Оскар КУК

ПО КУСКАМ

Уорик поставил на стол бокал с вином, закурил, оглянулся по сторонам
и, убедившись, что по-крайней мере в этом углу курительного зала никого не
было, кроме нас, наклонился ко мне и, с присущей ему резкостью, спросил:

- Что случилось с Мендингемом?

Я был поражен: поражен тем более, что в этот момент разразилась
ужасная гроза: небо прорезала молния, где-то прямо над головой ударил
гром.

Я испуганно посмотрел на Уорика. Это выражение его лица было мне
слишком знакомо: губы крепко сжаты, и уши, казалось, застыли в ожидании.
Противоречить тут бесполезно: если он забрал себе в голову узнать о судьбе
Мендингема, от него не отвязаться. Впрочем, нам все равно некуда было
девать время.

И все же...

Именно такой дикой, штормовой, "поганой", как говорят моряки, ночью я
и обнаружил Мендингема. Эта находка навеки врезалась в мою память, и
каждая новая гроза возвращает меня в ту ночь.

- Что случилось? - переспросил Уорик. - Выкладывайте, я хочу знать.
Мне срочно нужен сюжет, а идей - кот наплакал, тогда как они в нашем
писательском ремесле - хлеб насущный. Давайте, давайте... - Его жест был
красноречивее слов.

Я сделал ему знак пододвинуть стул поближе и попросил официанта
наполнить наши бокалы. Тогда и только тогда я начал свое повествование.

- Я расскажу вам, Уорик, одну из самых ужасных историй, которые
когда-либо были известны миру.

Он даже потер руки от удовлетворения.

- Настолько ужасную, - продолжал я, - что смысла нет брать с вас
обещание никогда ею не воспользоваться. Уверен: вам не захочется сделать
из нее рассказ. Вы помните Грегори?

- Да, одно время часто я его видел. Потом он куда-то исчез. У него
была удивительно красивая, прямо-таки роскошная жена.

- Совершенно верно. Она-то и стала причиной всей этой загадочной
истории.

Уорик засмеялся.

- Значит все-таки загадка была. Я так и предполагал!

- Да, но не такая, как вы думаете. Вы уехали за границу задолго до их
бракоразводного процесса.

- Шерше ля фам! Я всегда считал Грегори слишком беспечным и
хладнокровным, чтобы держать у себя под боком такую красотку. Он прямо
напрашивался на неприятности.

- Возможно. Но, в конце концов, Мендингем был его лучшим другом.

- К тому же красавчик, с манерами и большой дамский угодник.

- Все это так, но это не оправдание. Мендингем был и моим другом
тоже, но в данном случае его вина налицо. Просто некоторые вещи делать
нельзя.

- Например?

- Например, заниматься любовью и сбегать с женой твоего лучшего
друга, даже если она несчастлива со своим мужем.

Уорик присвистнул.

- Так вот что стало причиной всей этой истории? - скорее подтвердил,
нежели спросил он.

Я кивнул, и он продолжил:

- Меня удивляет не столько это, как то, какого черта Мойра вышла
замуж за Грегори? Он всегда казался мне странным типом: не человек, а
какая-то медицинская энциклопедия, но при этом был самым холодным и
расчетливым из всех, кого я знал, а уж я перевидал немало народу. Вы
когда-нибудь наблюдали за ним в операционной?

Я вздрогнул. Он задал мне этот вопрос с присущей ему неожиданностью.
Я даже подумал, не знает ли он больше, чем хочет показать, и одновременно
перед моими глазами с удвоенной четкостью предстала та ужасная финальная
сцена, когда... но я забегаю вперед.

Я отхлебнул виски с содовой. Уорик заметил мое возбуждение и
улыбнулся.

- Не волнуйтесь, - сказал он. - Рассказывайте, как хотите. С этого
момента я постараюсь вас не перебивать, но ради Бога, пусть в вашей
истории будут напряжение и темп, а пока в ней огня немногим больше, чем в
поэзии Теннисона.

Боже упаси меня спорить с этими горе-журналистами - некогда людьми
почтенной профессии, - пробавляющимися сегодня торговлей сенсационными
товаром, и поэтому я промолчал.

Признаться, мне и самому хотелось сбросить с души этот камень, эту
зловещую тайну, которую до сей поры хранил в одиночестве: странно, но
слухи о ней почему-то не проникли в печать. Устроившись поуютнее в кресле,
насколько то позволяли жутковатые воспоминания и бушующая гроза, я начал:

- Грегори наметил экспедицию, в самое сердце голландского Борнео,
одного из тех немногих мест на земном шаре, которые действительно все еще
можно считать белыми пятнами. Ему очень хотелось найти одно первобытное
племя туземцев: говорили, что они живут на деревьях, даже, якобы, имеют
хвосты не меньше десяти сантиметров длиной и до сих пор занимаются
людоедством. Он собирался поехать один, то есть без Мойры. Такое
путешествие было не для нее.

- Вот и шанс для Мендингема, - цинично улыбнулся Уорик.

Я не обратил внимание на его реплику.

- Грегори отсутствовал чуть больше года. Возвращаясь в Англию, он за
два дня послал Мойре телеграмму, чтобы она встретила его в Ливерпуле.
Когда пароход причалил, ее на пристани не было. Приехав в Лондон, он
прямиком отправился к себе на Харли-стрит. Дом был закрыт, внутри - ни
признака жизни. Он открыл дверь своим ключом. Большая часть мебели
исчезла: только его спальня, кабинет и курительная комната выглядели
по-старому. В остальном, дом был совершенно пуст, и кругом - толстый слой
пыли. В ту ночь он спал в клубе, а на следующий день рано утром заехал к
агентам домовладельца. Там ничего не знали, сообщили лишь, что квартирная
плата регулярно вносилась чеком из банка. В банке тоже не смогли прояснить
ситуацию.

Я сделал паузу, закурил и взглянул на Уорика. Он ликовал. Рассказ о
страшном несчастье, приключившимся с его давним другом определенно
захватил его. А как иначе объяснить это дьявольское выражение его лица?

- Откуда вы все это узнали? - спросил он.

- От самого Грегори, - ответил я, погасив спичку. - Мы часто виделись
впоследствии, когда он охотился за своей женой.

- А Мендингем? - полюбопытствовал Уорик.

- Вот здесь-то и была разгадка. Мендингем долгое время не появлялся в
тех местах, где его привыкли видеть, и, когда они наконец встретились,
казался рассеянным. И еще: Мендингем ни разу не упомянул в разговоре имя
Мойры, тогда как раньше постоянно спрашивал о ней и шутя называл ее
Красавицей, а Грегори - Чудовищем. Грегори нанял частного детектива. Все
остальное было просто. Они жили вместе в маленьком уединенном коттедже в
Нью Форесте.

Уорик глотнул виски с содовой, поставил бокал на стол и заметил мне
довольно развязным тоном:

- Бросьте ходить вокруг да около! Черт с ним, с предисловием: его
всегда можно отыскать в подшивках старых газет, специализирующихся на
"горячем" материале. Как девочка, которой дали новую книжку, я хочу
услышать самый конец.

В этот момент я чуть было не потерял остатки своей симпатии к нему.
Невероятно! Он буквально упивался ужасами. Однако настал мой черед
улыбнуться.

- Вы бы листали газеты впустую, - сказал я с ехидцей. - Процесс шел
без защиты, а значит и никаких сообщений в печати не было. Однако, с этого
времени события начали разворачиваться. По истечение определенного срока,
постановление суда вошло в силу, Мендингем с Мойрой поженились и даже
стали поговаривать о том, чтобы вернуться в город.

- А Грегори? - вставил Уорик, стараясь с поистине дьявольской
быстротой добраться до сути истории.

- Грегори - продолжал я медленно, - превратился в отшельника:
перестал появляться в клубе, продал свой дом и купил полуразрушенную баржу
в заброшенном тоне Темзы. Он занимался хозяйством, раз в неделю покупал
продукты в деревне и писал труд своей жизни - отчет об экспедиции в
Голландское Борнео. В области этнологии работа эта не имеет себе равных.

- Вы прочли ее? - быстро спросил Уорик.

- Конечно. Затем на какой-то срок я практически потерял его из виду,
но ту парочку встречал время от времени: они были совершенно счастливы.
Мойра просто обожала своего Мендингема. Как-то Грегори сказал, что уезжает
за границу. В последний вечер перед его отъездом из Англии я пригласил его
отужинать, но он отказался, и больше мы с ним не встречались до той поры,
пока...

Неожиданно загрохотал гром: я вздрогнул и расплескал свой виски.
Уорику не терпелось узнать, что было дальше.

- Мне точно известно, - продолжал я, - что он купил билеты в Конго,
но поехал туда или нет - это уже другой вопрос. С тех пор он как в воду
канул!

- Упивающийся своим горем маньяк, - ухмыльнулся Уорик, - какой
бесславный конец для такого ума! Но причем тут Мендингем?

- Я как раз к этому перехожу, - его дьявольское упорство раздражало
меня. - Только ради Бога, не перебивайте! Почти три месяца спустя, как