Чтение 64–й страницы книги ~Война Иллеарта~

Движением столь быстрым, что Трой едва ли мог бы его увидеть, он
ударил Тулла по лицу. В тишине удар прозвучал очень звонко.

Лицо Тулла сразу сделалось каменным, приковав к себе внимание.

- Лорд, - начал он снова, и теперь его голос был столь же
выразителен, как сама ночь, - с Силлом и Вэйлом, мне было поручено
передать эти известия Высокому Лорду. Перед рассветом двадцать четвертого
дня операции - первым рассветом после захода Луны - мы покинули Коуэркри и
двинулись на юг, как приказал нам Корик, пытаясь разыскать Высокого Лорда
до сражения у Рокового Отступления. Но из-за произошедшего с нами
несчастья мы предприняли путешествие пешком в обход Сарангрейвской Зыби, и
так мы шли двенадцать дней. Мы подошли очень близко к Раздробленным
Холмам, и Вэйл и Силл были схвачены разведчиками и защитниками Порчи. Но я
спасся. Верхом на ранихине я скакал к Землепровалу и Верхней Стране,
преследуемый воинами Порчи. Стараясь оторваться от погони, я поехал через
холмы к Южной Гряде, и так прибыл наконец-то в подкаменье Мифиль - восемь
дней ранихин скакал без передышки.

- Лорд, - он снова запнулся, но на этот раз он уже владел собой, - я
должен рассказать тебе о судьбе миссии в Прибрежье и о злом роке, который
постиг великанов.

- Мы слушаем тебя, - с усилием произнес Морэм.

- Но простите меня - я должен сесть.

Подобно старику, он сел и оперся спиной на стену парапета:

- У меня не хватает сил стоять для таких известий.

Тулл сидел напротив Лорда, по другую сторону от чаши с гравием, и
Трой сел так, будто движение Тулла передалось ему. Его видение было
сосредоточено на Страже.

Мгновение спустя Морэм произнес:

- Ранник приходил к нам в Тротгард. Он рассказал о Хоэркине и Лорде
Шетре, и о засаде в Сарангрейвской Зыби. Нет необходимости повторять нам
об этом.

- Очень хорошо, - Тулл взглянул на Лорда, но выражение его лица было
скрыто под покровом темноты. Трой не мог видеть его, но ему казалось, что
у него нет ни глаз, ни рта, ни других черт лица. Когда он начал свой
рассказ, его голос был подобен гласу слепой ночи. Но он рассказывал внятно
и связно, как будто бы повторял это про себя все время в продолжение
своего путешествия из Прибрежья. И когда он говорил, Трою вспомнилось, что
он был самым молодым из Стражей Крови - харучай был не старше, чем сам
Трой. Тулл пришел в Ревлстон заменить того Стража Крови, который был убит
во время попытки Лорда Морэма произвести разведку в Раздробленных Холмах.
Так что Клятва была еще внове для него. Вероятно, это объясняло его
неожиданную реакцию и его способность рассказывать о путешествии так, что
слушатели его хорошо понимали.

После гибели Лорда Шетры и Стража Крови Серрина, в Сарангрейвской
Зыби весь тот день шел дождь. Было холодно и мерзостно, и от этого все
были понурые. Лорда Гирима тошнило от речной воды, которой он наглотался,
но он терпел, хотя дождливость усиливала его тошноту. Стражи Крови не
могли ничем помочь ему - не было ни тепла, ни убежища. Все одеяла при
опрокидывании плота были потеряны. А отвратительная вода Теснистого
Протока нанесла еще больший вред: пища была испорчена, особенно та,
которая содержалась в плотных тюках; были испорчены прутья лиллианрилл,
так что они не имели больше возможности защищаться теплом от дождя, даже
испачкала одежду, так что мантия Лорда Гирима и одеяния Стражей Крови
стали черными.

До окончания дня Лорд был слишком слаб, чтобы двигаться вперед или
править плотом, глаза его лихорадочно блестели, губы были синими и
дрожащими от холода. Сидя на середине плота, он обхватил свой посох так,
будто тот мог согреть его.

Ночью он начал громко говорить. Голосом, пробивавшимся через шум
воды, бегущей под ним, он взывал к самому себе как к мучителю и врагу,
чередуя проклятия и мольбы. Иногда он плакал, как ребенок. Его бред был
безжалостен к нему самому, унижая его, как будто у него не было
достоинства. И Стражи Крови ничем не могли ему помочь.

Но перед рассветом дождь наконец стих и небо прояснилось. Тогда Корик
направил плот к берегу. Хотя в темноте это было опасно, он послал Стражей
Крови полазить по зарослям в поисках дров и алианты.

После того как Силл накормил его пригоршней драгоценных ягод, Лорд
нашел в себе достаточно сил, чтобы вызвать огонь из своего посоха. Корик с
помощью его разжег костер и расположил неровное пламя ближе к центру
плота. Затем Стражи Крови шестами повели плот дальше в ночи, и миссия
продолжила свой путь.

В течение того дня они медленно продвигались от Сарангрейвской Зыби.
С каждой лигой Теснистый Проток становился все шире и мельче, разделяясь
на ответвления, увеличивались островки и грязные кочки. Эти ответвления
были ненадежными - мелкими, граничащими со скоплениями грязи, полными
гнилых бревен и пней - и лавирование среди них еще больше замедлило
движение плота. А вокруг пейзаж зарослей мало-помалу менялся.
Растительность Зыби сменилась высокими, темными деревьями с кронами,
широко развернувшимися над голыми стволами, висячими мхами, папоротниками
всех видов, кустарниками, цеплявшимися своими корнями за голые камни и
пытавшимися пить из реки через листья и ветви. Водяные змеи плавали рядом
с плотом. И зловоние Теснистого протока медленно переходило в запах сырой
гнили и застойности.

Так миссия вступила в Глотатель Жизни, Великую Топь.

По мере их продвижения Корик старался вести плот в северном
направлении. Таким способом он пытался следовать на северо-восток - по
направлению к Прибрежью - и избежать прохождения через сердце Глотателя
Жизни.

Когда пришла ночь, они порадовались тому, что небо было чистым; в
этом извилистом протоке беззвездная ночная темнота остановила бы миссию
совсем. Они все еще были в одной из наименее трудных частей Глотателя
Жизни; вода все еще струилась по топкому илу и наносам.

Восточнее, в сердце Великой Топи, вода медленно уходила в почву,
создавая единое сплошное болото на много лиг во всех направлениях, где
грязь плыла и бурлила почти незаметно для глаз.

Но в остальном им не везло. Лорда Гирима мучила лихорадка. Хотя Силл
кормил его алиантой и кипяченой водой, он ослаб. Он уже выглядел
исхудавшим и дрожал, как будто его разбил паралич. А без него - без
энергии его посоха - миссия не могла покинуть Глотателя Жизни. Стражи
Крови силились шестами удержать плот там, где было больше всего воды,
потому что ил Топи присасывался к бортам плота. Если бы плот сел на нанос
грязи, они были бы не в состоянии освободить его.

Но даже в центре протока их успеху угрожали специфические деревья
Глотателя Жизни. Эти деревья великаны называли болотни. Несмотря на свой
вес и ширину крон, они не были закреплены в твердой почве. Они каким-то
образом произрастали прямо в иле, и казалось, что они движутся вместе с
трудноразличимыми течениями Топи. Проходы, которые выглядели открытыми на
расстоянии, закрывались, когда плот достигал их; появлялись протоки,
которые раньше были незаметными. Все чаще деревья двигались по направлению
друг к другу, когда плот продвигался между ними, из-за чего казалось,
будто они стремятся схватить его. Дни проходили, становилось все хуже и
хуже. Уровень воды в протоках быстро спадал. С продвижением миссии
севернее и восточнее река все больше и больше превращалась в болото и плот
облепляла грязь.

Стражи Крови не могли найти выхода. Глотатель Жизни не давал им
возможности проложить себе дорогу на север по твердой земле. Хотя они были
всего в половине лиги от полосы обыкновенных болот, которая окаймляла
Топь, они не могли достичь ее. Они продвигали плот вперед, неустанно
работали день и ночь, останавливаясь только запастись алиантой и дровами.
Но выбраться они не могли. Им необходима была сила Лорда Гирима - а он был
в бреду. Его глаза были покрыты коркой, как сухой пеной, и только
драгоценные ягоды и кипяченая вода, которыми Силл кормил его, поддерживали
в нем жизнь.

На восемнадцатый день путешествия бревна плота обложила грязь. Хотя
вода все еще обтекала по поверхности дерево, плот дальше не плыл. Трясина
держала его, несмотря на все усилия Стражей Крови, и тащила его восточнее,
глубже в Топь, двигая вместе с медленным течением трясины.

Корик не видел никакой надежды. Но Силл был не согласен с ним. Он
настаивал, что несгибаемый дух Лорда Гирима борется со вспышкой болезни.
Он чувствовал это своей рукой на лбу Лорда: что-то в Гириме еще противится
лихорадке. Целый день он заботился о нем, кормил этот "дух" целебными
ягодами и кипяченой солоноватой водой. И к вечеру Лорд ожил. С лица его
исчез лихорадочный румянец, появилась испарина. Как только прошел его
озноб, ему стало легче. Ночью он спал спокойно.

Но случилось так, что он начал выздоравливать слишком поздно.
Глубокой темной ночью тиски грязи вынесли плот на открытую поверхность,
лишенную деревьев. Здесь течение закручивалось, разворачивалось обратно и
образовывало тихий, слабый водоворот, достаточный для того, чтобы
захватить все четыре стороны плота и начать засасывать его вглубь.

Стражи Крови ничего не могли предпринять. Сила и ловкость потеряли
свою ценность, здесь Клятва не имела силы. Путешествие было в руках Лорда
Гирима, а он был слаб. Но когда Корик разбудил его, то увидел, что взгляд
Лорда стал осмысленным. Он выслушал рассказ Корика о том затруднительным
положении, в котором оказалась миссия, и спустя какое-то время спросил:

- Сколько нам еще выбираться?

- Лигу, Лорд, - Корик кивком указал направление.

- Так далеко? Друг Корик, ты должен рассказать мне, как мы вышли к
этим проливам, - вздохнув, он подвинулся ближе к огню и принялся
уничтожать запас еды миссии - алианты. Он даже не сделал попытки встать,
пока не съел все.

Затем с помощью Силла он поднялся на ноги на медленно вращающемся