Гарри ГАРРИСОН

НАКОНЕЦ-ТО ПРАВДИВАЯ ИСТОРИЯ ФРАНКЕНШТЕЙНА

- Итак, господа, здесь есть тот самый монстр, которого создал мой
горячо любимый прапрадедушка, Виктор Франкенштейн. Он скомпоновал его из
кусков трупов, добытых в анатомических театрах, частей тела покойников,
только что погребенных на кладбище, и даже из расчлененных туш животных с
бойни. А теперь смотрите!..

Говоривший - человек с моноклем в глазу, в длинном сюртуке, стоявший
на сцене, - театральным жестом выбросил руку в сторону, и головы
многочисленных зрителей разом повернулись в указанном направлении.
Раздвинулся пыльный занавес, и присутствовавшие увидели стоявшего на
возвышении монстра, слабо освещенного падавшим откуда-то сверху
зеленоватым светом. Толпа зрителей дружно ахнула и судорожно задвигалась.

Дэн Брим стоял в переднем ряду. Напором толпы его прижало к веревке,
отделявшей зрителей от сцены. Он вытер лицо влажным носовым платком и
улыбнулся. Чудовище не казалось ему особенно страшным. Дело происходило на
карнавале, в пригороде Панама-сити, где торговали разными дешевыми
безделушками. У чудовища была мертвенно-бледная шкура и стеклянный взгляд.
На морде его виднелись рубцы и шрамы. По обе стороны головы торчали
металлические втулки, точь-в-точь как в известном кинофильме. И хотя
внутри шапито, где все это происходило, было душно и влажно, словно в
бане, на шкуре монстра не было ни капельки пота.

- Подними правую руку! - резким голосом скомандовал Виктор
Франкенштейн Пятый. Немецкий акцент придавал властность его голосу. Тело
монстра оставалось неподвижным, однако рука существа медленно, рывками,
словно плохо отрегулированный механизм, поднялась на уровень плеча и
застыла.

- Этот монстр состоит из кусков мертвечины и умереть не может! -
сказал человек с моноклем. - Но если какая-нибудь его часть слишком
изнашивается, я просто пришиваю взамен нее новый кусок, пользуясь
секретной формулой, которая передается в нашем роду от отца к сыну,
начиная с прапрадеда. Монстр не может умереть и не способен чувствовать
боль. Вот взгляните...

Толпа ахнула еще громче. Некоторые даже отвернулись. Другие жадно
следили за манипуляциями Виктора Франкенштейна Пятого. А тот взял
острейшую иглу длиной в целый фут и с силой вогнал ее в бицепсы монстра,
так что концы ее торчали по обе стороны руки. Однако крови не было. Монстр
даже не пошевелился, словно и не заметил, что с его телом что-то
происходит.

- Он невосприимчив к боли, к воздействию сверхвысоких и сверхнизких
температур, обладает физической силой доброго десятка людей...

Дэн Брим повернул к выходу, преследуемый этим голосом с навязчивым
акцентом. С него достаточно! Он видел это представление уже трижды и знал
все, что ему было нужно. Скорее на воздух! К счастью, выход был рядом. Он
начал пробираться сквозь глазеющую одноликую толпу, пока не оказался под
открытым небом. Снаружи были влажные, душные сумерки. Никакой прохлады! В
августе на берегу Мексиканского залива жить почти невыносимо, и
Панама-сити во Флориде не составляет исключения. Дэн направился к
ближайшему пивному бару, оборудованному кондиционером, и с облегчением
вздохнул, почувствовав приятную прохладу сквозь свою влажную одежду.
Бутылка с пивом моментально запотела, покрывшись конденсатом, то же самое
произошло с увесистой пивной кружкой, извлеченной из холодильника. Он
жадно глотнул пиво, и оно жгучим холодом обдало его изнутри. Дэн понес
кружку в одну из деревянных кабинок, где стояли скамьи с прямыми спинками,
вытер стол зажатыми в руке бумажными салфетками и тяжело опустился на
сиденье. Из внутреннего кармана пиджака он извлек несколько слегка влажных
желтых листочков и расправил их на столе. Там были какие-то записи, и он
добавил несколько строк, а затем снова упрятал их в карман. Сделал большой
глоток из кружки.

Дэн приканчивал уже вторую бутылку, когда в пивной бар вошел
Франкенштейн Пятый. На нем не было сюртука, и из глаза его исчез монокль,
так что он вовсе не был похож на недавнего лицедея на сцене. Даже прическа
его "в прусском стиле" теперь казалась вполне обычной.

- У вас великолепный номер! - приветливо сказал Дэн, стараясь, чтобы
Франкенштейн его услышал. Жестом он пригласил актера присоединиться к
нему. - Выпьете со мной?

- Ничего не имею против, - ответил Франкенштейн на чистейшем
нью-йоркском диалекте: его немецкий акцент улетучился вместе с моноклем. -
И спросите, нет ли у них таких сортов пива, как "шлитц" или "бад" или
чего-то в этом роде. Они здесь торгуют болотной водой...

Пока Дэн ходил за пивом, актер удобно устроился в кабине. Увидев на
бутылках привычные ненавистные наклейки, он застонал от досады.

- Ну, по крайней мере, пиво хоть холодное, - сказал он, добавляя соль
в свой бокал. Потом залпом осушил его наполовину. - Я заметил, что вы
стояли впереди почти на всех сегодняшних представлениях. Вам нравится то,
что мы показываем, или у вас просто крепкие нервы?

- Мне нравится представление. Я - репортер, меня зовут Дэн Брим.

- Всегда рад встретиться с представителем прессы. Как говорят умные
люди, без паблисити нет шоу-бизнеса. Мое имя - Стенли Арнольд... Зовите
меня просто Стэн.

- Значит, Франкенштейн - ваш театральный псевдоним?

- А что же еще? Для репортера вы как-то туго соображаете, вам не
кажется?

Дэн достал из нагрудного кармана свою журналистскую карточку, но Стэн
пренебрежительно от него отмахнулся.

- Да нет же, Дэн, я вам верю, но согласитесь, что ваш вопрос немного
отдавал провинциализмом. Бьюсь об заклад, вы уверены, что у меня -
настоящий монстр!

- Ну вы же не станете отрицать, что выглядит он очень натурально. То,
как сшита кожа, и эти втулки, торчащие из головы...

- Вся эта бутафория держится с помощью гримировального лака, а швы
нарисованы карандашом для бровей. Это шоу-бизнес, сплошная иллюзия. Но я
рад слышать, что мой номер выглядит натурально даже для такого искушенного
репортера, как вы. Я не уловил, какую газету вы представляете?

- Не газету, а информационный синдикат. Я узнал о вашем номере
примерно полгода назад и очень им заинтересовался. Мне пришлось быть по
делам в Вашингтоне, там я навел о вас справки, потом приехал сюда. Вам не
очень нравится, когда вас называют Стэном, правда? Лучше бы говорили
Штейн. Ведь документы о предоставлении американского гражданства
составлены на имя Виктора Франкенштейна...

- Что вы еще обо мне знаете? - голос Франкенштейна неожиданно стал
холодным и невыразительным.

Дэн заглянул в свои записи на желтых листочках.

- Да... вот это. Получено из официальных источников. Франкенштейн,
Виктор... Родился в Женеве, прибыл в Соединенные Штаты в 1938 году... и
так далее.

- А теперь вам только осталось сказать, что мой монстр - настоящий, -
Франкенштейн улыбнулся одними губами.

- Могу поспорить, что он действительно настоящий. Никакие тренировки
с помощью йоги или воздействия гипноза, а также любые другие средства не
могут привести к тому, чтобы живое существо стало таким безразличным к
боли, как ваш монстр. Нельзя его сделать и таким невероятно сильным.
Хотелось бы знать все до конца, во всяком случае, правду!

- В самом деле?.. - ледяным тоном спросил Франкенштейн.

Возникла напряженная пауза. Наконец, Франкенштейн рассмеялся и
похлопал репортера по руке.

- Ладно, Дэн, я расскажу вам все. Вы дьявольски настойчивы,
профессионал высокого класса, так что, как минимум, заслуживаете знать
правду. Но сначала принесите еще что-нибудь выпить, желательно чуточку
покрепче, чем это гнусное пиво...

Его нью-йоркский акцент улетучился столь же легко, как перед этим -
немецкий. Теперь от говорил по-английски безукоризненно, без какого-либо
местного акцента.

Дэн сдвинул в сторону пустые кружки.

- К сожалению, придется пить пиво, - заметил он. - В этом округе
сухой закон.

- Ерунда! - воскликнул Франкенштейн. - Мы находимся в Америке, а
здесь любят возмущаться по поводу двойственной морали за рубежом. Но в
самой Америке ее практикуют настолько эффективно, что посрамляют Старый
Свет. Официально округ Бэй может считаться "сухим", но закон содержит
множество хитрых оговорок, которыми пользуются корыстолюбцы. Так что, под
стойкой вы обнаружите достаточное количество прозрачной жидкости, носящей
славное название "Белая лошадь". Она воздействует на человека столь же
сильно, как и удар копытом означенного животного. Если вы все еще
сомневаетесь, можете полюбоваться на дальней стене оправленной в рамочку
лицензией на право торговли спиртным со ссылкой на федеральный закон. Так
что администрации штата не к чему придраться... Просто положите на стойку
пятидолларовую бумажку и скажите "Горная роса" - и не спрашивайте сдачи.

Когда оба они сделали по глотку, наслаждаясь отличным виски, Виктор
Франкенштейн заговорил необыкновенно дружелюбным тоном:

- Называй меня Виком, приятель. Я хочу, чтобы мы были друзьями. Я
расскажу тебе историю, которую мало кто знает. История удивительная, но