поросшие густыми лесами, за исключением расчищенных полей и ферм. На них
росли какие-то причудливые растения, и раз, когда они остановились
передохнуть, он прогулялся к ближайшим посадкам. Никто не пытался его
остановить, но поблизости всегда находились три лучника. Салатовые
растения были около семи футов высотой и давали тонкие стебли,
оканчивающиеся коробчатыми темно-зелеными утолщениями. Он подтянул одно,
чтобы посмотреть. Стебель с готовностью наклонился, даже не думая
сломаться. Он раскрыл мясистую коробочку, засунув пальцы в щель у ее
вершины. За слоями нежно-зеленых листьев находилась тонкая хрящевидная
пластинка, поверхность которой пересекали толстые и тонкие темные линии.
На стыке этих линий находились маленькие зеленые мясистые соски. Он
попробовал себе представить, на что похожа пластинка, когда та вдруг
раскрылась. Недоумевая, он смотрел на еще не созревшую, раскрывшуюся
круглую крышечку.
со все возрастающим интересом. Через милю он увидел еще один урожай,
который мог теперь распознать. Или, скорее, высказать определенную догадку
о его природе. Эти растения были короткие, приземистые и плодоносили
вокруг завернутых в листья коробочек. Коробочки были четырех футов длиной,
трех шириной и двух высотой. По его теории они и являлись двигателями
механизмов нешгаев. Они были растительной, а не живой природы, хотя могли
оказаться высшими белковыми растениями.
полей разнообразных растений, природу которых он не мог себе даже
представить. Они также проехали несколько деревенек, состоявших из
больших, изящно разукрашенных и разрисованных домов нешгаи и маленьких,
убогих, часто некрашенных человеческих жилищ. Через некоторое время ему
надоело теоретизировать о растительной технике нешгаев и он решил заняться
устройством деревень и ферм. На каждого нешгая здесь приходилось около
шести людей или около трех взрослых мужчин на одного взрослого нешгая. Но
ведь такого высокого и, по-видимому, сильного нешгая было явно
недостаточно на трех быстро объединявшихся людей, даже если среди них были
женщины.
которое делало нешгаев непобедимыми? Или люди просто жили в симбиозе с
нешгаями, которые были для людей настолько выгодными, что они и не думали
о рабстве?
были полулысыми. Как мужчины, так и женщины, которых он видел в-деревнях,
все они имели большие залысины, хотя у детей волосы росли вполне нормально
и были кудрявые, почти курчавые. Их кожа была удивительного
темно-коричневого цвета. Глаза - коричневые, иногда карие. Лица - узкие, с
орлиными носами, выступающим подбородком и высокими скулами.
было отнести на счет эволюции. К тому же всякие демагоги, провидцы и
ученые давно предупреждали, что человек лишится своего пятого пальца и
зубов мудрости.
свою просьбу медленнее. На этот раз солдат понял. Его аурата был не такой
как у Глика или Улисса, поскольку он был его национальным языком и немного
отличался от оригинала. Но Глик знал незнакомые слова и перевел их.
желает ему зла. Солдат обернулся и спросил гиганта на переднем сиденьи,
стоит ли ему повиноваться. Громадная слоновья голова повернулась,
взглянула на Улисса и что-то проговорила. Солдат открыл свой рот пошире,
Улисс заглянул внутрь и пробежал пальцем по зубам. Зубов мудрости не было
и в помине.
авторучкой размером с большой фонарик.
раз. Под конец они миновали гряду холмов и выехали на плоскогорье,
возвышающееся утесом над морем. Город все еще освещался факелами и
электрическими лампочками или чем-то похожим на лампочки, подумал Улисс,
хотя они могли быть и живыми организмами. Они крепились на твердые
коричневые ящички с живыми растительными батареями или топливными
элементами.
в книге "Арабские ночи". Кавалькада проехала ворота, которые закрылись за
ними и двинулась по улицам к центру города. Здесь они вылезли, вошли в
высокое здание и поднялись по его ступенькам в громадную комнату, где за
ними замкнулись тяжелые двери. Но там ждала пища и, поев, они отправились
спать по нарам.
обнаружив, что она, вцепившись в него, трясется и тихо всхлипывает. Он
немного ошалел, но сумел совладать с собой и спросил тихим голосом, что
она здесь делает.
разбудил меня. И теперь я боюсь заснуть. И даже оставаться одной в
постели. Поэтому я пришла сюда найти у тебя силы и поддержки. Ты осуждаешь
меня, Повелитель?
шелковистую кожицу.
они успели получить представление о его божественных качествах. Безвредное
суеверие, которое психологически даже шло им на пользу.
не такими яркими, как когда они пришли в комнату. Однако они давали
достаточно света, чтобы ясно видеть лица лежащих поблизости. Все они
крепко спали. Казалось, никто не видел в его постели Авину. Не то чтобы
кто-то стал возражать. Он знал, что теперь имеет над ними столько власти,
что может делать все что угодно и они даже не возмутятся. Он был их Богом,
пусть даже маленьким, но Богом.
двигались вдоль ее скул вверх, над закругленным влажным носом.
поднимают меня с моей постели и выносят. Они несут меня через множество
комнат, залов, множество лестниц в глубокую темницу под городом. Затем они
приковывают меня к стене и начинают ужасно пытать. Они вбивают в меня свои
бивни, стараются оторвать мне ноги своими хоботами и, наконец,
расковывают, бросают на пол и начинают топтать меня своими гигантскими
ногами. В этот момент дверь распахивается и я вижу в соседней комнате
тебя. Ты стоишь там, обняв руками человеческую самку. Она целует тебя, а
когда я закричала, прося помощи, ты оборачиваешься и смеешься мне в лицо.
А потом дверь захлопывается и нешгаи принимаются топтать меня вновь, а
один говорит: "Этой ночью Повелитель взял себе в жены человеческую самку!"
И я сказала: "Тогда позвольте мне умереть". Но по-настоящему я не хотела
умирать без тебя, мой Повелитель.
снов, чтобы понять, в чем подсознание старается убедить его, хотя
сознательно он чувствовал то же самое. А интерпретировать ее сон довольно
трудно. Если следовать теории Фрейда, что сон выражает неосознанное
желание, то она хочет иметь его как супруга. И жаждала наказания. Но за
что? Она ни в чем не виновата. Культура вуфеа имела множество вещей и
поступков, за которые люди чувствовали бы вину, как, впрочем, любая
культура, человеческая или нечеловеческая, но здесь было что-то другое.
тому же подсознание людей, произошедших от кошек (если, конечно, от
кошек), могло отличаться от подсознания людей, произошедших от обезьян.
человеческой самке. К тому же он не давал ей ни малейшего повода думать о
нем не как о Боге. Или думать о себе как о чем-то большем, чем верном
помощнике Бога, даже если Бог ей не безразличен.
заснуть? - Она кивнула. - Тогда лучше иди к себе в постель.
она тихо проговорила:
добавлять. Он мог расслабиться и попросить ее остаться. В конечном счете
он тоже нуждался в маленьких удобствах.
Очень долго он лежал с открытыми глазами в то время, как вокруг стонали,
вскрикивали, бормотали во сне измученные и уставшие вуфеа, вагарондит и
алканквибы. Что ждет их завтра? Или, скорее, сегодня, которое уже
наступило.
Никто не понимал его, никто не мог объяснить. Время было удивительнее
самого Бога. Бога можно понять. Бог мыслил как человек. А время оставалось
необъяснимым и загадочным. Его сущность и источник невозможно нащупать,
хотя оно было вокруг, рядом.
ребенком. Может десятимиллиардолетним ребенком. Десять миллионов лет. Ни
одно живое существо не выдержало бы такого промежутка времени, хотя для
самого времени: что десять миллионов лет, что десять миллиардов лет -
ничего не значило. Ничего. Он продержался - не прожил - десять миллионов
лет и должен скоро умереть. И если это случится - когда это случится -
будет все равно, что он не жил вовсе. Он - не больше, чем выкидыш,
Браун Дэн
Роллинс Джеймс
Корнев Павел
Ильин Андрей
Сертаков Виталий
Ибсен Генрик