вниз, а старик тяжело дыша старался не отставать, чертыхаясь и проклиная
его, когда им приходилось спотыкаться и терять равновесие.
холодным лицом и такими же ледяными руками...
жизни. Его руки безжизненно падали, когда он пытался согреть их своими, а
лицо было холодным и мокрым, как будто он только что вышел из реки, хотя
вся его одежда была сухая. Каким-то образом на его голове все еще
оставалась шапка. Саша снял ее, тихо окликнул Петра, и от полного отчаяния
начал похлопывать ладонями по его лицу, а затем тряхнул:
свою ладонь Петру на лоб. Сердце у Саши едва не выпрыгнуло из груди, когда
он случайно прикоснулся к этой ладони и почувствовал, как она горяча. И
еще, должно быть, он ощутил и боль, хотя и не был уверен, потому что как
раз в этот момент Петр шевельнулся, и его глаза открылись. Тогда старик
неожиданно схватил его за горло и сжал, с дикой настойчивостью требуя
ответа:
стараясь оттеснить старика, и закричал, глядя вверх и указывая на гребень
лощины:
направлении, пока Саша крепко обхватив Петра руками, старался прижать его
к себе. Он чувствовал, что тот уже начинает дышать.
тяжелый удар посоха о землю.
ожидая, что старик может нанести удар.
ними, прислонив к плечу посох.
- Что ты видел, малый?
головы. Он должен был врать, но это у него всегда получалось очень плохо.
Он старался не отпускать от себя Петра, как единственную свою опору в этом
мрачном месте. А в этот самый момент его воображение рисовало жуткие
картины: ему чудилось, что кто бы сейчас ни был перед ним, пусть даже это
был и Петр, Саша должен был быть готов к тому, что в любое мгновенье может
быть разодран на куски когтями и клыками. О таких случаях часто
рассказывали путешественники: Петр на самом деле мог давным-давно
исчезнуть где-то в глухой лесной чаще, а Саша мог держать в своих руках
лешего или еще какое-нибудь более страшное существо, принявшее облик его
приятеля.
начал поминутно вздрагивать, как и Саша, что окончательно доказывало, что
это наверняка был Петр Ильич, которого мальчик держал своими руками. Петр
даже взглянул на него, стыдясь своей слабости и пытаясь подняться. Затем
все-таки высвободился от удерживающих его рук и сел, не сводя глаз с
Ууламетса.
- Но я бы никогда не удивился этому. - Ууламетс потряс посохом в их
сторону, слегка задевая Петра по ногам. - Так куда же она ушла?
руками волосы. - Твоя дочь, старик...
вверх, обхватив их руками, а Саша бросился между ними, думая, что старик
захочет ударить его. Но Петр, тем временем, глубоко вздохнул и поднял
руку, указывая прямо перед собой в сторону лесной чащи, а Ууламетс встал и
начал вглядываться туда, будто мог что-то увидеть кроме лунного света да
плотной стены безжизненных деревьев.
покачал головой и продолжал все так же сидеть, когда Ууламетс вернулся к
ним.
обрадовался этому.
на ноги.
ни слова. Он только один раз запротестовал, отказываясь от помощи и
уверяя, что может идти сам, хотя было видно, что он хромал, тяжело дышал и
часто терял равновесие на скользких местах.
хотел помощи ни от того, ни от другого и продолжал ковылять, пока они не
дошли до крутого подъема, ведущего во двор.
ворот и, казалось, застыл там. Он ухватил его за руку и потащил по дорожке
вслед за стариком. Он и сам боялся оглянуться назад, чтобы
поинтересоваться, что или кто может наблюдать за ними сквозь забор.
реальностью. Он знал, что все что он видел и слышал, происходило на самом
деле, а не казалось ему, как знал и то, что теперь и сам стал частью всего
окружавшего их. Он понимал, что Петр подвергался опасности, потому что это
существо, этот белый призрак, на самом деле был мертв и проводил время за
охотой на берегу реки. И то, что Ууламетс сказал, обращаясь к Петру: "Моя
дочь предпочла тебя...", еще больше усложняло дело...
остатки сил за время их путешествия, или так действовал на него окружающий
холод.
момент, когда он вновь заметил краем глаза белый призрак.
за Петра.
задвижку и распахнул дверь, откуда на них хлынули золотистые потоки света
от горевшего очага, образуя на крыльце странную картину из мечущихся
теней. - Быстрее, внутрь.
или нет, старик был охвачен смертельным ужасом.
было завернуться, освободившись от влажной, почти сырой одежды, там была
чашка водки... и Петр наконец в полной мере ощутил, что возвращается к
жизни.
Остановившись около печки, он пил водку из чашки, в то время как Ууламетс
прошел прямо к своей драгоценной книге, освещенной масляной коптилкой, а
Саша метался между печкой и столом, откуда раздавалось бормотанье старика.
Он все еще не освободился от испуга и, видимо, поэтому не сменил промокшую
одежду, в которой сидел на земле у реки. И все это безрассудство, как в
итоге с полным правом мог считать Петр, стоило им того, что они едва не
повстречались со смертью.
немного. Это согревает.
обжигающую влагу, и тут же вернул чашку.
доме, нарушалась лишь странными звуками, будто под домом что-то двигалось,
видимо испытывая какое-то неудобство. Доносившаяся с низу возня скорее
всего напоминала медведя, пожелавшего устроить себе берлогу в подвале,
если только забыть о том, что в это время года медведи уже просыпаются и
подобные занятия для них сейчас просто не имели смысла.
сводя глаз ни с Петра, ни с Ууламетса. В какой-то степени обстановка в
доме раздражала Петра. Сейчас он больше всего хотел, чтобы поскорее
наступило утро, когда солнце наполнит смыслом окружающее и объяснит весь
тот кошмар, который произошел этой ночью. И надеялся, что с первыми
солнечными лучами и сам освободится от этого кошмара, как от ужасного сна.
Он подумал, что его память находилась в страшном беспорядке или от удара в
момент падения в лесу, или от того, что он поверил в тот бессмысленный
вздор, который постоянно вбивал в его голову мальчик, и в итоге
просто-напросто вообразил, что рядом с ним находится девушка, которая
появилась прямо из кустов боярышника, твердость и остроту шипов которого
он мог подтвердить по своей израненной правой руке.
еще одну, открыл чернила и что-то записал, поскрипывая пером, которое явно
принадлежало черному ворону. Неожиданно Петр почувствовал, как его
охватывает дрожь, в горле покалывает, а душевное равновесие постепенно
Роллинс Джеймс
Грабб Джеф
Корнев Павел
Прозоров Александр
Конюшевский Владислав
Круз Андрей