Роберт Хайнлайн

Будет скафандр - будут и путешествия

"Have Spacesuit -- Will Travel"
Перевод с английского Ю. Зараховича

Глава 1

В общем, достался мне скафандр.

А дело было так.

- Пап,- сказал я.- Я хочу на Луну.

- Пожалуйста,- ответил он и снова уткнулся в книгу. Он читал
"Трое в лодке, не считая собаки" Джерома К. Джерома, которую,
по-моему, знал уже наизусть.

- Слушай, пап, я же всерьез.
ответил:

- Я ведь сказал, что разрешаю. Поезжай.

- Да... Но как?

- А? - Во взгляде его проскользнуло легкое удивление.- Ну, как -
это уже твоя забота, Клиффорд. Вот такой у меня папа. Когда я сказал
ему, что хочу велосипед, он ответил: "Валяй, покупай", не оторвав даже
глаз от книги, так что я пошел в столовую, где у нас стоит корзина с
деньгами, и хотел взять оттуда нужную сумму. Но в корзине нашлось лишь
одиннадцать долларов сорок три цента, так что между мной и велосипедом
пролегла не одна миля скошенных газонов. А к папе я больше и не
обращался, потому что если денег нет в корзине, значит их нет вообще.
Обременять себя банковскими счетами отец не желает - просто держит в
доме корзину для денег, а рядышком еще одну, на которой написано "Дядя
Сэм". Ее содержимое он раз в год упаковывает в бандероль и отсылает
правительству. Этот его способ уплаты налогов регулярно доводит
фининспекцию до белого каления. Однажды к нам даже ее представителя
прислали, чтобы потолковать с папой по-крупному. Сначала-то он закусил
удила, но потом взмолился:

- Послушайте, доктор Рассел, мы же знаем, кто вы. И вам-то уж
совсем непростительно отказываться вести документацию по установленной
форме.

- А с чего вы взяли, что я ее не веду? - спросил папа.- Веду, и
очень аккуратно. Вот здесь,- и он постучал себя пальцем по лбу.

- Но закон требует вести документацию в письменном виде.

- А вы почитайте-ка законы повнимательней,- посоветовал ему
папа.- Такого закона вообще нет, чтобы требовать от человека умения
читать и писать. Не хотите ли еще кофе?

Инспектор попытался уговорить папу посылать деньги чеком или
почтовым переводом. В ответ папа прочитал ему надпись мелкими
буковками на долларовой бумажке: "... принимается как законное
возмещение всех долгов, государственных и частных".

В отчаянной попытке добиться от своей поездки хоть какого-нибудь
результата инспектор любезнейшим образом попросил отца не заполнять в
карточке графу "род занятий" словом "шпион".

- А почему нет?

- То есть как, "почему"? Ну, потому что никакой вы не шпион... и
вообще, это шокирует...

- А вы в ФБР справлялись?

- А? Нет.

- Ну, они, наверное, и не ответили бы. Но, поскольку вы вели себя
очень вежливо, я согласен впредь писать "безработный шпион". Идет?

Инспектор чуть свой портфель не забыл. С папой ничего не
попишешь. Он как скажет, так и сделает, спорить не желает и от своих
решений не отступается.

Так что когда он разрешил мне лететь на Луну, если я сам сумею
все устроить, он был совершенно серьезен. Я мог теперь отправляться
хоть завтра, если, конечно, обзаведусь билетом на лунный рейс.

Но отец добавил задумчиво:

- Наверное, есть много способов добраться до Луны, сынок. Изучи
их все. Знаешь, это мне напоминает отрывок, который я как раз читаю.
Они тут пытаются вскрыть банку с консервированным ананасом, а Гаррис
забыл консервный нож в Лондоне. Они тоже перебрали не один способ.

Он начал читать мне вслух, но я выскользнул за дверь: этот
отрывок я слышал пятьсот раз. Ну, не пятьсот, так триста уж точно.

Я пошел в сарай, который давно оборудовал под свою мастерскую, и
принялся перебирать в уме возможные способы. Способ первый: поступить
в Академию ВВС в Колорадо Спрингс. И если - меня примут, если - я
доучусь до конца и получу диплом, если - меня отберут в космический
патруль, вот тогда только появится шанс, что когда-нибудь меня
назначат нести службу на Лунную базу, или, по крайней мере, на один из
спутников.

Способ следующий: изучать инженерное дело, стать специалистом по
ракетным двигателям и добиваться работы, связанной с Луной. Там уже
перебывали, да и сейчас сидят десятки, если не сотни инженеров самых
различных профилей: электронщики, криогенщики, металлурги, специалисты
по керамике, кондиционированию воздуха, не говоря уже о ракетчиках.

Вот-вот. Из миллиона инженеров туда попадает, дай Бог, горсточка.
Мне и в почтари-то никогда не удавалось попасть, когда мы играли в
почту.

Человек, скажем, может быть врачом, юристом, геологом,
инструментальщиком - да мало ли кем! - и попасть на Луну, получив
хорошую зарплату, потому что нужен именно он, и никто другой. К
зарплате я относился равнодушно. Но как добиться того, чтобы стать
самым лучшим в своей профессии?

И, конечно, самый простой способ: въехать в кассу верхом на
тележке с деньгами и купить себе билет.

Но именно самый простой способ мне и не доступен. На данный
момент вся моя наличность составляла восемьдесят семь центов. Но я
начал упорно думать. В школе половина ребят откровенно рвались в
космос. Остальные, понимая ограниченность своих возможностей, делали
вид, что им это безразлично, да еще было несколько слабаков, которые
не покинули бы Землю ни за какие коврижки. Однако мы часто беседовали
на эту тему, и некоторые из нас твердо решили лететь на Луну. А у меня
началась настоящая лихорадка, когда "Америкой экспресс" и "Кук и
сыновья" объявили об открытии туристского маршрута.

Я увидел их рекламы, перелистывая "Нэйшнл Джиогрэфик", когда
сидел в приемной зубного врача. И, прочитав их, уж никогда больше не
мог стать прежним человеком.

Мысль о том, что любой богач мог просто напросто выложить монету
и лететь, была невыносима. Я же просто должен был лететь. Но на
туристскую поездку денег мне никогда не набрать, разве что в таком
отдаленном будущем, когда о полете на Луну и думать не придется. Так
как же мне добиться того, чтобы меня послали?

Вы ведь тоже, небось, читали рассказики о "бедных, но честных"
ребятах, пробившихся на самый верх, потому что они были самыми умными
во всем округе, а то и в целом штате. Но рассказики эти не про меня.
Я, правда, числился в первой десятке нашего школьного выпуска, но
этого недостаточно, чтобы получить стипендию в Массачусетском
технологическом институте, во всяком случае, недостаточно для
выпускника Сентервилльской средней школы. Я констатирую объективный
факт - школа у нас не очень хорошая. Ходить в нее здорово - мы
чемпионы по баскетболу, наш ансамбль народного танца известен по всему
штату, и каждую среду клевые танцульки. Жизнь в школе - первый сорт.

Вот только учились мало. Упор делали в основном на то, что наш
директор, мистер Хэнли, называл "подготовкой ко вступлению в жизнь", а
не на тригонометрию. Нас, может, и подготовили ко вступлению в жизнь,
но уж никак не к поступлению в Калифорнийский технологический.

И выяснил это все отнюдь не сам. Принес я как-то домой вопросник,
составленный нашей группой социологии по программе "жизнь в семье".
Один из вопросов звучал следующим образом: "Как организован ваш
семейный совет?"

Я и спросил за ужином:

- Пап, как у нас организован семейный совет?

- Не приставай к папе, милый,- ответила мама.

- А? Ну-ка, дай мне взглянуть,- сказал отец.

Прочитав вопросник, он велел мне принести мои учебники. Поскольку
я их оставил в классе, он послал меня за ними в школу. Папа редко
что-нибудь приказывает, но если уж велел, то надо выполнять.

Курс у меня в том семестре был клевый: обществоведение,
коммерческая арифметика, прикладной английский (весь класс выбрал
темой "составление лозунгов", веселая штука), ручной труд и спорт. У
меня баскетбол. Хоть для первого состава я ростом не вышел, но в
выпускном классе надежный запасной тоже получает рекомендацию в
университетскую команду. В общем и целом дела у меня в школе шли
хорошо, и я это знал.

Отец весь вечер читал мои учебники. Читает он быстро. В докладе
по обществоведению я написал, что в нашей семье существует режим
"неформальной демократии". Доклад прошел хорошо - в классе как раз
вспыхнула дискуссия о том, должен ли пост председателя совета
передаваться от одного члена семьи к другому, или быть выборным, и
имеют ли дедушки и бабушки право выставлять свои кандидатуры. Мы
решили, что деды с бабками могут состоять членами совета, но на
председательский пост избираться не должны. Потом сформировали
комитеты, чтобы составить конституцию идеальной семейной организации,