Чтение 83–й страницы книги ~Золотые колдуны~

течение бесчисленных тысячелетий пребывал этот мир.

В холодных зонах моих воспоминаний есть еще очень многое:

...звезды видны даже в полдень. Наши черные тени падают на полюса
мира. Неистовое солнце, от которого происходит мир, делается для нас
невозможной жизнь на экваторе.

Шелестят на ветру растения. Остальные из группы находятся внизу, у
воды, и присматривают за слугами. Я спешу к ним, немного медлю, потом
пробегаю мимо них и поднимаюсь на вершину холма.

Блестят на солнце колонны, чернеют замковые камни сводов. Я ищу себе
путь по поросшей мхом земле к центру круга и останавливаюсь, чтобы
отдохнуть. Со всех сторон вокруг меня находятся пустые ворота. Потом я
вижу низменность, реку, далекие горы и тех немногих из нас, кто еще жив.

Я видела эти ворота, когда они сияли, когда каждые из них вели в
другой мир, были шкатулкой для драгоценностей, наполненной пейзажами,
небом, звездами и морями.

- Это бесполезно, Страж.

За мной следовала секундантка с блестящими глазами, ставшими такими
со времени катастрофы. Я мягко отвечаю.

- Нас слишком мало, мы не можем активировать группу. Никому не
пройти. Миры для нас закрыты.

Когти ударяют по хитину, она опечалена.

- Певец мертв.

- Так лучше, я думаю.

Происходят несчастные случаи. Но потерять Первого, Второго и Третьего
во время контакта и остаться с Пилотом и Фокусом, которые больше ничего не
понимают... А теперь еще мертвы Ночной Разведчик и Певец...

- Мы уже никогда не будем группой, Страж. Мы теперь отданы на
произвол этому миру, верно?

- Да.

- А наши жизни?

Во лжи нет никакой любезности.

- Мы находимся слишком далеко от репродукционного центра. Нас всегда
будет оставаться ровно столько, сколько сейчас. Но даже на таком большом
удалении от центра наши жизни будут продолжаться долго.

- Дольше, чем мы того желаем?

- Может быть.

Она дрожит всем своим телом, потом оборачивается и разглядывает тех
немногих из нас, кто еще остался: Привилегированного, Захватывающего Дух,
Остающегося В Тени. И, конечно, слуг.

- Страж, приспособятся ли к этому миру слуги? Смогут ли они
размножаться?

- Думаю, да. Во всяком случае, ближе к экватору есть жизнь,
представленная двуногими гуманоидами, очень похожим на слуг. Мы можем
формировать их в соответствии с нашими потребностями.

- Это хорошо. Мне не хотелось бы провести свой последний век в
одиночестве.

Свет, прохладный ветер, запах текущей воды - все это кажется мне еще
чужим. Я спрашиваю себя, сколько пройдет времени, прежде чем они
превзойдут меня.

- Мы должны оставить здесь книги по истории.

Она смотрит с пренебрежением, ее фасеточные глаза блестят на солнце.

- Кто их найдет, Страж? Кто? Мы единственные путники. Слуги не
располагаются духовностью. Они не могут вступать в контакт, не могут
устанавливать связи. За нами никто не последует. Миры столь многочисленны,
как пылинки в солнечном луче.

- И тем не менее, ведь я - Страж. Книги по истории будут сохранены.

На холм чопорно поднимается слуга и зовет нас к обеду. Он небольшого
роста, у него толстые руки и ноги, нет крыльев, голова его на уровне моей,
когда я сижу, и у него есть грива. "Изменятся ли они, чтобы обрести
способность жить в этом мире? - спрашиваю я себя. - И переживут ли они,
наконец, нас при их быстрой смене поколений?"

Поскольку он лишен способности к языковому общению, то сгибает свои
гибкие руки, являя собой пародию на обычный жест выражения почтения. У
него желтые глаза, в которых очень мало интеллекта, но ведь эволюция умеет
делать удивительные прыжки.

Поразительно, если они выживут и создадут империи, когда мы исчезнем.
Их глаза похожи на жемчужины, они желтые, как солнце, которого мы - я
вспоминаю об этом - никогда больше не увидим. Я выхожу из состояния покоя,
чтобы поскорее спуститься с холма...

Вспышка боли. Отказ. Страх.

Гладкие стены, состоящие из полуметалла, и заботливо сохраненные
остатки техники, находящиеся в Коричневой Башне. Садясь, я замечаю, что
мое тело как бы одеревенело.

Воздух прохладен. Есть уровни ниже этого, как я знаю, в скальных
породах под внутренним городом. А над этими защищенными помещениями
находятся обожженные солнцем, пыльные улицы Касабаарде. Я бы охотно вышла
сейчас на свежий воздух, хотя соприкосновение с мшистой травой все еще в
моей памяти...

- Кристи, послушай меня.

"Когда это происходит?" - спрашиваю я себя. Время не воспринимается
как прошлое, если его узнаешь. Существует только вечно длящееся Сейчас.

- Хорошо ли вы себя чувствуете?

Рядом со мной обитатель Топей со сдвинутой назад маской. Разве
обитатели Топей всегда были в Касабаарде или все происходит в другом
месте? Нет, я знаю его имя: Тетмет. Выражение его лица довольным назвать
нельзя.

А этот старый человек... Чародей?

Как нас может быть двое?

Он говорит еще раз:

- Кристи?

- Я думаю... Я не уверена. Это еще одно воспоминание? - Я потираю
себе виски, пытаясь ослабить боль. - Когда я проснулась?

Обитатель Топей протягивает мне чашу с жидкостью. Она горячая,
сладкая, терпка. Она обжигает горло. Это физическое ощущение возвращает
меня в реальность.

Старый человек смотрит на меня несколько испуганно.

- Это эффект, которого я не смог предвидеть, мне очень жаль. Поверьте
мне, вы больше не в машине. Сейчас вы воспринимаете все непосредственно,
не в моих воспоминаниях.

- Ваши воспоминания? Не мои? - Все мое тело болит: кости, суставы,
сухожилия и мышцы. Я смотрю вниз, вижу незнакомые руки, обхватившие чашу.
Короткие пальцы, кожа, потемневшая от загара под звездой Каррика. -
Сколько времени... сколько времени это продолжалось?

- Сейчас полдень, - говорит обитатель Топей, - вы начали вскоре после
восхода солнца.

Старик успокаивает меня.

- Недолго, хотя вам так не кажется.

Ко мне возвращаются подробности. Голова проясняется. Но тут было
что-то еще... Да.

- Вы сказали, что хотели записать мою память. - Я чувствую
напряжение, означающее страх. - Нам бы лучше поскорее закончить с этим
делом.

- Это не нужно, Кристи. Это уже произошло, пока вы здесь находились.

- Уже? Я...

- Это произошло, - говорит старец. Мне потребовалось увидеть
недоумение на лице обитателей Топей, чтобы понять, что сказано это было
по-английски. А старый человек смотрит на меня с таким выражением на лице,
которое мне одновременно знакомо и незнакомо. Я уже видела его однажды.

В зеркале.

26. ИГРОКИ В ОХМИР

Меня ослепил солнечный свет, когда я вышла из Коричневой Башни. Стали
слезиться глаза, я начала жмуриться и моргать и тут поняла, что этим
хотела добиться уменьшения светового потока, что пыталась моими мышцами
земного человека привести в действие что-то, чего у меня не было: третье
веко. Я поспешно надела маску.

- Вы должны еще раз прийти в Башню, - сказал Чародей. Тень входных
ворот скрывала его лицо. Но его голос и манера речи были мне очень хорошо
знакомы. - То, что я узнал о вашем мире, нуждается еще во многих
пояснениях. Возможно, и у вас есть подобное ощущение?

- Да, я... я снова приду, да. - Я была в напряжении и нервничала я
чего-то ожидала... Может быть, самой малой боли, которая пробудила бы меня
в какой-нибудь иной реальности?

- Будьте мужественны, - сказал старик. - Через некоторое время это
пройдет.

Я еще раз пообещала ему снова прийти, и оставила его. Идя по саду, я
все еще испытывала легкое недомогание. Меня преследовали мгновенно
проносившиеся в голове воспоминания. На покрытых песком улицах мне
попадались ортеанцы в светлых одеждах, и я смотрела им вслед.

"Я знаю, что чувствуешь, являясь тобой, знаю, как ты двигаешься,
прикрываешь перепонками свои глаза, как страх заставляет дыбом вставать
волоски гривы вдоль твоего позвоночника и сжиматься в кулаки твои руки,
вооруженные длинными ногтями. Я это узнала."

Обратная дорога до Суниара была долгой. Я неважно чувствовала себя в
своей собственной шкуре.

В домах-орденах невозможно было найти ни палочек для письма, ни
пергамента - они обходятся без подобной жизненной потребности, - поэтому я