Чтение 5–й страницы книги ~Ледовое снаряжение~

ругательств в придачу. Пинок ли помог, или ругательства подействовали, но
дверца подалась на несколько сантиметров, а потом неохотно отворилась.

Он осторожно закрыл ее за собой и осмотрелся. Ступать надо было
осторожно: под снегом могли быть впадины. Он взглянул на центральную часть
их корабля. Снег хрустел под ногами, словно стекло. Ветер завывал в
разбитых металлических конструкциях. От его дыхания образовывалось
облачко, маленький признак жизни.

Он физически ощущал работу своих легких. Они, казалось, съежились в
морозном воздухе. Каждый вдох обжигал и жалил.

Лодка при посадке зарылась носом в землю. Оглядев все, он понял, что
сделал, вероятно, глупость. Но он не был космическим разведчиком. Встав на
колени, он взял немного снега и стал в него вглядываться - на вид это был
обыкновенный снег.

Он попробовал его на язык, во рту стало холодно. Снег таял в жаркой
полости рта. Старый добрый снег из аш-два-о, как на Земле. Из видеозаписей
он знал, что атмосфера на Тран-ки-ки - практически, как на Земле. Он
только не учел, что снег может содержать токсичные элементы.

Но их не было, все пока шло нормально. Снег хорошо усваивался, утолял
жажду. В виде опыта он приподнял свои очки. Опыт был кратким. Стряхнув с
ресниц замерзшие слезинки, он быстро опустил очки. Сияние было
невыносимым. В очках было хорошо видно, и можно было смотреть на снег, не
травмируя зрение. Пожалуй, человек без защитных очков здесь мог ослепнуть,
даже не поняв, что произошло. Это было бы куда хуже куриной слепоты: не
видишь ни в сумерках, ни ясным днем.

Он поскользнулся и еле удержался. Минуту он стоял и перевел дыхание.
Не хватало еще здесь вывихнуть руку или сломать ногу.

Он дошел до начала корабля. Еще раз бросив взгляд на то, что осталось
от пассажирского отделения, он заглянул в пилотскую кабину. Дверца была
погнутой, как стенка консервной жестянки. Разбитые иллюминаторы были
заполнены снегом, смешанным с землей. Эта смесь проникла и в нос кабины,
запорошив инструментальную панель. Ящички и рычаги были в таком состоянии,
что просто удивительно, как этот коротышка-похититель вообще их не
угробил. Пульт управления был полностью изувечен.

Повернувшись, чтобы уйти, он споткнулся. Опять чуть не получил
травму. Но ему показалось, что он сходит с ума. Когда он решил потрогать
этот кривой кусок металла, который подвернулся ему под ноги, то к своему
изумлению понял, что это не металл.

Это было голое тело, слегка запорошенное снегом и того цвета, который
никак не назовешь здоровым. Оно лежало к нему спиной. Споткнулся он,
очевидно, о голову. Он встал на колени и потрогал неподвижный череп. Им
свободно, слишком свободно можно было двигать. Дю Кане был прав. Ему вдруг
болезненно захотелось заглянуть в глаза, будь они закрыты или открыты, -
и, если открыты, осторожно закрыть их, словно на войне. Но он предпочел
уйти, не проверяя.

Отряхнув ноги от снега, он отвернулся от замороженного трупа. Вместо
этого он стал пытаться представить, как этот Септембер бродит где-то вне
защищающей лодки, без специальной одежды. Может быть, у него есть дубликат
комплекта, подумал он.

Ясно, что в кабине нет ничего полезного; хотя с его инженерными
познаниями судить трудно. Он ничего там не стал трогать. Осторожно
скользя, он пробрался к бреши с левого борта. Из свайной стенки торчали
обрывки изоляции. Он осторожно выглянул.

В полуметре внизу была заснеженная земля. Лодка зарылась помятым
носом в то, что казалось твердым холмом. Но он не очень был похож на холм.
Может быть, его можно обойти. Во всяком случае, это препятствие оказалось
достаточно высоким и прочным, чтобы остановить движение лодки.

Здесь можно было видеть что-то, напоминающее щетинистые вечнозеленые
низкорослые деревца. Они почти не гнулись на яростном ветру. Сам он сейчас
так закоченел, что забыл о ветре. Иголки, похоже, поворачивались к солнцу.
Стволы были толстыми и похоже очень крепкими.

К западу и северу земля была покрыта какой-то зеленью, скорее всего,
- короткой и толстой травой. Он посмотрел в сторону горизонта.

Еще одна интересная вещь: линия горизонта словно была начерчена на
бумаге. Она была прямой, ровной и неестественно четкой. Обычно на
обитаемых планетах такого эффекта не бывает. Здесь, казалось, можно было
подойти и прикоснуться к четко прорисованной линии. Небо было насыщенно
голубым, чистым, как старые фарфоровые блюда. Небосвод был гладким, как
кожа младенца. Ни облачка. Пожалуй, обычное облако в этом ослепительном
царстве - сразу замерзло бы, став глыбой льда. Облака здесь были
неуместны.

Кроме загрязненного места, где они находились, всюду лежал
девственный чистый, искрящийся лед, слегка запорошенный снегом. Опять он
вспомнил свои учебные сведения. "В основном, мелкие моря, покрытые
бесконечными льдами".

Ледяное сияние на этих недвижных морях без очков не вынесешь. Он
спрыгнул на землю, не подумав об обманчивости снега. К счастью, глубина
здесь - не больше сантиметра, не так, как внутри, где нанесло сугробы.

Он отошел на несколько шагов и увидел две глубокие бороздки во льду,
тянущиеся на юг. Видимо, лодку сильно занесло при посадке, и она, сдирая
слой льда, проползла на брюхе, пока не въехала в груду камней,
припорошенную снегом.

Через несколько шагов земля кончилась и пошел сплошной лед. Этан
наклонился и, расчистив снежок, стал его рассматривать. Трава, казалось,
росла прямо изо льда. Росла толстыми пучками - в каком-то определенном
порядке. Между соседними стеблями всегда было, хоть и маленькое, равное
расстояние.

Трудно, однако, судить, насколько велик был остров, а это был именно
остров.

Во рту у Этана появилось странное ощущение, язык был как картонный.
Думая, как бы обойти остров, он ступил на лед. И вот еще одна особенность
существования на Тран-ки-ки: без специальных приспособлений типа коньков
передвигаться здесь было трудно. К счастью, он не ушел далеко по
скользкому льду. Обратно пришлось возвращаться на четвереньках. Когда он
достиг твердой почвы, ладони и колени совсем онемели.

Снаряжение спасательной лодки было рассчитано на среднегуманоидный
тип миров. Поэтому оно необязательно учитывало здешние климатические
особенности. Едва ли в инвентарь были включены коньки.

Словно спохватившись, ветер подул с новой силой так, что стало еще
холоднее. Планета, видимо, решила его совсем заморозить и сдуть со своей
поверхности.

Ночью, когда становится холоднее (само понятие холода для него
приобрело новый смысл), каждый порыв ветра может увеличить опасность. Надо
подумать, как избежать превращения их всех в ледяные статуи. Не будь
относительной защиты лодки, они бы, пожалуй, уже замерзли - даже в своей
специальной одежде.

Зрение ли его изменилось, или холод повлиял на его чувства, но линия
горизонта, все такая же резкая, теперь словно отодвинулась, открывая
больший простор. Может быть, это только показалось. Может быть, с
устройством очков что-то не так. Но, когда он не двигал головой, дальние
объекты оставались на прежних местах.

Он взглянул направо, и застыл, - но уже не от холода. Что-то вдали
передвигалось по острову. Когда он повертел головой, оно не только не
осталось на месте, но и приблизилось. Этан разглядел явно человеческую
фигуру. Хотя что-то было в ней странным: ноги казались раздутыми,
непропорциональными. Этот человек помахал рукой. Этану оставалось только
помахать в ответ. Он замер в напряжении. Если это не человек, лучше
принять подходящую позу, чтобы быстро убраться.

Это все-таки был человек, но очень большой. Благодаря двойному
комплекту одежды он казался еще больше. Этан снова вспомнил, что его
спецкостюм предназначен для человека гораздо крупнее. Примерно такого вот.
Он почувствовал себя немного виноватым. Хорошо еще, что защитные очки были
у Септембера с собой. Они делали его немного похожим на водолаза.
Интересно, у него, Этана, такой же дурацкий вид? Вполне возможно. Если
этот человек и страдает от холода, то не показывает этого. Когда он
приблизился, стало ясно, что у него с ногами. Септембер приспособил для
них вырванные из лодки сиденья. Две толстые подушки из люронового
драпировочного материала были обвязаны вокруг его сильных опор.
Оказывается, этот материал может создавать и трение на льду. Кроме того,
даже будучи потрепанным, он сохраняет свои свойства. Эти самодельные
сапоги создавали хорошую прокладку между его ногами и теплопоглощающим
льдом.

Импровизированные снегоходы выглядели неуклюже, но это было много
лучше, чем скользить на подошвах.

Этан присмотрелся к этому субъекту, который одних спасал, а других
уничтожал. Не то чтобы великан, но уж больно здоров, гораздо крупнее
покойного Котабита. Два метра высоты и соответствующей ширины. Он
попытался "снять мерку" с него, не смог и почему-то огорчился. Ведь не
собирался же он что-то продавать этому парню? У того были белые волосы,
огромный клюв-нос и нелепая золотая серьга в ухе. В нем было что-то от
величия вельможи, но - и от араба, бедуина или какого-то дикаря - тоже.

Септембер остановился, дыша неровно. Небольшое облачко клубилось у
его "клюва". Он улыбнулся и протянул руку. Рука была тоже обернута - в
материал для набивки сидений. Этан внимательно посмотрел на нее.

- Не так удобно, как ваши форменные перчатки, но греет, что ни
говори. Брать что-то в руку трудно, но я пока только прилаживаюсь.

- Понятное дело, - сказал Этан, улыбаясь в ответ и пожимая руку.
Точнее, давая возможность ее потрясти. - Вы, должно быть, Сква Септембер?

- Надо думать так, или кто-то очень нехорошо обманул миссис
Септембер. Она-то предпочитает края потеплее.

Хлопая в ладоши и выбивая свои "рукавицы", он все время смотрел на