Филип Жозе ФАРМЕР

ВНУТРИ И СНАРУЖИ

ОНИ ПАРИЛИ В СУМРАЧНОЙ ПУСТОТЕ.

Обнявшись, положив подбородки друг другу на плечи, они вращались,
переворачивались снова и снова; голова-ноги, голова-ноги.

Вокруг них (здесь не было ни верха, ни низа), была пустота. И только
невидимый поток воздуха толкал их к солнцу, находящемуся в центре сферы.
Солнце было затуманенно облаком пыли.

Джек Калл крепко прижимал к себе Филлис Нильстром, уставившись в
пространство за ней. Чуть раньше (очень трудно говорить о времени в мире,
где солнце остается все время на одном месте), он заметил какое-то пятно.
Джек перевернулся несколько раз и увидел, что пятно увеличилось; какой-то
предмет двигался прямо в их сторону, постепенно приближаясь. Но нет: он
проплывал мимо. После катаклизма осталось много различных обломков зданий,
деревьев или осколков разорванных скал. Их очертания напоминали живые
существа, правда таких Джек ни разу не видел за всю свою жизнь в этом
мире.

Предмет изменил курс и, описав дугу, направился к ним, очевидно
заметив парящих людей.

Он приблизился и Калл понял, что это, должно быть, представитель
нового рода, третьей очереди жителей этого мира.

Вид монстра его не удивил. За последнее время он пережил слишком
много, чтобы пугаться или удивляться. Он тут же забыл о чудовище и
вернулся к мыслям о Земле, которую он помнил, но так давно не видел,
какое-то время даже наделся увидеть, а теперь уже знал, что не увидит
никогда.

И он думал о совсем недавнем времени, когда человек отсчитывал дни по
отходам ко сну и подъемам, и когда все было по-другому. Тогда, не зная
правды, но желая ее узнать, он надеялся и, несмотря на явные противоречия,
верил в то, что находится в Аду. Этот мир не был сверхъестественным. Этот
мир был твердым, как камень, грязным, как глина; он вонял, как помойка,
как немытое тело, но этот мир подчинялся законам физики... хотя некоторые
явления казались необъяснимыми.

Теперь он знал, что это не метафизический мир, что все имеет свои
объяснения и подчиняется определенным принципам. Одни и те же причины
вызывают одни и те же следствия - как здесь, так и на Земле.

Но в тот день, о котором он думал сейчас, он не был так уверен в
этом.

Пустыня Смерти была старым Адом с перегоревшим огнем. Так говорили
долгожители. Джек Калл изучал Пустыню Смерти из окна своей квартиры,
расположенной высоко на башне, так часто, что вполне понимал, что они
хотят этим сказать. По утрам он пил кофе, (эрзац, сделанный из толченных
листьев каменного дерева), и глядел через городские крыши, через городские
стены, вдаль за пустыню.

Насколько хватало глаз (горизонта не было) простирались пески. То
тут, то там на песчаной равнине поднимались горы. Они, как и пустыня, были
голыми: ни деревца, ни кустика, ни травинки - только песок, солнечное
сверкание, да ядовитые испарения из рытвин в песке.

Изредка вдали можно было видеть ковыляющего куда-то "дракона" или
"гидру", напоминающих старый автобус, едущий на свалку. А однажды, он
видел "кентавра".

Даже с такого расстояния "кентавр" на своих копытах казался
безнадежно заброшенным - серый, грустный, падший духом - какими бывают
безработные, давно потерявшие надежду найти себе какое-нибудь занятие.
Время от времени Калл слышал, что кто-то приходил в город. Они приходили
не с луком и стрелами, предназначенными для сражения, а с каменной чашей
для подаяния.

Перевранная поговорка: если бы ножи были нищими...

Этим утром, он, как обычно, осматривал пустыню вокруг гор, обдумывая:
правда ли то, что говорят о горах. В городе вечно ходило до чертиков
разных слухов; но ничему или только малой толике можно было верить. Но все
же приятно лелеять слухи в груди, согревая их, вдыхая в них надежду. А
слухи говорили, что если человек сможет пересечь пустыню, то он сможет
выбраться из самого Ада. Иначе, если это не возможно, то зачем поставлен
этот барьер между городом и горами?

Главным в этих слухах, а Джек мог видеть это своими глазами, - было
то, что за горами ничего не было.

Нет, он исправит это! Он не может видеть, что там за песком. Пустыня
искривлялась вверх и вверх, пока ее край не начинал расплываться.

Неба не было. Вместо неба - все та же земля.

Это был мир, где не было голубого неба, где его не было совсем, где
солнце всегда висело прямо над головой, где тень была только под крышей
или около наклонной стены.

Когда-то человек мог выпасть через край мира. Так говорили
долгожители. Но они же сказали Джеку, что мир изменился. И не к лучшему.
Ад - это компромисс между земными идеями и адовыми фактами. И здесь
компромисс, казалось, всегда срабатывал в худшую сторону.

- Подавитесь вы своим компромиссом, - ворчал Калл.

Б_е_с_п_о_л_е_з_н_о_. "Давиться" приходилось ему самому.

Он вновь принялся за завтрак. Калл с отвращением оглядел свое жилье:
четыре каменные стены (как тюрьма), каменная кровать, каменная скамья,
каменный стол, все сделано из гранита, известняка, застывшей лавы.
Каменный стол, в выемки которого демоны упирали свои младенческие локти
вечность назад. Каменная скамья со впадиной посередине, где грешные или
святые зады ерзали взад-вперед миллиарды лет.

Его завтрак. Кварцевая чаша, наполненная супом из сырых коричневых
волокон листьев каменного дерева, похожих на волосатую лапшу. Это были
единственные овощи в этом мире, и, как он предполагал, они были здесь лишь
потому, что человеческому организму необходима пища. Человек - это не
какая-то эктоплазма, а плоть и кровь. Человек дышит и кровоточит, у него
есть рот, зубы и кишки, которые надо заполнять пищей. Каменные деревья
поглощали углекислый газ и вырабатывали кислород. Это была физическая
система, хотя и замкнутая, такая же физическая, как Земля, с которой они
пришли.

Доев суп и выпив еще чашку кофе, Калл начал бриться каменной бритвой.
Надо следить за своей внешностью: чувство собственного достоинства не
отменялось, особенно здесь. Сейчас в моде были усы.

Но пока он брился, началось очередное землетрясение. Пол осел.
Каменные блоки, образующие стену слева, разошлись. Джек оперся об стол и
продолжал выбривать себе бакенбарды. Нет, эти негодяи не заставят его
потерять самообладание. Пусть хоть вся вселенная развалится на куски. Он
не покажет им, что он надломлен.

Как будто им до этого есть дело.

Результат: он порезал себе шею. Но, к счастью (а может наоборот), он
не задел вену.

Выругавшись, Джек подошел к окну и выглянул наружу.

Н_А_Ч_А_Л_О_С_Ь_!

Весь Ад рушился!

Вдалеке появилась тонкая линия. Она приближалась к городу,
увеличиваясь и разрастаясь, и превратилась в две стены, образующие острый
угол, совсем как нос корабля. И как корабль, она мчалась через пустыню,
вздымая перед собой волну песка и облака пыли с каждого борта: корабль
пустыни, плывущий по ветру божьей ярости. Каменные башни поднимались над
ним, как высокие мачты. Из их окон вырывалось пламя. Каменный корабль,
объятый пламенем, несся прямо на город, в котором жил Калл.

- Началось! - вскрикнул Калл.

Корабль врежется в него, тонны и тонны гигантских гранитных глыб,
несущихся со скоростью шестьдесят миль в час прямо на город, такой же
каменный, с тоннами и тоннами гранитных плит. Калл закричал; он, который
видел столько, что думал, что ничто не заставит его закричать. Он
закричал, хотя он видел это раньше, и знал, что столкновения не будет.

Столкновения не произошло. Великий город, казалось, согнулся под
давлением, но выстоял, и песчаный корабль остановился. Гранитные стены
замерли в четверти мили от города.

Наступила тишина: крики и вопли под окнами Калла прекратились. И
тогда чужой огромный город начал откатываться. Скорее всего, как Джек знал
по прежнему опыту, просто казалось, что город несся на них. Это был мираж,
простое отражение метрополии, находящейся за много тысяч миль от них.
Иногда, во время землетрясений, случались странные атмосферные явления.
Однажды через пески несся его собственный город. Тогда он с ужасом увидел
сам себя, стоящего в окне башни.

Город с горящими башнями исчез. Они никогда не допустят общения или
торговли между Христианами и Буддистами. Каждый должен страдать в
собственном Аду. Власти следят за этим.

Если власти такие умные, подумал Калл, почему они не сделали эти
места достаточно просторными с самого начала? Или же они хотели держать
людей в постоянном страхе и ужасе: а вдруг на этот раз оба Ада столкнутся?

Он дотронулся рукой до шеи и почувствовал влагу. Да, совсем забыл про
порез.

Калл слизал кровь с пальца и задумался о ее солоноватом вкусе, о ее
красном цвете и, в конце концов, о том, что его кровь это кровь его плоти.
Жизнь здесь была суровой, без развлечений и удовольствий, и люди иногда
делали странные вещи, чтобы потешить свою плоть. Он знает человека,
который может лечь на спину, практически согнуться пополам и может... ну,