным на борту следить за тем, что они говорят, - ответил мужской
голос. - О, мне действительно пришлось порыться в поисках этого слова. У
него словарный запор, а не запас; слова он знает, но ненавидит их.

- Это тоже к лучшему, - ответил женский голос. - Раз он сам не может
точно обращаться к себе, не так важно, что ему скажем _м_ы_. Но что он
прикидывается, Бранд? Он явно очнулся.

В ответ на это Карл открыл глаза и рот, чтобы с негодованием
возразить, что он не прикидывается, понял свою ошибку, попытался их снова
закрыть, но вместо этого лишь глотал ртом воздух и таращился.

Он не видел женщины, но мужчина по имени Бранд склонился прямо над
ним, глядя ему в лицо. Бранд походил на робота - нет; вспомнив
презрительное замечание Бранда о его словарном запасе, Карл поправился: он
походил на прекрасную серебряную статую, на серебряную копию Талоса,
Бронзового Человека - вот удивился бы факультетский куратор Карла, узнай
он, как быстро Карл это придумал! Металл ярко сверкал в голубом освещении
похожей на операционную комнаты, но он не походил на листовой металл. Он
вообще не выглядел твердым. Когда Бранд шевелился, металл, будто кожа,
изгибался, обрисовывая движение мышц под ним.

Но почему-то, Карл голову готов был дать на отсечение, что это не
кожа, а какая-то одежда. Из металлических глазных щелей смотрели карие
человеческие глаза, и Карл даже различал тонкую паутинку кровеносных
сосудов в их белках. Также, когда Бранд говорил, во рту была видна обычная
слизистая оболочка - черная, как у вороны, а не красная, но явно не
металлическая. С другой стороны, и это смущало Карла, рот, будучи закрыт,
исчезал полностью, то же происходило и с глазами при моргании; металл
сливался так же быстро, как расходился.

- Вот так-то лучше, - сказал человек. - Проверь его реакции, Лавель.
Он еще выглядит немного накачавшимся. Проклятый язык.

Он отвернулся, и в поле зрения без всякой спешки появилась женщина -
ее имя несомненно прозвучало как Лавель. Она тоже была металлической, но
из черного металла, а глаза серо-зеленые. Оболочка чрезвычайно походила на
кожу, но увидев ее, Карл проникся еще большей уверенностью, что это либо
одежда, либо телесная маска. Спустя мгновение он заметил, что либо у нее
нет волос, либо покрытие ее черепа - или как еще это назвать - обтягивало
его очень плотно, глядя на мужчину, он об этом на задумался.

Она пощупала пульс Карла, затем профессионально заглянула под верхние
веки.

- Легкая дурь, вот и все, - сказала она, поразив Карла сверкнувшим
розовым языком. Но впрочем, это удивило его меньше, чем говоривший Бранд,
поскольку розовый рот в черном лице больше соответствовал его опыту, чем
какой угодно рот в серебряном лице. - Его можно отправлять в клетки хоть
сейчас.

Клетки?

- Сначала демонстрация, - рассеянно бросил Бранд, находившийся теперь
вне поля зрения.

Карл попробовал слегка повернуть голову и обнаружил, что его головная
боль представляет собой всего лишь слабую боль в одном ухе, непонятно
откуда взявшуюся. Это движение также показало ему размеры комнаты, которая
не превышала обычной жилой комнаты - примерно двенадцать на тринадцать
футов - и была выкрашена в почти белый цвет. Кое-где стояли какие-то
электронные приборы, но не больше, чем Карл видел на хатах у некоторых
знакомых хай-фай фэнов, и на его взгляд, немногим более интересные. В углу
виднелась складная койка, очевидно такая же, как та, которую сейчас
занимал он. Над овальной металлической дверью - единственным, что
соответствовало образу корабля - находился циферблат, большого барометра
или часов, но цифр с того места, где он лежал, разобрать было нельзя, они
были слишком малы и слишком близко расположены.

Вновь появился Бранд. Спустя мгновение блестящая черная женщина по
имени Лавель встала в нескольких футах позади него и слева.

- Я хочу тебе кое-что показать, - сказал Бранд Карлу. - Ты можешь
догадаться, просто по нашему виду, что тебе не стоит на нас кидаться...
нападать на нас. Ты врубаешься... ты это понимаешь?

- Ясное дело, - согласился Карл, с несколько большей готовностью, чем
намеревался. Не очень здорово для первого слова.

- Ну, ладно. - Бранд положил руки ему на бедра, чуть ниже пояса, и
как будто слегка напрягся. - Но в этом заложено гораздо больше, чем ты
поймешь сейчас. Смотри внимательно.

Мгновенно, серебряный человек и Лавель поменялись местами. Все
произошло так неожиданно и без всяких промежуточных стадий, что в первую
секунду Карл даже не заметил того, что ему показали. Ни один из двух
металлических людей даже не шелохнулся. Просто каждый из них стоял там,
где раньше стоял другой.

- А теперь... - сказал Бранд.

Моментально, он оказался на прежнем месте, а поблескивающая черная
женщина - ух, какой сексуальный прикид! - стояла далеко у овальной двери.
И вновь, ни шепота, ни намека, ни малейшего движения в комнате.

- И еще раз...

На этот раз результат был намного более ошарашивающим. Казалось, что
металлические чужаки переместились, но через секунду Карл сообразил, что
переместились не они, а _о_н_. Перемена оказалась такой резкой, что ему на
мгновение показалось, что они - все трое - находятся в другой комнате;
даже стрелки на циферблате казались другими. Но на самом деле, произошло
всего лишь то, что он теперь находился на другой койке.

Эта перемена разрушила гипотезу, которую он только-только начал
строить: что металлическая кожа или костюмы дают возможность Бранду и
Лавель меняться местами или перепрыгивать куда угодно, с помощью какой-то
телепортации. Если дело обстоит так, то Карл мог бы просто стянуть один из
этих блестящих костюмов, а потом, _р_а_з_! и...

...И без всякого костюма, черного или белого, он лежал на другой
койке, погребенный под развалинами своей теории и чертовски напуганный. На
экране электронно-лучевого осциллографа, находившегося теперь в его поле