Рэй БРЭДБЕРИ

ЖЕЛАНИЕ

Шорох снега коснулся холодного окна. Огромный пустой дом заскрипел
под порывом ветра.

- Что? - спросил я.

- Я ничего не говорил. - Чарли Симмонс, сидевший передо мной возле
камина, встряхивал жареную кукурузу в большой металлической миске. - Ни
слова.

- Черт возьми, Чарли, я же слышал...

Замерев, я смотрел, как снег засыпал улицы и далекие поля. Самая
подходящая ночь для привидений, чтобы подкрадываться к окнам и заглядывать
внутрь.

- Тебе померещилось, - сказал Чарли.

Неужели, подумал я. Есть ли голоса у природы? Существует ли язык
ночи, времени и снега? Что происходит, что связывает мрак снаружи и мою
душу здесь?

И снег ли шуршал на улице, или это прошлое, накопленное за долгие
времена, и желания и отчаяния переговариваются на своем языке?

- Боже мой, Чарли, могу поклясться, что только что слышал, как ты
сказал...

- Что сказал?

- Ты сказал: "загадай желание".

- Я так сказал?

Его смех не заставил меня обернуться; я продолжал смотреть на
падающий снег, и я сказал то, что должен был произнести...

- Ты сказал: "Это особенная, прекрасная, странная ночь. Так загадай
лучшее, самое дорогое и странное желание, идущее от самого сердца. И оно
исполнится." Вот что я слышал, а ты сказал.

- Нет. - Я увидел, как его отражение в зеркале покачало головой, -
Но, Том, ты уже полчаса стоишь, загипнотизированный снегопадом. Огонь
гудит в камине. Желания не сбываются, Том. Но... - тут он замолк, но с
удивлением добавил, - черт возьми, ты ведь с_л_ы_ш_а_л что-то? Ладно.
Выпей.

В миске над огнем продолжала потрескивать кукуруза. Он налил мне
вина, к которому я не притронулся. Снег продолжал равномерно падать за
темным окном, невесомый, как дыхание.

- Почему? - спросил я. - Почему такое ж_е_л_а_н_и_е возникло в моей
голове? Если не ты сказал эти слова, то кто?

И в самом деле, подумал я, кто мы такие? Двое писателей, поздно
вечером, одни, мой друг, приглашенный на ночь, два старых приятеля,
привыкшие много разговаривать и болтать о духах, испробовавшие интереса
ради весь этот хлам вроде вертящихся столиков и телепатии, связанные
многолетней дружбой, но всегда полные насмешек, шуток и ленивого
дурачества.

Но то, что сегодня вечером происходит за окном, подумал я, прекращает
наши шутки, гасит улыбки. Снег - ты только посмотри! - хоронит наш смех...

- Почему? - спросил за моей спиной Чарли, потягивая вино и глядя на
красно-зелено-голубое пламя, а теперь устремив взгляд на мой затылок. -
Почему ж_е_л_а_н_и_е именно в такую ночь? Ведь это рождественская ночь,
верно? Через пять минут родится Христос. Он и зима будут властвовать всю
неделю. Эта неделя, эта ночь утверждают, что Земля не погибнет. Зима дошла
до вершины своей власти, и теперь мир движется к свету и весне. Это что-то
особенное. Это невероятно.

- Да, - пробормотал я и подумал о тех древних временах, когда сердца
пещерных людей умирали вместе с приходом осени и уходом солнца, и они
плакали, пока мир замирал в белом оцепенении, а потом в одно прекрасное
утро солнце вставало раньше, и мир был спасен снова, еще ненадолго. - Да.

- Итак, - Чарли прочел мои мысли и отпил немного вина. - Христос был
обещанием весны, не так ли? В середине самой длинной ночи года содрогалось
Время, а Земля вздрагивала и рождала миф. И что провозгласил этот миф? С
Новым годом! Боже мой, ведь первое января - не первый день нового года.
Это день рождения Христа. Его дыхание касается наших ноздрей, обещает
весну, с первой же секунды после полуночи. Вдохни поглубже, Томас!

- Заткнись!

- Почему? Ты снова слышишь голоса? Да!

Я повернулся к окну. Через шестьдесят секунд наступит утро Его
рождения. Какое еще время, пронеслась у меня безумная мысль, может лучше
подойти для того, чтобы загадать желание?

- Том... - Чарли тронул мой локоть. Но я уже от всего отключился.
Неужели это время особое, - подумал я. Неужели святые духи проносятся в
такие снежные ночи, чтобы одаривать нас в эти странные минуты? Если я
тайно загадаю желание, то вдруг эта ночь, странные сны, старые метели
исполнят его?

Я закрыл глаза. Мое горло сжал спазм.

- Не надо, - сказал Чарли.

Но оно уже трепетало на моих губах. Я не мог больше ждать. Сейчас,
сейчас, подумал я, странная звезда горит над Вифлеемом.

- Том, - выдохнул Чарли, - ради всего святого!

Да, подумал я, ради всего святого, и произнес:

- Мое желание в том, чтобы сегодня ночью, на один час...

- Нет! - Чарли ударил меня, чтобы я замолчал.

- ...пожалуйста, пусть мой отец будет жив.

Стенные часы пробили двенадцать раз.

- О, Томас, - простонал Чарли. Его рука упала с моего плеча. - О,
Том.

Снежный заряд ударил в окно, проскрежетал и умчался. Входная дверь
распахнулась настежь. На нас хлынул поток снега.

- Какое печальное желание. И... сейчас оно исполнится.

- Исполнится? - Я резко обернулся и уставился на открытую дверь,
зияющую, как могила.

- Не ходи, Том, - сказал Чарли.

Хлопнула дверь. Я уже бежал по улице; боже мой, как я бежал!

- Том, вернись! - Голос заглох за моей спиной в крутящейся метели. -
Н_е н_а_д_о!

Но в эту первую минуту после полуночи я уже бежал, ничего не
соображая, задыхаясь, приказывая сердцу биться, крови мчаться, ногам
бежать и бежать, и я думал: "ОН! ОН! Я знаю, где он! Если желание сбылось!
Я знаю, где он!"

И во всем засыпанном снегом городе начали бить, бить и звенеть
рождественские колокола. Они окружали меня и мчались за мной, пока я
что-то выкрикивал, спотыкался в снегу и лелеял свое безумное желание.

Дурак, думал я. Он же мертв! Вернись!

Но что, если он будет жив, один лишь час этой ночью, и я не
п_р_и_д_у, чтобы отыскать его?

Я был уже за городом, без пальто и шляпы, но разгоряченный бегом;
соленая маска замерзала на моем лице и хлопьями отлетала прочь при каждом
прыжке по середине пустой дороги, по которой я бежал под веселые
переливающиеся звуки колоколов.

Порыв ветра остановил меня за углом, где меня ждала темная стена.

Кладбище.

Я стоял возле массивных железных ворот, глядя сквозь них невидящими
глазами.

Кладбище напоминало руины древнего форта, взорванного столетия назад,
с монументами, глубоко похороненными под снегом нового ледникового
периода.

Внезапно я осознал, что чудеса невозможны.

Неожиданно ночь превратилась лишь в вино, разговоры и глупое
упрямство, и в мой бег без причины, если не считать моей веры, глубокой
веры в то, что что-то с_л_у_ч_и_л_о_с_ь здесь, в этом снежно-мертвом
мире...

И я был настолько переполнен зрелищем нетронутых могил и снега, на
котором не было ни единого отпечатка ноги, что с радостью утонул бы в нем
и умер сам. Я не мог вернуться в город и увидеть Чарли. Мне стало
казаться, что все это какая-то злая шутка или же результат его дикой
способности угадывать чужие сокровенные желания и играть ими.
Н_е_у_ж_е_л_и он шептал у меня за спиной, давал обещания, подталкивал меня
на это? Боже!

Я прикоснулся к воротам.

Что было здесь? Лишь плоский камень с именем и надписью "Родился в
1888, умер в 1957", надписью, которую было трудно разыскать даже в летний
день, потому что она заросла густой травой и присыпана опавшими листьями.

Я отнял руку от железной калитки и повернулся. И в это же мгновение
судорожно вздохнул. Из горла вырвался крик.

Потому что я почувствовал что-то за оградой, возле будки привратника.

Почудилось ли мне там слабое дыхание? Сдавленный крик?

Или дувший оттуда ветер был чуть теплее?

Я судорожно ухватился за калитку и уставился в темноту перед собой.

Да, вон там! Очень слабый след, словно села птица и пробежала между
врытыми в землю камнями. Еще миг, и я потерял бы его навсегда!

Я завопил, побежал, подпрыгнул.

Никогда за всю свою жизнь я не прыгал так высоко. Я перемахнул через
ограду и упал на другой стороне с криком, вырвавшимся изо рта. Помчался к