то, и другое одновременно, и оставаться при этом честным человеком.
удлиняться первые вечерние тени. Солнце уже давно скрылось из вида, и его
нежные золотистые лучи медленно приобретали ярко-красный оттенок, сочась
сквозь зеленые ветви огромных деревьев. Братья быстро собрали свой
скромный багаж и медленным размеренным шагом двинулись на восток,
повернувшись спиной к угасающему закату. В лесу стояла необычайная даже
для вечернего часа тишина, и настороженные юноши шли в этой тревожной
тишине сквозь сгущающийся сумрак лесной ночи, а далекий маяк луны лишь
изредка мелькал в промежутках среди темных ветвей над их головами. Флика
особенно беспокоило неестественное безмолвие Дулна, необычное для этого
огромного леса - но печально знакомое ему. Иногда они останавливались во
тьме и вслушивались в мертвую тишину; затем, так ничего и не услышав, они
спешили возобновить свой изнурительный марш в поисках просвета между
деревьями, за которым открылись бы лежащие впереди холмы. Гнетущая тишина
раздражала Флика, и он даже начал тихо насвистывать, но вскоре замолк,
заметив предостерегающий жест Шеа.
кустарником лугах, тянущихся на многие мили до самых холмов Лиха. До
восхода еще оставалось несколько часов, поэтому путники продолжили свое
путешествие на восток. Они оба испытали невероятное облегчение, выбравшись
из Дулна, покинув душную чащу чудовищных деревьев и избавившись от
неприятного безмолвия. В укрытии под сенью леса было безопаснее, но все же
они однозначно предпочитали такому укрытию любую опасность, которая могла
угрожать им на открытой равнине. Они даже начали на ходу беседовать
вполголоса. Около часа оставалось до рассвета, когда они добрались до
небольшой, укрытой в кустарнике ложбины, где остановились, чтобы поесть и
отдохнуть. На востоке они уже могли разглядеть смутные очертания холмов
Лиха, лежащих в целом дне пути. Шеа надеялся, что если они вновь продолжат
свой путь на закате, то легко смогут достичь своей цели еще до следующего
рассвета. Затем все будет зависеть от Мениона Лиха. Размышляя об этом, он
вскоре заснул.
Их заставило вскочить, внезапно осознав происходящее, не какое-либо
движение, а смертельная тишина, зловеще опустившаяся на луга. Они
моментально почувствовали, что рядом находится другое существо, и ошибки
здесь быть не может. Это ощущение охватило их одновременно, и оба они без
единого слова вскочили на ноги, выхватив кинжалы, тускло блеснувшие в
слабом лунном свете, и с опаской взглянули вверх из своего ненадежного
укрытия. Ничто не двигалось. Жестом Шеа велел брату следовать за ним и
пополз вверх по поросшему кустами склону низины, чтобы получить
возможность осмотреться вокруг. Они неподвижно лежали в траве, вглядываясь
в ночной полумрак, напрягая зрение в попытках рассмотреть, что же крадется
рядом с их убежищем. Они не обсуждали, есть ли кто-то поблизости от них.
Это было не нужно - оба они помнили то чувство, которое испытали у окна
своей спальни. Теперь они ждали, едва смея вздохнуть, недоумевая, неужели
существо все-таки нашло их, надеясь, что последние их движения остались
незамеченными. Казалось невозможным, что их могут настичь здесь, после
долгого нелегкого бегства, и было что-то досадное в том, что смерть должна
прийти к ним в тот момент, когда до Лиха осталось лишь несколько часов
пути.
кустов далеко слева бесшумно отделился черный силуэт Носителя Черепа. Его
смутно видимое тело поднялось в воздух и несколько долгих мгновений тяжело
висело над землей, словно не в силах шевельнуться, темное пятно на фоне
бледного света близящегося рассвета. Братья прижались к земле у вершины
склона, стараясь слиться с окружающими их кустами, ожидая, когда существо
начнет двигаться. Как оно сумело так далеко проследить их путь - если оно
вообще сделало это - им оставалось только догадываться. Возможно, лишь
слепой случай свел их вместе на этой поросшей травой равнине, но тем не
менее охота за братьями продолжалась, и в этот момент у них было очень
немного шансов спастись. Еще минуту существо без движения висело в небе,
затем, медленно и неуклюже взмахивая огромными крыльями, оно двинулось к
месту, где они прятались. Флик издал слабый испуганный крик и заполз
глубже в окружающие его кусты. В сером свете его лицо казалось пепельным,
а его пальцы судорожно сжимали тонкую руку Шеа. Но не достигнув их, в
нескольких сотнях футов от цели существо спикировало в небольшую рощицу и
тут же исчезло из вида. Братья напряженно всматривались в смутный пейзаж,
не в силах разглядеть своего преследователя.
он нас не видит. Давай к той цепочке кустов впереди!
чудовище закончит обыскивать деревья, которые сейчас привлекли его
внимание, в следующую очередь оно заинтересуется их убежищем. Юноша быстро
выкарабкался из своего укрытия и не то побежал, не то пополз по сырой
утренней траве, поминутно резко оглядываясь через плечо, ожидая, что в
любой момент Носитель Черепа поднимется из рощи и заметит его. Шеа бежал
за ним, его стройная фигура низко пригибалась к земле; бесшумно следуя за
приземистым силуэтом брата, он пересекал открытый луг. Они быстро
добрались до кустов, и только тогда Шеа вспомнил, что они забыли свои
рюкзаки - и сейчас эти рюкзаки лежат в той низине, из которой они только
что бежали. Существо просто не могло не заметить их, а стоит ему их
заметить, погоня тут же подойдет к концу и больше им уже не придется
думать, в какую сторону отправиться. Шеа почувствовал, как замерло его
сердце. Как они могли забыть о такой простой вещи? Он отчаянно стиснул
плечо Флика, но его брат уже сам понял их ошибку и тяжело рухнул на землю.
Шеа понял, что ему придется вернуться за выдающими их рюкзаками; даже если
его заметят, придется рискнуть - другого выхода не было. Но как только он
нерешительно поднялся, в светлеющем небе появился черный силуэт неподвижно
висящего охотника. Возможность была упущена.
беззвучно парил над лугом, над восточными холмами блеснул золотистый край
солнца, и он него во все стороны помчались первые вестники наступающего
дня, освещая небо и землю своим теплым сиянием. Солнечный луч упал на
темное тело ночной твари, и видя, что ее время подошло к концу, она
стремительно взмыла в небо, облетая луг огромными расширяющимися кругами.
Она испустила свой леденящий вопль, полный смертной злобы, и на один
краткий миг словно застыли все тихие утренние звуки; затем она повернулась
к северу и стремительно скрылась из вида. В следующий миг она уже исчезла,
и двое ошеломленных, не верящих в свою удачу юношей еще долго смотрели, не
в силах вымолвить ни слова, в бездонное пустое утреннее небо.
Огражденный стенами из камня, скрепленного известковым раствором, город
был желанным пристанищем для усталых путников, несмотря даже на то, что в
ярких лучах дневного солнца жаркая тускло-серая громада стен казалась не
более располагающей к отдыху, чем горячее железо. Сами размеры и тяжесть
этих стен были неприятны юношам, предпочитающим свободу менее безопасных
лесов, окружающих их родной дом, но усталость быстро заставила их забыть о
неприязни, и они без промедления вошли в западные ворота, ступив на узкие
улочки города. Вокруг царило оживление, люди толкались и пробирались мимо
лавочек и рынков, тянущихся вдоль входящей в город-крепость дороги и
достигающих самого дома Мениона, величественного старого особняка,
скрытого за деревьями и изгородями, ограждающими аккуратно подстриженные
газоны и благоухающие сады. Жителям Тенистого Дола Лих казался огромным,
хотя на самом деле он был относительно мал по сравнению с громадными
городами в глубине земель Юга или даже с пограничным городом Тирсис. Лих
был городом, удаленным от остального мира, и путешественники не часто
входили в его ворота. Он замкнулся в себе и главным образом заботился
только о нуждах своего населения. Королевский род, правящий этими землями,
считался древнейшим на всем Юге. Он воплощал в себе единственный закон для
своих подданных - возможно, в других законах они и не нуждались. Шеа
никогда не был убежден в этом, хотя жители холмов в большинстве были
довольны своими правителями и предлагаемым ими образом жизни.
что размышляет о своей невероятной дружбе с Менионом Лихом. Любой назвал
бы ее невероятной, думал он, ведь внешне у них было так мало общего. Юноша
из Дола и горец, происходящие из настолько разных семей, будто бы они
стремились сделать нелепой даже попытку осмысленного сравнения. Шеа,
приемный сын хозяина постоялого двора, расчетливый, практичный, выросший
среди рабочих людей. И Менион, единственный сын королевского дома Лиха и
наследник престола, с рождения окруженный бессчетными обязанностями и
подчеркнуто игнорирующий их, наделенный дерзкой самоуверенностью, которую
с переменным успехом пытался скрывать, и сверхъестественным охотничьим
чутьем, заслужившим скупую похвалу даже такого сурового критика, как Флик.
Их взгляды на методы правления сходились ничуть не более, чем их
биографии. Шеа слыл неколебимым защитником старых укладов, а Менион был
убежден в том, что все старые законы уже доказали свою неспособность
справляться с расовыми проблемами.
об их взаимном уважении. Зачастую Менион находил мысли своего невысокого
друга старомодными, но он всегда уважал его убежденность и решительность.
Юноша же, в отличие от часто выражаемого Фликом мнения, не закрывал глаза
на недостатки Мениона, но все же видел в принце Лиха то, что другие были
расположены не замечать - сильное, непреодолимое стремление к
справедливости.
Журавлев Владимир
Орлов Алекс
Роллинс Джеймс
Сертаков Виталий
Акунин Борис
Мацумото Сэйте