замерзший и мокрый Михаил устроится со всеми удобствами на куче попон и
соломы, лежащих в углу стойла.
потому что Михаил, посвечивая фонарем, дернул попону в свою сторону.
пошатываясь, вскочил на ноги и ухватился за меч. Михаил же продолжал
кричать, призывая на помощь и с шумом выбираясь из стойла в центральный
проход.
соломе. - Это он! Это он!
догнать его. Он не обращал внимания на боль, которая укорачивала его
дыхание, и уже протягивал руку, чтобы схватить Михаила, думая только о
том, чтобы не дать ему выбежать из конюшни. Но он упустил эту возможность,
потому что был вынужден почти согнуться от неожиданно усилившейся боли, и
рука его бессильно опустилась. Михаил стрелой вылетел в темноту двора, с
криком и воплями спасаясь от погони.
дверям, когда в конюшне появился Саша, размахивая пустыми руками. На лице
его застыл ужас.
Достань мне лошадь!
Идем, идем!
лишь держался за руку мальчика и следовал за ним. Они бежали в сторону от
дверей, выходящих на западную часть дома, прямо в угол двора, где виднелся
сеновал и сад.
ним забора. Он уже слышал звуки колокола и поднявшуюся вокруг суматоху. -
Ведь здесь тупик!
судьбу в руки мальчика и продолжать следовать за ним вдоль стогов сена, за
которыми в самом углу, на границе с соседним участком, забор, окружавший
территорию трактира, был слегка завален.
края досок, проделал тоже самое. Он даже оставил на заборе часть кожи с
правой руки, но звуки погони, добравшейся уже до конюшни, придавали ему
силы. Он бежал, не обращая внимания на боль, согнувшись и прижимая руку с
мечом к ране в боку, а Саша вел его лисьими тропами, пробираясь через
соседский сад к воротам, откуда они выбрались наконец на узкую дорогу,
проходившую сзади "Петушка".
не понимая, то ли его глаза перестают видеть, то ли на дороге было
действительно очень темно.
Какие-то внутренние ощущения подсказывали ему, что они все время двигались
поперек холма, так и не спускаясь с него.
направление, сказал:
остается. Я должен прямо сейчас исчезнуть из города...
торопливость вдруг куда-то исчезла. Он сделал еще два или три глубоких
вдоха, прежде чем сказал:
неожиданно для самого себя. Городская стража наверное уже догадалась, что
в "Петушке" кто-то помогал ему, и счастье для Федора Мисарова, что тревогу
поднял именно Михаил, а иначе вся их семья была бы вовлечена в эту
историю.
выберемся за ворота, хорошо? А там будет видно, что делать.
намокла и прилипла к коже. Он надеялся, что это был всего лишь пот.
Казалось, что сама рана болела меньше, а может быть, это тяжелый шум в
ушах только притуплял боль?
ножны и пристроил их так, чтобы оружие не сразу бросалось в глаза. Теперь
к общему шуму, который так и не смолкал в глубине улицы, прибавился еще и
собачий лай.
через весь город, если бы успели достать лошадей.
шел рядом с Петром по извивающейся дороге дальше, теперь уже вниз по
холму, пока тот безуспешно пытался придумать, как достать лошадей или хотя
бы одежду, чтобы быть менее заметными. Остальные мысли кружились в
бесконечном хороводе, заставляя его время от времени вспоминать о том, что
будет, если его поймают и ему придется пронзить себя собственным мечом, а
мальчик, который помогал ему, может быть, если не зазевается, сумеет
убежать, иначе его достанут стрелы, пущенные людьми боярина...
случаю, и то, что они ушли достаточно далеко, еще ничего не решало.
ряда вон выходящего, похожего на те граничащие со смертельной опасностью
трюки, которыми он славился на весь город...
боли у себя в боку. А теперь предстояло дело вовсе не шуточное.
Сейчас боль была меньше, чем прошлой ночью, и он подумал, что это дурной
признак.
оставили его, не до чего, а все, о чем он, пожалуй, еще вспоминал, так это
о нескольких серебряных монетах в своем кошельке, от которых Саша так
благородно отказался, чтобы не грабить его.
прижимая его спиной к ближайшему забору. - У меня есть одна мысль.
подпрыгнул на месте, а потом начал медленно опускаться на колени,
ухватившись рукой за челюсть. Но Петр поймал его за рубашку и удержал
почти на весу.
несся к воротам. - Помогите мне! Убивают!
стараясь осветить дорогу и бегущего по ней человека. Колокол по-прежнему
продолжал звонить, и его звуки растекались вниз по холму, до самых ворот.
хватая его за руку.
его помощники, их было по меньшей мере трое! Ведь я Саша Мисаров из
"Петушка". Мы вместе с дядей Федором пытались задержать этого человека,
которого стража нашла в наших конюшнях... Но он сумел убежать от них, а мы
бросились вслед за ним, чтобы схватить его, пока они подоспеют, но он
оказался не один... Они убьют моего дядю, они наверное уже убивают его,
ох, помогите, пожалуйста, помогите...
- Мой дядя там, они убивают его, скорее, бегите, остановите их! Их было
трое там, трое!
поднял железную щеколду у маленького переговорного окна, едва заметного в
тени, отбрасываемой каменной аркой, и распахнул его, беспокоясь о том, что
Петра все еще не было видно. Ведь может случиться что-то ужасное, если их
пути вдруг разойдутся. Петр страдал от потери крови, это было очевидно, и
он мог упасть где-нибудь, мог застрять в Торговых рядах, а Саша оставался
здесь, один-одинешенек, на свободе, но без всякого представления о том,
что делать. Весь этот план принадлежал целиком ему, может быть, только
кроме того, что мальчик не сказал стражникам около ворот, что именно Петр
напал на его дядю, а выдумал историю о каких-то грабителях... И вот, если
теперь Петр не придет к воротам, он не может даже представить себе, куда
он пойдет и как будет жить.
перекладина повернулась, издавая ужасный скрип, раздались чьи-то
торопливые шаги.
за ними ворота. Вышло так, что тяжелая перекладина со стуком опустилась на
свое место.
Конан-Дойль Артур
Дальский Алекс
Володихин Дмитрий
Каменистый Артем
Посняков Андрей
Акунин Борис