руку, крепко сжав худое плечо Шеа, и на мгновение они словно стали одним
человеком. Затем он повернулся и ушел.
Он покинул братьев, приглушенными голосами беседующих позади дома, и
вернулся в свою комнату. Шеа с Фликом наконец вернулись к своим делам, и
вскоре отец отправил их с поручением в северный конец долины, за пределы
Дола. К тому времени, когда они вернулись, уже стемнело, и они поспешили в
гостиную, надеясь подробнее расспросить историка, но он там не появлялся.
Они поспешно поужинали, ибо пока отец был поблизости, разговаривать о
своих важных делах они не могли. После еды они прождали еще почти час, но
историк так и не появился, и наконец, когда отца уже давно не было на
кухне, они решили заглянуть к Алланону в комнату. Флик не особенно рвался
искать темного странника, особенно после своей встречи с ним прошлой ночью
по пути в Дол. Но Шеа так настаивал, что в конце концов брат согласился
идти с ним, в надежде, что вдвоем им будет безопаснее.
путник исчез. Комната выглядела так, словно в последние дни ей никто не
пользовался. Они поспешно обежали всю гостиницу и близлежащие участки, но
Алланона нигде не было. В конце концов им пришлось заключить, что по
некоей необъяснимой причине он покинул Тенистый Дол. Шеа пришел в
откровенную ярость, ибо Алланон даже не соизволил с ним попрощаться, но в
то же время он уже начинал сознавать, что больше не находится под опекой
историка. Флик же, в свою очередь, был просто рад его исчезновению. Сидя
вместе с Шеа на высоких стульях с жесткими спинками перед камином в
главной гостиной комнате дома, он пытался убедить брата, что все
складывается к лучшему. Он так и не поверил до конца в безумный рассказ
историка о войнах в землях Севера и о Мече Шаннары, утверждал он, и даже
если в этом и есть доля правды, то наверняка слова о предках Шеа и угроза
со стороны Броны крайне преувеличены - просто нелепые сказки.
знак молчаливого согласия, а мысли его сосредоточились на том, что ему
теперь следует делать. Он всерьез сомневался в истинности истории
Алланона. В конце концов, с какой целью историк вообще пришел сюда? Он
появился словно только для того, чтобы рассказать Шеа о его странном
происхождении, а затем исчез, не сказав ни слова о том, что ему нужно в
этом деле. Шеа не был уверен, что Алланон не пришел сюда по какой-то своей
тайной причине, надеясь использовать юношу как свое орудие. У него было
слишком много вопросов, но он не мог на них ответить.
перестал говорить об этом, тяжело опустился на стул и принялся рассеянно
глядеть на потрескивающее пламя. Шеа продолжал обдумывать подробности
истории Алланона, пытаясь решить, что же теперь делать. Но через час
подобных размышлений он раздраженно махнул руками, по-прежнему сбитый с
толку. Выбравшись из гостиной, он направился в свою комнату, верный Флик
последовал за ним. Ни один из них не чувствовал стремления к дальнейшему
обсуждению этой темы. Добравшись до своей маленькой спальни в восточном
крыле дома, Шеа в задумчивом молчании упал на стул, а Флик тяжело рухнул
на кровать и равнодушно уставился в потолок.
тусклым свечением, и Флик вскоре обнаружил, что дремлет и готов заснуть.
Он торопливо помотал головой и, заложив руки за голову, обнаружил длинный
сложенный лист бумаги, наполовину скрытый между матрасом и изголовьем
кровати. Он с интересом поднес его к глазам и увидел, что это записка,
адресованная Шеа.
сидящему брату.
Увидев первые же строчки, он тихо присвистнул и вскочил на ноги. Флик
быстро сел на постели, поняв, кто оставил эту записку.
Флик.
Произошло более важное событие, и я должен немедленно уйти - возможно, я
уже опоздал. Ты должен доверять мне и верить тому, что я тебе рассказал,
хотя мне уже не удастся вернуться в долину.
готов быстро покинуть его. Если возникнет угроза твоей безопасности, ты
найдешь укрытие в Кулхейвене в лесах Анара. Я пошлю тебе друга и
проводника. Доверься Балинору.
опасность. В карман твоего бордового походного плаща я положил мешочек с
тремя Эльфийскими камнями. Они укажут тебе дорогу и оградят от опасности,
когда ничто другое не поможет. Учти - они только для тебя, Шеа, и ты
должен использовать их, только когда не останется иного выхода.
юный друг, и до новой встречи~.
сомнением покачал головой и мрачно нахмурился.
Эльфийские камни? Я в жизни не слышал ни о каком Кулхейвене, а до лесов
Анара много миль - дни и дни пути. Мне это не нравится.
широком шкафу в углу. Несколько минут он рылся среди своей одежды, пока
Флик напряженно наблюдал за ним, затем медленно шагнул назад, осторожно
держа в правой руке маленький кожаный мешочек. Он приподнял его и взвесил
на ладони, показал брату, а затем бросился к своей кровати и сел. В то же
мгновение он развязал бечевку и высыпал содержимое мешочка себе на ладонь.
На нее упали три темно-синих камешка, каждый величиной с обычный голыш,
тщательно отшлифованные и ярко сияющие в тусклом свете свечей. Братья с
любопытством уставились на камни, почти ожидая, что те немедленно совершат
нечто чудесное. Но ничего не случилось. Они неподвижно лежали на ладони
Шеа, сверкая, словно маленькие синие звезды, выхваченные из ночи, такие
чистые, что сквозь них можно было смотреть, будто сквозь обычное цветное
стекло. Наконец, после того, как Флик набрался храбрости и дотронулся до
одного из них, Шеа ссыпал их обратно в мешочек и сунул его в карман
рубашки.
Эльфийские камни, - подозрительно заявил Флик. - Откуда ты знаешь - ты
что, видел раньше Эльфийские камни? А что там дальше в письме? Я в жизни
не слышал ни о каком Балиноре или Кулхейвене. Нам надо забыть обо всем
этом - а особенно о том, что мы вообще видели Алланона.
Черепа, что бы это ни было, и ждать, пока появится друг Алланона. Может
быть, вообще ничего этого не случится.
несколько минут, а затем потерял к этому интерес. Оба брата за день устали
и решили, что пора вздремнуть. Погасив свет, Шеа напоследок аккуратно
переложил мешочек под подушку, чтобы чувствовать щекой его выпуклость. Что
бы ни говорил Флик, в будущем он собирался держать камни при себе.
громадные, растущие черные тучи и нависли надо всей долиной, застилая
солнце и небо, изливая потоки бешеного дождя, с невероятной яростью
колотящего по крошечному поселку. Все работы в поле разом остановились, и
походов из долины и обратно больше не стало - так было вначале один, затем
два, а потом целых три дня. Ливень приобрел ужасающую силу, удары слепящих
молний полосовали затянутое темными тучами небо, гром густо и раскатисто
гремел над долиной так, что дрожала земля, затем затихал, удалялся и
превращался в чуть слышный далекий зловещий рокот откуда-то с севера, из
темноты. Три дня подряд шел дождь, и жители Дола уже начали опасаться, что
потоки дождевой воды с холмов обрушатся на их маленькие дома и открытые
поля и разрушат их. В гостинице Омсфордов каждый день собирался народ и
беспокойно беседовал за кружкой пива, бросая озабоченные взгляды на стену
дождя, безостановочно падающего за мокрыми стеклами окон. Братья Омсфорды
молча наблюдали, слушали разговоры и вглядывались в тревожные лица
взволнованных людей, собиравшихся маленькими компаниями в тесной гостиной.
Вначале они надеялись, что буря пройдет стороной, но прошло три дня, а
погода не собиралась меняться.
теплой измороси с густым туманом и липкой влажной жарой, из-за чего все
вокруг ходили крайне раздраженными и вялыми. Толпа в гостинице начала
уменьшаться, люди постепенно возвращались к своей работе, а вскоре Шеа и
Флик вновь занялись мелкой починкой и большой уборкой. Буря сломала ставни
и сорвала с крыши кровельные доски, разбросав их по окружающей местности.
Во многих местах крыша и стены в крыльях гостиницы текли, а сарайчик с
инструментами позади хозяйства Омсфордов практически расплющило рухнувшим
вязом, вывороченным из земли бурей. Несколько дней юноши заделывали течи,
чинили крышу и меняли сломанные или потерянные ставни и кровельные доски.
Работа эта была кропотливой, и время шло медленно. Десять дней спустя
дождь окончательно прекратился, громадные тучи исчезли, и темное небо
очистилось и просветлело, снова став знакомым и светло-голубым, с белыми
пятнами облаков. Ожидаемые потоки с холмов так и не пришли, и когда жители
Дола вновь начали возвращаться на поля, снова выглянуло теплое солнце.
Земля долины высохла, из сырой грязи став твердой почвой, повсюду усеянной
Посняков Андрей
Муркок Майкл
Шекли Роберт
Кервуд Оливер Дж.
Куликов Роман
Белов Вольф