не королева, не Тарамис перед вами, а демон в ее обличье!".
кто-то из шемитов замахнулся на Конана и мертвым пал на ступени. Сейчас же
площадь стала полем сражения - шемиты схватились с гвардией, но и их копья
и стрелы поразили также немало безоружных кауранцев. Некоторые из нас,
схватив, что под руку попало, дали отпор, сами не зная, за кого сражаясь.
Нет, не против Тарамис, клянусь - против Констанция и его чертей!
перепуганный лошадиный табун. Но на победу нам рассчитывать не приходилось
- без брони, с парадными побрякушками вместо боевого оружия... Гвардейцы
построились в каре, но их было всего пять сотен. Кровавый урожай собрала
гвардия, прежде чем погибнуть, но исход был предрешен.
приобнял ее за талию. Она заливалась смехом, словно злая колдунья! О боги!
Это безумие, безумие...
дворцовой стены и вскоре перед ним была куча порубленных тел в половину
его роста. В конце концов они одолели его - сотня против одного. Увидел,
что он упал - и мир перевернулся перед моими глазами. Констанций приказал
взять его живым, покручивал усы и улыбка у него была самая подлая...
людей - коренастых, закованных в броню, с иссиня-черными бородами и
крючковатыми носами. Заходящее солнце играло на их остроконечных шлемах и
серебристой чешуе панцирей. Примерно в миле отсюда, среди буйно зеленеющих
лугов, виднелись башни и стены Каурана.
прибит железными гвоздями человек.
воистину богатырским. Капли смертного пота выступили на лбу и могучем
торсе распятого, из пробитых ступней и ладоней лениво сочилась кровь, но
глаза под черной гривой волос горели диким голубым огнем.
издыхании - у меня есть дела в городе. Оставлю тебя твоей собственной
судьбе. Не могу же я заставить ждать нашу прелестную королеву. Тобой
займутся вон те красавцы, - он указал на небо, где черные силуэты
неустанно выписывали широкие круги.
несколько дней. Так что пусть оставит тебя всякая надежда, хотя я даже не
поставлю охрану. Глашатаи объявили по городу, что всякий, кто попытается
снять твое живое или мертвое тело с креста, будет заживо сожжен со всей
родней. А слово мое в Кауране нынче надежнее всякой стражи. К тому же при
солдатах стервятники не слетятся...
улыбнулся:
Тарамис окажется в моих объятиях.
как ковриги хлеба, сомкнулись на шляпках гвоздей, заиграли мышцы на
могучих плечах и Конан, выгнувшись вперед, плюнул в лицо Констанцию. Тот
рассмеялся, вытер плевок и поворотил коня.
через плечо. - Стервятники в пустыне прожорливы. Случалось мне видеть, как
человек висел на кресте часами - с выбитыми глазами, с оголенным черепом и
без ушей, прежде чем кривые клювы обрывали нить его жизни.
ловко сидящий в седле, в сверкающих доспехах. Рядом скакали его могучие
бородачи, поднимая дорожную пыль.
взгляду, не было ни единой души. Для распятого капитана Кауран, что был
всего лишь в миле, мог с таким же успехом находиться в далеком Кхитае или
существовать в другом столетии.
места. По обе стороны от города и за ним тянулись пышные луга, стояли
виноградники, мирно паслись стада. На горизонте виднелись селения. Ближе,
на юго-западе, серебристый блеск обозначал русло реки, за которой сразу же
начиналась пустыня и тянулась до бесконечности.
силок, смотрит в небо. Загорелое тело киммерийца блестело в лучах
заходящего солнца. Гневная дрожь охватывала варвара, когда он бросал
взгляд на башни Каурана. Этот город предал его, запутал в интригах - и вот
он висит на деревянном кресте, словно заяц, прибитый к стволу дуба метким
копьем.
Конана сплошным потоком. Вся вселенная сейчас для него заключалась в
четырех железках, ограничивших его свободу и жизнь. Вновь, как стальные
канаты, напряглись могучие мышцы, и пот выступил на посеревшем теле
киммерийца, когда он, используя плечи как рычаги, попробовал вытянуть из
креста длинные гвозди. Тщетно - они забиты как следует. Тогда он попытался
содрать ладони сквозь шляпки, и не дикая боль остановила его, но
безнадежность. Шляпки были слишком толстые и широкие.
упала на грудь...
чтобы увидеть падающую с неба тень. Он инстинктивно зажмурился и
отвернулся, так что острый клюв, нацеленный в глаз, только разодрал щеку.
Изо рта Конана вырвался хриплый отчаянный крик, и напуганные стервятники
разлетелись. Впрочем недалеко.
жажда мучила его: минувшей ночью он как следует выпил, а вот воды ни
глотка не сделал с самого утра перед боем на площади. Он смотрел на
дальнюю речную гладь словно грешник, выглянувший на миг из адской печи. Он
вспоминал упругие речные потоки, которые ему приходилось преодолевать,
рога, наполненные пенистым пивом, кубки искристого вина, которые ему
случалось по небрежности или с перепою выливать на полы трактиров. И
крепко стиснул челюсти, чтобы не завыть от необоримого отчаяния.
огненно-красное море. На алом поле неба, словно во сне, четко
вырисовывались городские башни. Конан взглянул вверх - и небосвод отливал
красным. Это усталость застила ему глаза багровой пеленой. Он облизнул
почерневшие губы и снова глянул на реку. И река была алой.
смотрел на силуэты, кружившие вверху. Криком их уже не испугаешь. Одна из
громадных птиц начала снижать круги. Конан изо всех сил запрокинул голову
назад и ожидал с поразительным хладнокровием.
кожу на щеке. Вдруг, прежде чем птица успела отскочить, голова Конана
метнулась вперед, подчиняясь могучим мышцам шеи, а зубы его с треском
сомкнулись на зобе стервятника. Гриф заметался, словно яростный вихрь из
перьев. Бьющиеся крылья ослепляли человека, длинные когти бороздили его
грудь. Но Конан держался так, что мышцы челюстей задрожали - и голая шея
грифа не выдержала. Птица трепыхнулась разок - и бессильно обвисла. Конан
разжал челюсти, тело шлепнулось к подножию креста, он выплюнул кровь.
Другие стервятники, потрясенные участью своего сородича, поспешно убрались
в сторону отдаленного дерева и уселись на его ветвях, подобные черным
демонам.
все еще мог убивать - следовательно, он жил. Весь его организм противился
смерти.
всадников, глядевших на него снизу.
кочевниками из-за реки. Четвертый был одет так же, но принадлежал к
другому народу - Конан сумел разглядеть это в густеющих сумерках.
был так массивен. Короткая черная борода, волевая нижняя челюсть, серые
глаза, холодные и проницательные, как лезвие.
Это киммериец, который был капитаном королевской гвардии!
Кто бы мог помыслить такое о королеве Тарамис. Я бы предпочел долгую
кровавую войну - тогда бы и мы, люди пустыни, могли поживиться. А сейчас
подошли к самым стенам города и нашли только эту клячу, - он кивнул на
коня в поводу у одного зуагирца, - да еще этого издыхающего пса!
издыхающим псом, мунгский ворюга! - прошептали почерневшие губы.
тех, кто объявлен вне закона.
Семенова Мария
Перумов Ник
Пехов Алексей
Корнев Павел
Орлов Алекс
Земляной Андрей