Чтение 76–й страницы книги ~Алмазный трон~

поподробнее об этом пастухе.

Они вошли. Внутри было сумрачно и прохладно, весь дом представлял
собой единственную комнату. С одной стороны были неприхотливые кухонные
принадлежности, с другой стороны - кровать. Несколько больших кувшинов из
ноздреватой глины висели на потолочных балках, сочась мелкими капельками
влаги, которая падая собиралась в лужи на каменном полу. Посреди комнаты
стоял стол и две скамьи.

- Здесь не слишком роскошно, - извинился Перрейн.

Спархок бросил многозначительный взгляд на окно в противоположной
стене дома, которое показалось ему не совсем прикрытым.

- Здесь можно говорить спокойно? - тихо спросил он.

Перрейн рассмеялся.

- Конечно, Спархок. Я сам посадил терновый куст под этим окном, и
собственноручно его поливаю. Ты будешь поражен, когда увидишь, каким
здоровенным он вымахал и какие длинные у него шипы. А ты прекрасно
выглядишь, мой друг. Ведь мы не виделись еще с послушнических времен. -
Перрейн говорил с легким акцентом - в отличие от большинства пандионцев он
не был эленийцем, а пришел откуда-то из срединной Эозии. Спархоку он
всегда нравился.

- Похоже, ты научился здесь говорить, Перрейн, - сказала Сефрения, -
а раньше всегда был таким молчуном.

Перрейн улыбнулся.

- Это из-за моего выговора, Матушка. Я не хотел, чтобы надо мной
смеялись. - Он взял обе ее руки и поцеловал их ладони, потом испросил
благословения.

- А Кьюрика ты помнишь? - спросил Спархок, когда Сефрения
благословила Перрейна.

- Конечно, - ответил тот. - Он же обучал меня обращаться с копьем.
Здравствуй Кьюрик. Как Эслада?

- Чудесно, сэр Перрейн. Я расскажу ей, что вы ее помните. Вы не
объясните, что все это означало, я имею в виду этого индюка Ульсима.

- Он один из подхалимов, которые называют себя слугами Эрашама.

- Он и правда любимый ученик?

Перрейн презрительно фыркнул.

- Я сомневаюсь, что Эрашам хотя бы подозревает о его существовании, а
тем более знает его имя. Ибо бывают дни, когда он и собственного вспомнить
не может. Да тут куча таких Ульсимов, любимых учеников, которые бродят,
мешая жить честным людям. Скорее всего наш пучеглазый друг уже где-нибудь
в пустыне, миль за пять, да еще скачет во весь опор. Эрашам строг с теми,
кто преступает ту маленькую власть, которую он даровал им. Давайте
присядем.

- Но как тебе удалось добиться здесь такого влияния, Перрейн? -
спросила Сефрения. - Ульсим так перепугался, будто ты по меньшей мере
король.

- Это вовсе не трудно. Мое влияние зиждется на гастрономии. У Эрашама
после долгих лет подвижничества осталось только два зуба, а я каждую
неделю посылаю ему изрядный кусок нежнейшей молочной телятины, как знак
молчаливого почтения. А старики - они ведь заботятся о своем желудке, и
Эрашам испытывает ко мне особую благодарность за это. А люди вокруг него
не слепые, они считают меня любимцем Эрашама. Ну а теперь, может быть, вы
расскажите, что привело вас в Дабоур?

- Нам необходимо поговорить здесь с одним человеком, и не привлекая к
этому постороннего внимания, - ответил Спархок.

- Мой дом в вашем распоряжении, уж извините, такой, какой есть, -
усмехнулся Перрейн. - А что это за человек?

- Медик по имени Тэньин, - сказала Сефрения, приподнимая покрывало с
лица.

Перрейн внимательно посмотрел на нее.

- Ты и правда выглядишь нездоровой, Сефрения, но неужели не нашлось
врача в Джирохе?

Сефрения улыбнулась.

- Это не для меня, Перрейн. Это совсем для другого дела. Так ты
знаешь этого Тэньина?

- Каждый в Дабоуре знает его. Он снимает комнаты за аптекарской
лавкой на Главной площади. Ходят слухи, что он занимается магией, и теперь
здешние фанатики пытаются поймать его за этим.

- Видимо нам стоит прогуляться до этой площади, - сказал Спархок.

Перрейн кивнул.

- Только лучше сделать это когда стемнеет. Мне тоже пойти с вами?

- Нет, лучше мы с Сефренией отправимся одни, - ответил Спархок. -
Тебе ведь жить здесь, а нам нет. Раз Тэньин находится под подозрением,
посещение его может поставить под угрозу твое положение в Дабоуре.

- Держись подальше от всяких темных проулков, Спархок, - проворчал
Кьюрик.

Спархок поманил к себе Флейту, и она послушно подошла к нему. Он
положил руки на ее плечики и посмотрел ей в глаза.

- Я хочу, чтобы ты осталась здесь, с Кьюриком, - сказал он.

Девочка посмотрела на него мрачно и состроила гримасу.

- Перестань, и слушай меня. Я говорю серьезно.

- Лучше просто попроси ее, Спархок, - посоветовала Сефрения. - Не
пытайся ей приказывать.

- Пожалуйста, Флейта, - умоляюще проговорил Спархок. - Пожалуйста,
останься здесь.

Флейта улыбнулась, сложила руки перед собой и сделала реверанс.

- Вот видишь, как это легко, - улыбнулась Сефрения.

- Ну, раз у нас еще есть время, я приготовлю что-нибудь поесть, -
сказал Перрейн, поднимаясь.

- А вы знаете, что все ваши кувшины протекают, сэр Перрейн? - сказал
Кьюрик, указывая на лужи на полу под сосудами.

- Да, конечно. Это создает некоторый беспорядок на полу, зато
помогает поддерживать здесь прохладу, - он подошел к очагу и принялся
копаться среди своей кухонной утвари. Затем развел в очаге костер из сухих
шаров перекати-поля. Повесив над огнем котелок, он взял большой чугунный
горшок и налил туда масло. Устроив горшок прямо на горящих угольях,
Перрейн достал из большого прикрытого сосуда несколько кусков мяса. Когда
масло закипело и забулькало, он бросил в горшок мясо. - К сожалению,
сегодня у меня только баранина, - извинился он. - Я не ожидал гостей. - В
горшок были насыпаны всевозможные приправы, а потом Перрейн расставил на
столе тяжеловесные тарелки. Вернувшись к очагу Перрейн извлек из какого-то
небольшого сосуда горсть чаю, бросил его в кружку и залил кипящей водой из
котелка. - Для тебя, Матушка, - с улыбкой сказал, передавая Сефрении
кружку.

- Как чудесно! - сказала Сефрения. - Ты такой милый, Перрейн.

- Я живу, чтобы служить тебе, - ответил Перрейн. Потом он принес
свежего инжира, головку сыра, а посреди стола водрузил горшок с дымящимся
жарким.

- Перрейн, да в тебе, оказывается, были скрыты огромные таланты! -
воскликнул Спархок.

- Я привык обходиться без слуги и готовить сам. Здесь нельзя доверять
чужим людям, - Перрейн сел за стол. Все принялись воздавать должное его
кулинарному искусству. - Будь осторожен здесь, Спархок, - предупредил он.
- У последователей Эрашама туго с мозгами и они одержаны мыслью схватить
любого, кто совершит хоть малейший проступок. Эрашам проповедует каждый
вечер, и каждый раз пытается придумать какой-нибудь новый запрет.

- И что он запретил в последний раз?

- Убивать мух. Он говорит, что они посланцы Всевышнего.

- Ты шутишь?

Перрейн пожал плечами.

- Он просто перебрал уже все, что можно. А запреты надо продолжать.
Вот и... съешь еще кусок?

- Спасибо, Перрейн, нет, - сказал Спархок, взяв вместо этого горсть
инжиру. - Один кусок баранины - это мой предел.

- В день?

- Нет, в год.

Севшее солнце окрасило полоску неба над западным горизонтом в цвет
ржавчины, бросая на дома и лица людей красновато-коричневый отблеск. В это
время Спархок и Сефрения вышли на Главную площадь Дабоура. Левая рука
Сефрении безвольно висела на перевязи, а Спархок поддерживал ее с другой
стороны.

- Это, должно быть, там, - тихо сказал он, указывая глазами на
противоположный конец площади.

Сефрения поплотнее надвинула покрывало на лицо и они двинулись через
все еще кишащую народом площадь.

Там и тут, прислонившись к стенам домов, стояли кочевники в черных
плащах. Глаза их настороженно ощупывали каждого проходящего мимо.

- Правоверные, - саркастически пробормотал Спархок, - всегда на
страже грехов своих соседей.

- Так было всегда, Спархок, - сказала Сефрения тихо. - Вера в
собственную непогрешимость - самое распространенное и самое
привлекательное качество в людях.

Они прошли мимо шеренги стражей религиозного порядка и вошли в
наполненную разнообразными запахами лавку. Аптекарь оказался невысоким
круглолицым человечком с застывшей в глазах искоркой страха.

- Не знаю, захочет ли он принять вас, - ответил он на вопрос о
докторе Тэньине, - вы же знаете, за ним следят.