Чтение 2–й страницы книги ~Создатель Вселенных~

- Вот! - крикнул юноша на вершине валуна. - Лови!

Он бросил рог. Несколько раз перевернувшись, отбрасывая от серебра
солнечные лучи, когда свет падал на него, сквозь листья, он полетел прямо
к отверстию. Как раз перед тем, как стены сомкнулись друг с другом, рог
прошел через отверстие и ударил Вольфа по коленям.

Тот вскрикнул от боли, ибо в резком ударе не было ничего
эктоплазменного.

Он увидел сквозь узкое отверстие, как рыжий поднял руку и сложил
большой и указательный пальцы в виде "О". Юноша ухмыльнулся и крикнул:

- Желаю удачи! Надеюсь, мы скоро встретимся! Я - Кикаха!

Словно медленно смыкающийся во сне глаз, отверстие медленно
закрывалось. Свет померк, и предметы начали терять четкость очертаний. Но
он мог видеть достаточно хорошо, чтобы бросить последний взгляд, и вот
тогда-то девушка и высунула голову из-за ствола дерева.

У нее были нечеловечески большие глаза по пропорциям к ее лицу, такие
же крупные как у кошки. Губы ее были полные и алые, а кожа -
золотисто-коричневой. Густые волнистые волосы, свободно свисавшие вдоль ее
лица, были в тигровую полосу: слегка зигзагообразные черные полосы почти
касались земли, когда она выглянула из-за дерева.

Затем стены стали белыми, словно закатившийся глаз трупа.

Все стало, как прежде, за исключением боли в коленях и твердости
рога, лежащего у его лодыжки.

Он поднял его и повернулся осмотреть его в свете из комнаты отдыха.

Хоть и ошеломленный, он больше не считал себя сумасшедшим. Он
заглянул в другую вселенную, и из нее ему было кое-что доставлено - почему
и как, он не знал.

Рог был немного меньше двух с половиной футов длиной и весил меньше
четверти фунта. Формой он походил на рог африканского буйвола, за
исключением выходного конца, где он сильно расширялся. На узкий конец был
насажен мундштук из какого-то мягкого золотистого материала. Сам рог был
из серебра или посеребренного металла, пистонов у него не было, но
перевернув его, он увидел семь маленьких кнопок в один ряд.

На полдюйма внутри мундштука находилась паутина из серебряных нитей.
Если держать рог под углом к свету от лампочек над головой, паутина
выглядела так, словно уходила глубоко в рог.

Именно тогда-то свет также упал на рог таким образом, что он увидел
то, что пропустил при первом взгляде: посередине между мундштуком и
раструбом был еле заметно начертан иероглиф. Он выглядел не похожим на все
ранее виденное им, а он был экспертом по всем типам алфавитной
письменности, идеографиям и пиктографиям.

- Роберт! - окликнула его жена.

- Сейчас поднимусь, дорогая!

Он положил рог в правый передний угол стенного шкафа и закрыл дверь.
Ничего другого он сделать не мог, кроме как убежать из дома с рогом. Если
он появится с ним, его будут расспрашивать и жена и Брессон. Поскольку он
вошел в дом без рога, он не мог утверждать, что тот принадлежит ему.

Брессон захочет взять инструмент под свою охрану, поскольку он был
обнаружен в доме, принадлежащем его фирме.

Вольф пребывал в муке неуверенности.

Как он мог вытащить рог из дома? Что помешает Брессону привести новых
клиентов, возможно даже сегодня, которые увидят рог, как только откроют
дверь стенного шкафа? Клиент может привлечь к нему внимание Брессона.

Вольф поднялся по лестнице в большую гостиную. Бренда все еще
прожигала его взглядом. Брессон, круглолицый человек в очках, лет тридцати
пяти, похоже, чувствовал себя неудобно, хотя и улыбался.

- Ну, как он вам понравился? - спросил он.

- Сильно, - ответил Вольф. - Он напоминает мне дом того типа, какой
был у нас на родине.

- Мне он нравится, - сказал Брессон. - Я сам со Среднего Запада. Я
могу понять, что вы не захотите жить в доме типа ранчо. Не то, чтобы я их
хаю. Я сам живу в таком.

Вольф подошел к окну и выглянул наружу. Полуденное майское солнце
ярко светило с голубых небес Аризоны. Лужайка была покрыта свежей
бермудской травой, посаженной три недели назад, новой как дома в этом
только что построенном районе Хохокам Хоумс.

Почти все дома одноэтажные, - говорил Брессон. - Экскавация в этой
твердой селитре стоит немалых средств, но эти дома не дорогие. Во всяком
случае, за то, что вы получаете.

- "Если бы селитру не выкопали, - подумал Вольф, - чтобы дать место
для комнаты отдыха, что бы тогда увидел человек с другой стороны, когда
появилось отверстие? Увидел бы только землю и таким образом лишился бы
шанса избавиться от рога? Несомненно."

- Может, вы читали, почему мы вынуждены были задержаться с открытием
этого района, - сказал Брессон. - Пока мы копали, мы обнаружили бывшее
поселение хохокамов.

- Хохокамов? - переспросила миссис Вольф. - А кто они были?

- Множество приезжающих в Аризону людей никогда не слышали о них, -
ответил Брессон. - Но нельзя прожить долго в районе Феникса, не натыкаясь
на упоминания о них. Они были индейцами, жившими давным-давно в Солнечной
долине. Они могли прибыть сюда по меньшей мере 1200 лет назад. Они здесь
накопали оросительные каналы, строили поселения, имели подымавшуюся
цивилизацию. Но с ними что-то случилось, никто не знает, что. Они просто
взяли и исчезли несколько сот лет назад. Некоторые археологи утверждают,
что индейцы папаго и пима их потомки.

Миссис Вольф фыркнула и заметила:

- Я видела их. Они не выглядят так, словно могут построить что-то,
кроме тех жалких глинобитных хижин в резервации.

Вольф повернулся и сказал почти грубо:

- Современные майя тоже не выглядят так, словно они могли когда-то
построить свои храмы или изобрести понятие нуля. Но они это сделали.

Бренда разинула рот. Мистер Брессон улыбнулся даже более механически:

- Так или иначе, нам пришлось отложить выемку грунта, пока не
поработали геологи. Это задержало операции примерно на три месяца, но мы
ничего не могли поделать, так как штат связывает нам руки. Для вас однако,
это может быть удачей. Если бы нас не задержали, все эти дома могли быть
уже распродана. Так что все оборачивается к лучшему, а?

Он ярко улыбнулся и перевел взгляд с одного на другую.

Вольф помолчал, глубоко вздохнул, зная, что услышит от Бренды, и
сказал:

- Мы его берем. Мы подпишем документы прямо сейчас.

- Роберт! - Взвизгнула миссис Вольф. - Ты даже не спросил меня!

- Сожалею, дорогая, но я уже принял решение.

- Ну а я - нет!

- Ну, уважаемые, нет нужды торопиться, - вмешался Брессон.

Его улыбка была отчаянной.

- Не спешите, обговорите все. Даже если придет кто-то и купит этот
конкретный дом, а это может случиться прежде, чем кончится день, - они
продаются как горячие пирожки - ну есть же множество других точь-в-точь,
как этот.

- Я хочу этот дом.

- Роберт, ты с ума сошел! - Взвыла Бренда. - Я никогда не видела,
чтобы ты так вел себя прежде.

- Я уступал тебе почти во всем, - бросил он. - Я хотел, чтобы ты была
счастлива. Так что теперь уступи мне в этом. Просьба не так уж велика.
Кроме того, этим утром ты сказала, что хочешь дом именно такого типа, а
дома "Хохокам Хоумс" единственные такие, которые мы можем себе позволить.

- Давай подпишем теперь предварительные документы. Я могу выписать
чек в качестве задатка.

- Я не подпишу, Роберт.

- Почему бы вам не поехать домой и не обсудить это? - предложил
Брессон. - Я буду доступен, когда вы придете к решению.

- Разве моя подпись недостаточно хороша? - ответил вопросом Вольф.

Все еще держа напряженную улыбку, Брессон сказал:

- К сожалению, миссис Вольф тоже должна подписать.

Бренда победительно улыбнулась.

- Обещайте мне, что вы не станете его больше никому показывать, -
сказал Вольф. - Во всяком случае, до завтра. Если вы боитесь потерять
продажу, я выпишу задаток.

- О, в этом нет необходимости.

Брессон двинулся к двери с поспешностью, выдававшей его желание
выбраться из неловкой ситуации.

- Я не буду его никому показывать, пока не услышу от вас известий
утром.

На обратном пути в их номера в мотеле "Бендс" в Темпе ни он, ни она
не разговаривали. Бренда сидела, как деревянная, глядя прямо перед собой
через лобовое стекло. Вольф время от времени поглядывал на нее, замечая,
что нос ее, казалось, становился острее, губы тоньше.

Если она будет продолжать в том же духе, то будет выглядеть
точь-в-точь, как толстый попугай.

Когда ее наконец прорвет, когда она заговорит, то будет звучать, как
толстый попугай. Будет издан тот же старый, затасканный и все еще
энергичный поток упреков и угроз. Она будет бранить его за то, что он все
эти годы пренебрегал ею, напомнит ему напоследок, бог знает в который раз,
что он сидел уткнувшись носом в свои книги, или же практиковался в
стрельбе из лука или в фехтовании, или в альпинизме, видах спорта, которые
она не могла с ним разделять из-за своего артрита. Она раскрутит долгие
годы несчастья, или якобы несчастья, и кончит сильно и горько плача.

Почему он не мог от нее отделаться?

Он не знал, за исключением того, что он сильно очень любил ее, когда
они были молоды, а также потому, что обвинения ее были не совсем