Чтение 44–й страницы книги ~Под знаком исцеления~

- Пойдем. - Хорват побежал за матерью вверх по холму.

Грифон, глядя им вслед, заметил:

- Ее одежда очень ей подходит. Волк в овечьей шкуре...

- Пора отправляться, - коротко ответила Бидж. Через несколько минут
грифон был надежно спрятан под брезентом на крыше грузовика, и они в
темноте двинулись в сторону Кендрика, Виргиния.

Глава 12

Лори Клейнман стояла на разгрузочной платформе в одиночестве с
сигаретой в руке. Бидж никогда не случалось видеть ее без сигареты более
чем в течение получаса: анестезиологи все были люди нервные. Лори
загасила сигарету о кирпичи стены.

- Ну наконец-то, черт возьми.

Бидж выпрыгнула из кабины и принялась развязывать веревки. Лори
делала то же самое с другой стороны и справилась вдвое быстрее. Грифон
легко соскользнул с крыши грузовика - ничего похожего на то, что было в
предыдущий раз: тогда его, тяжелораненого, привезли для срочной
операции. Оказавшись на земле, он низко поклонился.

Лори подбежала к нему. Она совсем не следила за своим весом, редко
гладила одежду и относилась с пренебрежением ко всем ухищрениям моды,
однако в присутствии грифона всегда выглядела красавицей.

- С тобой все в порядке? - задыхаясь, спросила она.

- Я счастлив тебя видеть, - спокойно ответил грифон. Лори опустилась
на колени и обняла его за шею, и Бидж решила, что ей стоит пойти
прогуляться.

Когда она вернулась. Лори деловито прикрепляла табличку "Не входить"
на дверь складского помещения.

- Я позвонила Конфетке. Он уже едет. Ты задержишься, чтобы
поздороваться с ним?

- Хотелось бы. - Бидж задумалась. - Все-таки нет. Мне лучше
отправиться сразу.

- Тебе лучше сделать кое-что еще, - ухмыльнулась Лори, но Бидж
сделала вид, что не поняла.

Раньше, случись ей явиться в общежитие так поздно, она чувствовала бы
ужасное смущение. Теперь же она просто быстро поднялась по лестнице и
постучала в дверь.

Рыжий толстяк с всклокоченными волосами открыл дверь, заморгал и
сонно пробормотал:

- Что?.. Кто?.. Кого?.. - Потом в его глазах появилось осмысленное
выражение и он сообщил: - Он внизу. В комнате для занятий. - Толстяк
закрыл дверь, что-то бормоча себе под нос. Бидж подумала, что он уснет
еще прежде, чем успеет дойти до кровати.

- Спокойной ночи, Вилли, - сказала она ему вслед. Холл в подвальном
этаже не имел окон, освещался флуоресцентными лампами и всегда сохранял
унылую атмосферу бессонных неуютных ночей. Бидж нашла дверь комнаты для
занятий и вошла в нее.

В дальнем углу худая лохматая фигура без рубашки склонилась над
клавиатурой компьютера, медленно и целеустремленно что-то печатая. Рядом
стояли пустой чайник и грязная пустая чашка.

- Стефан! Ты тут сидишь всю ночь? Он повернулся и непонимающе
посмотрел на нее. Из угла рта у него висела нитка с этикеткой от
пакетика с чаем. Бидж поцеловала его в лоб.

- Стефан, это же ужасно. Чем ты так занят? - Она вытащила пакетик с
чаем у фавна изо рта. Он устало посмотрел на нее:

- Бидж... Как здорово... - Он был полностью вымотан, и акцент стал
более заметен. - Я завтра должен сдать реферат.

Бидж пощекотала его рожки.

- Ну-ка давай посмотрим. Она вызвала файл сначала и прочла название:
"Проклятие богов: реакция религиозного сознания на наследственное
заболевание".

В первом абзаце речь шла о болезни Ирода <Ирод Великий, по
свидетельству Иосифа Флавия, страдал тяжкой болезнью, возможно,
наследственной.>, о "Доме о семи фронтонах" <"Дом о семи фронтонах" -
роман Н. Готорна, американского писателя, автора
религиозно-моралистнческих произведений.>, о "Мышьяке и старых кружевах"
<"Мышьяк и старые кружева" - голливудский фильм.>. Заключение было
простым и ясным:

"Лишь очень немногое известно об отношении к этому семей, в которых
болезнь передавалась из поколения в поколение. Каковы были их взгляды на
собственную судьбу, на свои страдания? Встречали ли они их с
высокомерием, как царь Ирод? Отождествляли ли они их с грехом, за
который несут наказание, как Пинчеоны Готорна? Или болезнь заставляла
их, как критика в "Мышьяке и старых кружевах", отказаться от любви из
страха передать недуг следующим поколениям?

Настоящая работа посвящена изучению относящихся к XIX веку сведений о
семьях больных хореей Хантингтона, особенно тех аспектов, которые
касаются любви, супружества, продолжения рода".

Бидж начала дрожать, читая это, но постаралась не выдать своих
чувств. - Стефан, это очень здорово. Он устало махнул рукой в сторону
стопки книг рядом и библиографических карточек с примечаниями и
сносками.

- Мне тоже кажется, что должно получиться.

- Кто предложил тебе тему?

В голосе Бидж прозвучала слишком сильная заинтересованность; Стефан в
первый раз посмотрел на нее внимательно:

- То ли грифон, то ли Кружка, а может быть, Филдс. Не помню. Я им
говорил, что хочу написать работу на тему истории медицины, и они
сказали: "Пиши об этом с точки зрения больного". Бидж, мой возлюбленный
доктор, мне нужно работать. Всю ночь. - Он взял девушку за руку. - Мне
очень жаль.

- Я заварю тебе еще чаю. - Чашка зазвенела о блюдце в руке Бидж. - А
с Конфеткой Доббсом ты о своем реферате говорил?

- Доктором Доббсом? - Стефан был таким измученным, что ему оказалось
трудно ответить на вопрос. - Он как-то спросил меня, как идут дела. Я
поговорил с ним о Хрисе, потому что тогда думал писать о болезни
Альцгеймера. Он сказал мне... - Стефан потер рожки, стараясь вспомнить.
- Он сказал, что болезнь Альцгеймера вот-вот научатся лечить, что есть
новые данные о наследственных заболеваниях. Он объяснил мне генетический
механизм... Я знал кое-что об этом из курса биологии, - добавил он,
словно оправдываясь.

- Конечно.

- И еще он рассказал мне о хорее Хантингтона. Да, думаю, это было как
раз тогда: он мне и предложил тему. Очень мило с его стороны так
помогать мне, Бидж.

Бидж взяла в руки пустой чайник:

- Он иногда любит помочь.

Бидж в холодной ярости вернулась в ветеринарный колледж. Новенький
блестящий фургон Конфетки стоял на стоянке у входа. Она прождала рядом с
ним полтора часа, слушая радио и становясь все более раздраженной и все
более усталой. Когда Конфетка так и не появился, Бидж махнула рукой и
отправилась на Перекресток.

К этому времени уже почти рассвело. Однако ущелья и долины, через
которые она проезжала, были еще погружены в темноту, и Бидж приходилось
включать свет в кабине, чтобы сверяться с картой в Книге Странных Путей.

Там, где дорога пересекала поток и скалы становились круче, чем
Голубые горы в Виргинии, Бидж увидела огромного человека с пышной
бородой, в бейсболке с эмблемой "Краснокожих" и в майке с надписью
"Добро пожаловать в Мартинсвиль", занятого строительством новой дороги.
Бидж открыла окно:

- Доброе утро, сэр.

Человек что-то дружелюбно проворчал.

- С дорогой опять происходят изменения? Человек взмахнул тяжелой
киркой, словно это была просто указка, в сторону исчезающей в лесу
черты, проведенной на земле. Он уже успел насыпать гравий на будущее
полотно дороги. Бидж с сомнением посмотрела в ту сторону:

- Могу я проехать на Перекресток по старой дороге? Человек сглотнул,
вытаращил глаза и с огромным усилием выдавил из себя:

- Пока еще да, мэм.

Бидж поблагодарила его и осторожно поехала дальше, встряхнувшись,
чтобы не задремать.

Книга Странных Путей показывала прежнюю дорогу, но по мере того как
небо светлело на востоке, на карте все отчетливее проступало новое
изображение, а старое тускнело. Бидж оглянулась как раз вовремя, чтобы
заметить человека-черепаху: тот, упершись руками (а были ли это руки?) в
колени, наклонился, чтобы получше разглядеть Бидж. Девушка резко
вывернула руль.

- Раньше он стоял дальше от дороги, - сказала она сама себе дрожащим
голосом.

Теперь она вела грузовик еще осторожнее, и уже совсем рассвело, когда
она добралась до ущелья с крутыми отвесными стенами, выходящего к реке
Летьен.

Здесь тоже работала дорожная команда. Стоящая на обочине женщина
помахала Бидж, чтобы та остановилась.

- Доброе утро, доктор, - сказала она весело. - Дорога изменилась. -
Она показала на новую гравийную дорогу.

- Да, я вижу, спасибо. Серьезные изменения?

- Новые развилки, новые пути. - Женщина посмотрела в лес, через
который дорожная команда прокладывала просеку, и нервно облизала губы. -
В новые миры.