Чтение 73–й страницы книги ~Русалка~

В этом действительно был некоторый смысл.

- Петр имеет определенные достоинства, - сказал Саша, прежде чем
Ууламетс смог произнести хоть слово. - Ведь мы почувствовали, что водяной
покинул свое место, и находится где-то здесь. И если это действительно
произошло, то, возможно, мы должны верить ощущениям Петра на этот счет,
поскольку он-то явно не принадлежит к волшебным созданьям, и водяному
гораздо труднее спутать его, разве не так вы говорили мне?

Ууламетс прикусил губу и бросил короткий взгляд на Петра.

- Я уже предлагал, - сказал Петр, - чтобы мы вернулись на лодку, но
Саша сказал, что мы не сможем уйти так далеко. Так что же мы собираемся
делать? Продолжать верить водяному, или разделаться с ним раз и навсегда,
и посмотреть, не улучшится ли при этом наше положение?

- Тебе не удастся убить существо, принадлежащее к волшебному миру, -
сказал Ууламетс, явно озабоченный чем-то, и направился к поваленному
дереву, на котором сидел перед этим.

- Что?... - начал было Петр.

- Замолчи! - со свистом проговорил Ууламетс, подошел к дереву, взял
книгу и, усевшись, начал листать ее.

- Недостает волшебства, - заметил Петр и взглянул на Сашу. - Надеюсь,
что там он найдет способ вытащить нас из этого. Возможно, если ты, и он, и
Ивешка объедините все свои желания...

- Ты можешь захотеть, чтобы упал камень, - проворчал Ууламетс,
переворачивая страницы. - Ты можешь даже захотеть, чтобы человек поднялся.
Но ты никогда не сможешь пожелать, чтобы они стали летать, и ты никогда не
попытаешься остановить своим желанием силы природы, если у тебя есть хоть
капля здравого ума.

- Так что же должно произойти?

- Поживем, увидим.

- От чего же это зависит?

- От силы и от намерений. Замолчи! Тебе следует учиться терпению у
камней.

- Но я хочу знать, - понизив голос сказал Петр и оглянулся на Сашу, -
каким же образом, если нельзя желать того, что все равно не может
случиться, что мы только что похоронили здесь, может бродить вокруг и
называть его папой.

Ивешка исчезла, просто рассеялась как дым, унесенный ветром вдоль
поляны, чтобы принять свои прежние очертания при очередном возвращении к
ним.

- Я не знаю, как ответить тебе, - сказал Саша едва слышно.

- Я нисколько не хотел выводить ее из себя. Но это обстоятельство
чертовски напугало меня. Откуда, к примеру, нам знать, что этот старик и,
на самом деле, является тем, чем кажется нам?

У Петра всегда были способности задавать жуткие вопросы. Саша бросил
взгляд в сторону Ууламетса и, напрягая всю свою волю, пожелал увидеть его
истинный облик. И вот что он увидел: перед ним был худой испуганный старик
с книгой, которая хранила все его дела и мысли, но которая почти ничего не
могла сказать ему о том, о чем он никогда не задумывался.

До тех пор, пока кто-то не начал думать так, как Петр, который
просто-напросто обрушил стены, загораживавшие то, что всегда отпугивало, и
задал подобный вопрос.

Почему? Почему нет? Почему нельзя?

Действительно, думал Саша, пытаясь ответить самому себе на вопрос
Петра, я не знаю, почему мы не можем пожелать самим себе, выйти из этого
положения.

Почему нет?

Почему нельзя всем попытаться сделать это?

Учитель Ууламетс считает, что это опасно. А почему? Только потому,
что он никогда не пытался сделать этого? Или потому что никто из нас, на
самом деле, не согласен с тем, чего мы хотим? Почему вместо ответа на этот
вопрос, он пустился в разговоры о природе?

Если ты хочешь, чтобы огонь не загорелся, какая-то другая
естественная природная сила должна вызвать ураган и ливень. А если ты
хочешь чтобы камень взлетел, какая-то природная сила должна сдвинуть и
поднять его.

Если же ты хочешь, чтобы кости ожили и задвигались, то природа
откажется делать это. По крайней мере, в Воджводе ничего подобного
случиться не могло, и здесь Петр был абсолютно прав.

Но ведь наверняка есть и такое, что никогда не доходило до Воджвода?

А почему нет?

Только лишь потому, что обычные люди с трудом поддаются действию
волшебства?

Или потому, что иметь дело с людьми, которым волшебство недоступно,
похоже на попытку поднять одновременно груду камней?

Он хотел, чтобы Ивешка не злилась на Петра и рассказала бы ему то,
что она знает про волшебство.

Может быть, подумал он, вот эти его рассуждения и были тем самым ее
ответом ему.

Так что же все-таки мы похоронили? Он вновь неожиданно вспомнил об
этом и пошел, не обращая внимания на окрик пораженного Петра:

- Куда ты? - пошел проверить то место, где они зарыли череп.

Петр бросился за ним, когда он дошел до того места. Теперь там не
было никакого холма, а виднелась лишь яма.

- Боже, - только и произнес Петр, торопливо озираясь по сторонам.

- Я не знаю, что это было, - сказал Саша, - но оно не было мертвым.
Ни размер, ни форма не имеют значения для водяного. Мы уже видели это.

- Но почему же он не убил нас? - спросил Петр. - У него была тысяча
возможностей.

- Что-то держит нас здесь, - сказал Саша, чувствуя неловкость. - Я
думаю, что ты был абсолютно прав насчет этого.

- Ивешка знала, что это было, - сказал Петр с раздражением. - Она
сама убила это...

- Нет, не убила.

- Что бы она ни сделала с этим... ведь она колдунья, верно? Она
должна знать гораздо больше нас, разве не так? Она могла бы сказать: "Петр
и Саша, не трогайте этого, оно не мертвое!" Она должна была бы сказать: "Я
не уверена в этом", или, например: "Не тратьте свое время, чтобы
закапывать это, оно просто исчезнет, когда вы отвернетесь".

Леденящая сознание мысль неожиданно пришла к нему.

- А почему Малыш не рычал на это? Ведь Малыш твой друг.

- Малыш - это ее собака, - сказал Петр с печалью в голосе. - Или
что-то в этом роде. Малыш даже близко не подходил к этому. И дедушка, на
этот раз, даже не открывал рта. Возможно, что он здесь главный колдун?
Тогда почему он не сказал нам?

- Учитель Ууламетс поступил нехорошо, - сказал Саша, ощущая, как
растет тошнота в желудке. - И я не знаю, почему она сама ничего не сказала
нам. Я не понимаю, почему она на некоторое время сбилась с пути, и не
понимаю, почему водяной продолжает преследовать нас. Я не знаю, почему она
поступает таким образом, ясно только, что она выведена из равновесия своим
отцом и она не...

Он потерял мысль, чтобы продолжить разговор. Она буквально выскочила
из его головы.

И снова что-то выпало из памяти.

Его очень испугало это, и он напрягая волю, старался вспомнить, что
именно он забыл.

- Я становлюсь каким-то рассеянным, - сказал он и тут же, на какое-то
мгновенье потерял ощущение окружавшего их леса. Он старался изо всех сил
вернуть его, заставляя себя оглядеться вокруг. - Кажется, мы попали в
беду.

- Боже мой, - пробормотал Петр и потряс его за плечо. - С тобой все в
порядке?

- Я не знаю. Мне не нравится, что это продолжается. - Он взглянул на
гребень холма, на деревья, окружавшие их, а затем схватил Петра за руку и
потащил его назад, на поляну, где были Ууламетс и Ивешка.

- Ивешка, - сказал он очень тихо, так чтобы не потревожить ее отца. -
Мы хотим поговорить с тобой.

Она ускользнула в лесную чащу, бледная и молчаливая, не исчезая
полностью от их взора, и держалась на расстоянии, не желая говорить с ними
о том, чего так и не оказалось в маленькой могиле.

Все старались избегать разговоров о делах.

- Мы возвращаемся назад, к лодке? - спросил Петр у Саши, который, по
крайней мере, не отказывался общаться с ним. На что Саша ответил:

- Я так не думаю.

Тогда последовал следующий, вполне обоснованный вопрос:

- А что же мы собираемся делать в таком случае?

- Я не знаю, - сказал Саша, избегая смотреть ему в глаза.

И третий вопрос не заставил себя долго ждать:

- Может быть, все ждут, как решит дедушка? Или уж не ждем ли мы,
случаем, водяного?

- Дедушка думает, - сказал Саша.

Петр едва слышно пробормотал свое мнение на это счет и полез в их
пожитки, где отыскал водку, и сделал пару глотков в добрую меру, после
чего он пришел к преходящему философскому заключению, что он был обречен,
а всякий обреченный должен покоряться обстоятельствам, которые, без
всякого сомнения, грозили всем, без исключения, смертью, и если в этих
условиях никто не хотел попадать в новую беду, отправляясь в путешествие к