Чтение 12–й страницы книги ~Времена года~

изнурил. Последнюю ночь я гребла все более остервенело, пока незадолго до
рассвета просто не свалилась от усталости. Хорошо, что Габ сидел позади
меня. Он услышал, как я упала с сиденья, и выудил весло из воды, когда оно
проплывало мимо него. Когда солнце поднялось высоко и нам пришлось
прекратить грести, он сделал мне расслабляющий массаж рук и плеч, а когда
я уснула, сделал то же самое Марии.

Может быть, перед выходом в море нам следовало бы потратить еще
немного времени и соткать какой-нибудь навес от солнца. Хотя и не очень
жарко, но солнце, кажется, высушивает кожу. Кроме того, под навесом было
бы лучше спать. Но Мартин был единственным, кто умел хорошо ткать, а он...

О, Боже! Боже мой, мы оставили его, считая мертвым, и я ни разу
больше не вспомнила о нем с тех пор, как мы покинули устье реки. Теперь мы
оставили его без лодки. А он, может быть, лишь на день или даже на час
опоздал к месту встречи. Если это так, то мы его убили.

МАРИЯ

Бренда вдруг разразилась слезами и начала опять о Мартине. Я списала
его еще до того, как мы покинули остров плати. Его маршрут был
зеркально-симметричным моему, а он был куда более быстрым бегуном, чем я.
Должно быть, они его убили.

Я заметила в ответ Бренде, что Мартин - если он добрался до берега
кратерного озера - благодаря своим атавистическим способностям, вероятно,
сможет прожить там неограниченно долго, поскольку одиночке нетрудно
прятаться от время от времени там появляющихся плати. Конечно, у него
хватит ума регулярно рисовать метки на песке, которые были бы видны со
спутника. Тогда его выручит ближайшая же экспедиция.

Это ее немного успокоило, и она мгновенно уснула.

Я начала верить, что нам удастся. У нас было на двадцать дней воды и
на половину этого срока продуктов, даже если нам не удастся поймать рыбы.
Я допускаю, что труднее держать прямой курс, когда путеводные звезды за
спиной, но это не должно удлинить наш путь вдвое по сравнению с
путешествием на юг; особенно, если не будет облачных дней.

Если только мы доберемся до суши и снова завладеем современным
оружием, дорога назад, к базе, будет детской игрой. И год ожидания в
куполе покажется нам сибаритским люксом. Настоящая пища. Кресла. Никаких
жуков и насекомых. Книги. Я спрашиваю себя, умею ли я еще читать.

ГАБРИЭЛЬ

Семь дней утомительных будней. На восьмой день я проснулся после
полудня, взял копье и пошел на нос, чтобы поглядеть в воду. Я
только-только помочился через поручни - это иногда приманивает рыбу - как
вдруг увидел плати, плывущего прямо на нас. Он остановился метрах в
восьми, встал на месте и уставился на меня и мое копье. Я что-то крикнул
ему, но он не ответил. Он только несколько минут глядел на меня, и мне
показалось, будто я видел, как он взвешивал свои шансы. Потом он
повернулся и поплыл дальше; сильными гребками - он развивал такую
скорость, какой мы не могли бы достичь никогда.

Смог бы он перевернуть нашу лодку? Вероятно, нет, ведь у него не было
твердой опоры. Но если бы мы были в воде, мы не смогли бы противостоять
даже одному-единственному плати.

После недели необычного люкса быть свободными от страхов, страх снова
поднимался во мне. Плати мог приблизиться к нам под водой и перетаскать
нас одного за другим через борт. Он мог, пока мы спали, ухватиться за
уключину и качать лодку, пока мы не свалились бы в воду. Он мог даже - я
клянусь перед Богом - прогрызть дыру в лодке.

Когда проснулись женщины, я сообщил им об этом происшествии, и мы
приняли самое простое решение - выставлять вахту. Но втайне я спрашивал
себя, нужно ли это. У меня настойчивое подозрение, что плати могут
свободно обходиться без воздуха; если он подплывет к нам под водой, то мы
не сможем его увидеть, пока он не окажется рядом с лодкой. Или он может
неожиданно напасть в темноте. Но вслух я ничего этого не высказал. Они и
сами не страдали отсутствием фантазии, и я не сделал бы их счастливее,
умножив их ужасные видения сценами своего воображения.

Долго ли еще? У меня появилось подозрение, что с этого времени мы
поплыли быстрее.

МАРИЯ

Я снова видела сон, будто мы непонятным образом повернули и как
безумные гребем назад, к ожидающим нас плати. Этот кошмар мучил меня даже
в часы бодрствования; особенно ближе к вечеру, когда я становилась
чувствительнее и душевно пугливее.

Так получилось, что я почувствовала безымянный ужас, когда при первом
утреннем свете увидела землю.

Мы плыли только одиннадцать дней. Мы должны были повернуть; не может
быть, чтобы за это время мы преодолели такое расстояние. Я долго смотрела
на полоску суши, пока Бренда не пробормотала что-то о том, что земле
появиться еще слишком рано.

Потом Габ тоже увидел тонкую зеленую линию у горизонта, и мы долго
дискутировали об этом, пока лодка плыла сама по себе. Когда стало светлее,
мы единодушно согласились, что видим пурпурные конуса далеких вулканов;
это заставило утихнуть мои подозрения.

Вулканы упростили навигацию; я сумела вспомнить их конфигурацию при
отплытии. Выглядело так, будто мы подплывали на десять-пятнадцать
километров западнее устья реки, ведущей к базе. Оставался вопрос,
исправить курс, чтобы высадиться ближе к устью, или грести прямо, а потом
вдоль берега. На воде было безопаснее, но мы уже так устали грести, что
решились плыть прямо к берегу.

Это длилось немногим более часа, потом наше каноэ с удовлетворенным
шуршанием ткнулось в песчаный берег. Мы выпрыгнули из лодки и сразу упали
на землю. Не держали ноги. Мне удалось встать, но земля качалась под
ногами. По какой-то непонятной причине на этот раз было намного хуже, чем
после предыдущего плавания. В этот раз было сильнее волнение на воде, что
и могло быть объяснением. Это могло бы объяснить и хорошее время, за
которое мы преодолели расстояние; феномен, обусловленный временем года.

Мы долго заново привыкали ходить, используя в качестве опоры копья.
Как только мы смогли относительно хорошо идти без них, мы собрали все наше
снаряжение и как только могли быстро зашагали вдоль берега. Нам очень
хотелось побыстрее найти оружие и выкопать его, пока не стемнело.

Наконец, мы ходко пошли вперед, хотя земля под нашими ногами все еще
качалась, как только мы останавливались. Влажный лес испускал сильный
запах, напоминая о чем-то родном.

Мы доели остатки копченых змей, сладострастно переговариваясь о
кулинарных наслаждениях, ожидающих нас на базе. Там было достаточно
запасов, чтобы прокормить целый год по крайней мере двенадцать человек;
мера предосторожности на случай катастрофы.

К полудню мы подошли к устью реки, но как только мы сошли со скальной
тропинки и приблизились к месту, где по нашим воспоминаниям зарыли оружие,
мы пережили неприятную неожиданность: кто-то нас опередил. Хотя яма была
заполнена гумусом, но углубление было заметно, да и земля была рыхлой.

Пришибленные и испуганные, мы пошли к следующему месту, но и оно было
разрыто... в кустах мы нашли три энергетические батареи.

Плати, разумеется, не знали, как они используются. Даже если они
наблюдали за нами, как, вероятно, и было в данном случае, они не смогли бы
найти скрытые кнопки, которые должны быть нажаты одновременно, чтобы
открыть замаскированное оружие. И даже если им случайно удалось бы открыть
какое-то из них, им не понять, как вставляется батарея и заряжается
оружие.

Мы вернулись к первому укрытию, окрыляемые слабой надеждой, что и
оружие было выброшено, так как оно по внешнему виду не превосходило то,
которое плати обычно носили при себе, и обладало вполне обычными
свойствами. Наши надежды оказались небезосновательными: мы нашли дубинку и
воткнутое в землю копье; оба прибора только ждали своих батарей. (Оружие
было изготовлено из бруухианского железного дерева, поэтому сырость и
гнилостные бактерии были ему неопасны.)

Мы зарядили оба прибора и убедились в их работоспособности. Вероятно,
в кустах валялось еще оружие, но мы слишком устали, чтобы продолжать
поиски. Мы промаршировали большую часть дня и сожгли слишком много
адреналина. Двух ружей будет достаточно, чтобы защитить нас, пока мы спим.

ГАБРИЭЛЬ

Бренда разбудила меня восхитительным способом. Я только что видел
интересный сон... а потом он вдруг оказался не сном.

У меня было последняя вахта перед рассветом. Разыскивая в
окрестностях лагеря дрова, я вдруг споткнулся о почти метровую жирную и
неповоротливую ящерицу. Я содрал с нее шкуру, выпотрошил и уже начал
жарить, наколов на копье, когда проснулись женщины.

После завтрака мы добрых два часа обыскивали окрестности ямы, в
которой находилось оружие. Мы методично обходили ее по спирали, но ничего