Когда Лорд Гирим кивнул, Корик ударил великана по лицу.
вернул голову в прежнее положение, возобновив все тот же безжизненный
взгляд.
остановил его.
великану и позвал: - Горбрат! Услышь меня! Я - Гирим, сын Хула, Лорд
Совета Ревлстона. Ты должен услышать меня. Во имя всех Бездомных, во имя
дружбы и Страны - я заклинаю тебя! Открой свои уши для моих слов!
бесцветный взгляд не дрогнул. Лорд Гирим шагнул назад, изучая великана.
Затем сказал Корику:
когда он отвел руку, голубое пламя охватило металл. - Я попробую каамору -
пламя печали.
злобы или горя. Они были неуязвимы для любого обычного огня, но пламя
вызывало боль, и они использовали это страдание, если нуждались в
какой-либо помощи для того, чтобы взять себя в руки.
выпрямил ее так, что рука протянулась к Лорду Гириму.
своего посоха. Он расположил пламя прямо под рукой великана, охватывая
огнем его пальцы.
великана висели неподвижно в пламени, словно пламя не беспокоило их. Но
затем они пошевелились, начали шарить, задрожали. Великан двинул свою руку
к огню, хотя пальцы его дрожали от боли. Внезапно он глубоко, прерывисто
вздохнул. Его голова откинулась назад и глухо стукнулась о стенку, затем
упала вперед на колени. Но все еще он не отдергивал руку. Когда он снова
поднял голову, его глаза были полны слез.
следов повреждений.
начал медленно приходить в себя. Наконец он узнал Лорда и Стражей Крови.
Вдруг он вздрогнул, обхватил обеими руками голову, задыхаясь спросил:
Что с остальными моими людьми?
головой о стену. - О, мои люди! - Его слезы, катившиеся по щекам, были
похожи на кровь.
горе его отступило и слезы прекратились. Когда он оторвал голову от стены,
то прошептал, как будто признавая поражение:
узнали о судьбе трех братьев... братьев, рожденных одновременно...
согласно Дэймлону Другу Великанов, это - предзнаменование конца. Эта
весна... ах, это было так недавно? На это потребовалось больше времени. На
это требовались годы. Там... о, мои люди! Этой весной... этой... мы узнали
наконец, что древнее спящее зло Сарангрейвской Зыби проснулось. Мы думали
послать вестника в прекрасный Ревлстон... - на какое-то время он
задохнулся от горестного плача, вырвавшегося из его горла. - А затем мы
потеряли братьев. Потеряли их. Как-то на рассвете мы встали, а они -
исчезли.
сообщать им, что наша надежда потеряна? Нет, лучше уж мы сначала вернем
ее. От Северных Высот и до Испорченных Равнин, и даже за ними мы искали.
Мы искали в течение всего лета. Ничего. Отчаявшиеся искатели вернулись в
Горесть, Коуэркри, последнее пристанище Бездомных. Затем вернулся
последний из искавших - Хейлол Златокудрая, чье лоно выносило троих. Так
как она была их матерью, она искала, когда все другие уже прекратили
поиски, и она была последней вернувшийся. Она лично совершила путешествие
в Раздробленные холмы. Она звала всех людей с собой, и пророчила нам удел
троих, до тех пор, пока не умерла. Единственным последствием этих
поисков... - Он опять застонал. - Теперь я последний. Ах, мои люди!
вставая во весь рост возле стены. Возвышаясь над своими слушателями, он
опустил голову и начал петь старую песню Бездомных.
отрывок из нее. Вскоре он безмолвно опустился на пол, и его подбородок
безвольно упал на грудь.
страдания и злобу. Затем мы узнали правду. Мы видели ее и до того - в то
более хорошее время, когда знание могло принести немного пользы - но мы
отвергли ее. Мы увидели наши пороки и отринули их, думая, что мы можем
найти путь к Дому и избежать этого. Глупцы! Когда мы увидели его, мы
поняли правду. Через безумие и истощение, и страсть, и нетерпение к Дому
мы сами стали тем, что ненавидели. Мы увидели в нем правду. Наши сердца
заныли, и мы пошли к нашим жилищам - этим маленьким комнаткам, которые мы
называли домами. Напрасно.
наименования для отчаяния - или не слышал его. Или они слишком любили его,
чтобы обсуждать. Зло Сарангрейвской Зыби схватило их - их нет более.
обещания борьбы свелись к этому? Во имя Клятвы: великан! Вы уничтожили
себя и оставили жить зло! Даже Кевин Расточитель Страны не был так
слабоволен.
Крови были застигнуты врасплох. Внезапный голос за ними был ледяным от
презрения. Он полоснул по ним, как зимний ветер. Повернувшись, они
увидели, что другой великан стоит в дверном проеме. Он был заметно моложе,
чем их великан, но был очень похож на старшего великана. Главное отличие
заключалось в презрении, которое было написано на его лице, бушевало в его
глазах, исказило его рот, как если бы он хотел плюнуть.
его, сияние стало ярче.
ним, окутывая его кости, было ощущение присутствие огромной мощи, всего
лишь использующей его внешнюю форму. За его глазами скрывалась великая
сила злобы и зла.
доволен. Я думал, что мой друг в Сарангрейвской Зыби забрал всех таких как
вы, но вижу, что получу это удовольствие и сам. Ах, но вы не совсем
невредимы, не так ли? Однако грязь вам, пожалуй, к лицу. Надеюсь, вы
оставили хотя бы несколько своих друзей моему другу? - он смеялся с
громким звуком, напоминающим треск раздавливаемых валунов.
сказал:
Ревлстона. Меленкурион абафа! Дьюрок минас милл кабаал! Я не позволю тебе
пройти дальше!
снова рассмеялся.
стоит подходить ко мне ближе, чем это - к истинному звучанию Семи Слов? Ты
произносишь заклинания плохо. Но должен признать - ты узнал меня. Я -
т_у_р_и_а_ Херим. Но теперь у нас новые имена, у меня и моих братья.
Одного зовут Душераздиратель, другого - Кулак Сатаны. А я теперь буду
зваться Уничтожителем Родственников.
Сертаков Виталий
Орловский Гай Юлий
Свержин Владимир
Лондон Джек
Глуховский Дмитрий
Шилова Юлия