вечер был настолько холодным, что в сумеречном свете было заметно, как
дыхание превращалось в иней. Поэтому Саша и пытался извлечь огонь, из всех
сил натирая палкой кусок сухого дерева, которое использовал как трут. Но
он преуспел лишь в том, что разогрелся сам да истер все руки, но не
получил даже ни одного завитка дыма. Он подумал, что, возможно, ему
попалось слишком влажное дерево, даже среди того, что здесь можно было
считать сухим, а возможно, у него ничего не вышло и потому, что в глубине
собственного сердца он знал, что огонь был тем единственным заклинанием,
которого он боялся, что огонь убил его родителей, что огонь был его
проклятьем и его бедой, и что он страшно боялся его, несмотря на
безнадежное положение, в котором они сейчас находились.
заметил:
равно ничего не получишь.
теплом. Они укрылись кафтаном, и Петр предположил, что сегодняшняя ночь не
должна быть столь тяжелой, как предыдущая, а утром он будет чувствовать
себя еще лучше. Возможно, он пробормотал что-то еще, вроде того, что им
следует встать пораньше, когда кругом будет самый холод, и остаток ночи
повести в дороге, а отдыхать позже, когда будет совсем тепло.
кроме того, дорога, по которой им предстояло идти, делала поворот, и Саше
показалось, что будет слишком глупо сбиться с пути, потеряв таким образом
последнюю надежду на спасенье.
сказали друг другу ничего о том, что хотели отправиться в путь еще до
рассвета. Петр потратил еще долгое время в попытках подняться на ноги.
Когда ему наконец удалось это, и он встал, весь покрытый потом, то
отметил, что сегодняшнее утро было гораздо теплее, хотя Саша этого явно не
ощущал, наблюдая, как дыханье по-прежнему схватывается морозом, теперь уже
в отблесках рассвета, проникающих через толщу деревьев.
подчинены какому-то несчастному року, когда Петр вновь начал повторять
свои несвязные рассказы о Киеве, о княжеском дворе, о слонах, сказочных
птицах и золоченых крышах, о том, как его отец однажды видел Великого
Князя, и как его дед водил караваны на Великий Восток. Но о матери Петр не
упомянул ни разу, и поэтому Саша наконец спросил его:
он врет. - Они мне были просто не нужны: ведь отец выиграл меня в кости.
глубоко. - Ты, я вижу, уже кое-что знаешь. Может быть, у тебя есть и
девица?
какую-то глупость. - Вокруг нас было не так много людей. - Но в это вообще
нельзя было поверить, потому что вокруг "Петушка" было множество соседей.
- Во всяком случае, очень мало моего возраста, - добавил он.
Ильич и его друзья знают наперечет весь город.
всегда в веснушках?
захочет разделить мою судьбу?
было явной новостью для него. Он слегка подтолкнул Сашу локтем. - Но если
бы у тебя были бы деньги, ты мог бы иметь сколько угодно и проклятий, и
бородавок, все равно, любой папаша в Воджводе прямо вытолкал бы за тебя
свою дочь. И ни один из них не заметил бы ни одной бородавки.
какой-то момент он был даже рад, что в лесу столько тени.
рукой о ствол дерева, и некоторое время не говорил ни слова, а Саша
беспомощно стоял рядом. - Черт возьми! - наконец сказал Петр, с трудом
переводя дыхание.
могу сделать.
спокойно: - Не надо, мне сейчас будет лучше. Это лишь минутная острая
боль, она приходит и уходит...
была не ночь, когда все страхи непомерно возрастали, а ясный день, и все
шутки Петра были бессильны, чтобы разогнать его.
прошу тебя.
оттолкнулся от дерева и вновь пошел по дороге, помогая себе мечом, как
посохом. Это был уже не тот Петр, который досаждал тетке Иленке, разъезжая
по двору и размахивая шапкой. Сейчас по дороге шел усталый измученный
человек, сгорбившийся, с опущенными плечами, ступающий медленно и
неуверенно.
полностью уверен в том, что это очень справедливое желание.
что, несмотря на все его старания, тот не стал чувствовать себя лучше ни
сразу, ни какое-то время спустя после этого. Единственное, что можно было
сказать, так это то, что Петр по-прежнему оставался на ногах, медленно, но
передвигал их, и у него пока не было новых приступов острой боли, однако
Саша не мог сказать, хорошо это было или плохо.
застывшую мелкую рыбешку, вмерзшую в ледяную кромку ручья, и нашел
несколько ягод, вместо того, чтобы отыскать пушную или пернатую дичь,
которая наверняка водилась в этих лесах.
умирает, но все еще не покидает землю, а весна еще не обретает жизнь, в
таких заброшенных местах выжить могли только призраки, а больные и старые
должны были умереть: вот так обычно говорили люди в городе. И в последнюю
ночь, перед тем, как вся природа пробуждалась навстречу весне, городские
женщины выходили на улицу с распущенными волосами и, развязав пояса,
копали небольшой ров около городской стены. При этом они играли на
волынках и зазывали Весну. Мужчины в это время прятались по домам.
Исключение составляли лишь колдуны, которые тоже принимали участие в
обряде и тоже играли на волынках, обращаясь с просьбами к богам и добрым
духам, чтобы они отвели от них все несчастья в этом сезоне.
его могучих плечах, и мальчик, прослывший неудачником. И если было на
земле самое злополучное место, так оно было именно в этом лесу, в котором
кроме двух скрывающихся от закона людей, и диких зверей, которых они
смертельно боялись, были только мертвые деревья, мертвые кусты, бесплодная
земля и безжизненные ручьи.
присутствия. Он даже прошлой ночью тайно выложил на старый сухой лист
несколько засохших ягод и зерен, и, сдерживая дыханье, тихо приговаривал,
чтобы не услышал Петр: "Пожалуйста, сделай так, чтобы мы не заблудились.
Пожалуйста, сделай так, чтобы Петр не спотыкался, это причиняет ему боль.
Пожалуйста, приведи нас в какое-нибудь благополучное место".
безмолвного духа, который к тому же, может быть, враждебно настроен к
путникам, а может быть и сам нездоров от пребывания в таком лесу. Поэтому
Саша взял колючку, проколол себе палец и выдавил из него несколько капель
крови. Он слышал от кого-то, что так частенько делают колдуны. Он слышал
страшные вещи про то, как иногда подношение в виде крови может только
ухудшить дело, несмотря на то, что там же находились и другие подношения,
хорошо известные духам.
они остановились на отдых в защищенном от ветра месте. Саша очень
испугался, что Петр может сказать что-то, вызывающее раздражение у
невидимых глазу обитателей леса, поэтому с чувством полной безнадежности
сказал:
прежней бодрости в голосе, а, главное, в тот самый момент, когда Саша
только что сообразил, что он врет в самый неподходящий момент. А что, если
его услышат злые духи? Что будет тогда с ними в этом лесу?
"Ах, Отец Небесный, отведи от нас все несчастья. Петр никогда не обидел
никого, и он не заслужил таких страданий".
Афанасьев Роман
Шилова Юлия
Корнев Павел
Контровский Владимир
Контровский Владимир
Ибсен Генрик