Чтение 7–й страницы книги ~Будет скафандр

сварочной мастерской я нашел два подержанных тридцатидюймовых
металлических баллона - и заслужил там всеобщую неприязнь, заставив
хозяина проверить баллоны на давление. Доставив их автобусом домой, я
заскочил в гараж Принга и договорился о покупке воздуха под давлением
пятьдесят атмосфер. Подкачать давление повыше и купить кислород и
гелий я мог в Спрингфилдском аэропорту, но пока не видел в этом нужды.

Вернувшись в мастерскую, я затянул пустой скафандр и велосипедным
насосом накачал его до двух абсолютных атмосфер, или одной
относительной, что дало мне испытательную нагрузку почти четыре к
одному по сравнению с условиями в космосе. Затем взялся за баллоны. Их
надо было отполировать до зеркального блеска, чтобы они не впитывали
тепло солнечных лучей. Я соскреб с них верхний слой металла и отдраил
поверхность проволочной щеткой, чтобы потом отникелировать.

Наутро "Оскар - механический человек"' обмяк, как смятый
______________________________________________________________________
' "Оскар - механический человек" - популярный в пятидесятые годы герой
комиксов.
______________________________________________________________________
комбинезон.

Самой большой проблемой было сделать мой старый скафандр
герметичным не просто для воздуха, но и для гелия.

С воздухом еще куда ни шло, но молекулы гелия настолько малы и
подвижны, что через обыкновенную резину проходят запросто, а я хотел
привести свой скафандр в настоящую рабочую форму, чтобы он годился не
только для прогулок по мастерской, но и для работы в космосе. Но
сальниковые прокладки поистрепались так, что невозможно было
обнаружить места утечек.

Поскольку в маленьком городке таких товаров не сыщешь, пришлось
обращаться в фирму "Гудьир" за новыми силиконово-резиновыми
прокладками. Я подробно описал, что мне нужно и зачем - и они все
выслали бесплатно, приложив даже дополнительные инструкции.

Работа была нелегкой. Однако настал день, когда я накачал Оскара
чистым гелием под давлением в две абсолютных атмосферы.

Неделю спустя он все еще оставался герметичным, как шестислойная
шина.

В тот день я вошел в Оскара как в замкнутую самообеспечивающуюся
среду. Я и раньше ходил в нем по несколько часов, но без шлема,
работая в мастерской, учась владеть инструментами не снимая перчаток,
подгоняя скафандр по росту и размеру. Чувствовал я себя так, как будто
обкатывал новые коньки, и вскоре совсем перестал отдавать себе отчет в
том, что хожу в скафандре, однажды даже к ужину в нем явился.

Отец вообще ничего не сказал, а мама проявила выдержку, достойную
посла, и обнаружил я свою ошибку, только начав развертывать салфетку
на коленях.

Итак, я выпустил гелий в атмосферу и укрепил на скафандре
заряженные воздухом баллоны. Затем задвинул шлем и загерметизировал
его.

Воздух втягивался в шлем с мягким шипением, его поступление
регулировалось грудным клапаном, работающим от моих вдохов и выдохов.
Подбородком я мог привести в действие другой клапан и ускорить либо
замедлить поток воздуха. Следя за отражением индикаторов в зеркале, я
довел давление до 20 абсолютных фунтов - на пять фунтов больше, чем за
пределами скафандра, что давало мне максимально возможное на Земле
приближение к космическим условиям.

Я почувствовал, как скафандр раздулся. Суставы напряглись. Я
попробовал шагнуть и... чуть не упал. Пришлось схватиться за верстак.

В скафандре, да еще с баллонами за спиной, я весил в два с лишним
раза больше обычного. Кроме того, хоть суставы и сохраняли постоянный
объем, под давлением передвигаться в скафандре не так-то легко.

Натяните тяжелые болотные сапоги, наденьте пальто и боксерские
перчатки, а на голову ведро, и попросите кого-нибудь навьючить вам на
спину два мешка цемента - тогда получите представление, каково ходить
в космическом скафандре при одном "g".

Но не прошло и десяти минут, как я вполне освоился, а еще полчаса
спустя мне уже казалось, что я ношу скафандр всю жизнь. Вес
распределялся по телу так, что нагрузка была вполне терпимой (и я
знал, что на Луне она вообще почти не будет чувствоваться). К
сочленениям суставов просто следовало привыкнуть. Привыкнуть и
прилагать больше усилий при движениях. Учиться плавать и то трудней.

День выдался ясный, я вышел во двор и посмотрел на Солнце.
Поляризатор умерял силу света, и глазам не было больно. Я отвел глаза
в сторону так, что поляризатор ушел из поля зрения, и огляделся.

Внутри скафандра сохранялась прохлада. Воздух, охлажденный
полуадиабатическим расширением (как гласила инструкция), холодил
голову и через выпускные клапаны уносил из скафандра теплоту тела и
использованный воздух.

В инструкции говорилось также, что нагревательные элементы
скафандра приходилось включать не часто, поскольку обычной проблемой
было избавление от тепла. Я решил достать сухого льда и испытать
термостат и обогреватель.

Я опробовал все системы, о которых только мог вспомнить. За нашим
двором течет ручеек, а за ручейком - пастбище, я потопал прямо по
ручейку, оступился и упал - хуже всего было то, что я не видел, куда
ставлю ногу. Упав, я продолжал лежать, меня покачивало водой. Мокро
мне не было, жарко мне не было, не было и холодно, я дышал так же
ровно, как и всегда, хотя через шлем переплескивалась вода.

Я тяжело выкарабкался на берег и снова упал, врезавшись шлемом в
валун. И ничего. Никаких повреждений. Для того Оскар и сделан, чтобы
все выдержать. Подобрав под себя колени, я поднялся и пересек
пастбище, спотыкаясь о неровности, но держась на ногах. Потом подошел
к стогу сена и зарылся в него. Прохладный свежий воздух... и никаких
проблем. Я даже не вспотел. конструкцию. Но ее я еще не наладил, так
что разделся я через три часа - еще до того, как кончился запас
воздуха. Повесив скафандр на специальную стойку, которую я соорудил, я
потрепал его по плечу.

- Оскар, ты парень в порядке,- сказал я.- Теперь мы с тобой
партнеры. Еще попутешествуем.

Предложили бы мне за Оскара пять тысяч долларов - я бы только
фыркнул.

Пока Оскар испытывался на герметизацию, я работал над его
электросистемой и электронной оснасткой. С радаром и с маяком я даже
возиться не стал - первый настолько прост, что и ребенок с ним
справится, а второй дьявольски дорог.

Но рация, действующая в диапазоне, принятом в космосе,- антенны
принимали только эти волны - казалась мне необходимой. Можно было,
конечно, собрать простую походную рацию и привесить ее к поясу
снаружи, но я тогда все время мучился бы с неправильными частотами, да
и вакуума она не выдержала бы. Изменения температуры, давления и
влажности оказывают странный эффект на электронные схемы, именно
поэтому рация и должна быть встроена внутрь шлема.

В инструкции приводились схемы, и я занялся делом. Слуховые и
модуляционные схемы проблемы не представляли - всего лишь транзисторы
на батарейках, размеры которых легко можно уменьшить. Но вот
микроволновый блок...

Микроволновые схемы дело хитрое, требующее прецизионной
обработки; одно неверное движение руки может нарушить выходное
сопротивление и сорвать математически рассчитанный резонанс.

Что ж, я попробовал. Синтетические прецизионные кристаллы можно
по дешевке купить в магазинах, торгующих списанными товарами, а
некоторые транзисторы и другие компоненты я выдрал из собственных
приборов. И после адских трудов я все-таки заставил блок работать. Но
в шлем проклятая штуковина не лезла, хоть плачь.

Если хотите, считайте этот блок моей моральной победой - в жизни
мне не доводилось мастерить ничего лучшего.

В конце концов я купил готовый блок - прецизионной обработки, в
пластиковом чехле. Купил там же, где раньше покупал кристаллы. Как и
скафандр, к которому он был когда-то изготовлен, блок устарел
настолько, что взяли за него смехотворно мало. Надо сказать, к тому
времени я уже был готов заложить хоть свою душу, до того мне хотелось
наладить Оскара. Главной сложностью в работе с электрооснасткой стало
то, что все те детали должны были быть безотказными и безопасными.
Человек, работающий в космосе, не может, в случае неполадки, заскочить
в первый попавшийся гараж и попросить механика помочь. Либо оснастка
его скафандра будет нормально функционировать, либо он перейдет в
разряд основных статистических данных. Потому-то и установлены на
шлеме двойные фары: вторая автоматически зажигается, если гаснет
первая. Дублировалась даже подсветка циферблатов над моей головой.
Здесь я не спешил и не экономил: каждую дублированную схему я
восстанавливал дублирующей и тщательно проверял все автоматические
переключатели.

Мистер Чартон настоял на том, чтобы я заполнил встроенную аптечку
скафандра всем тем, что предписывала инструкция - глюкозой, мальтозой
и аминотаблетками, витаминами, аспирином, декседрином, антибиотиками,
кодеином - в общем, достаточным запасом снадобий, чтобы человек мог
выкарабкаться, если что случится. Он попросил доктора Кеннеди выписать
на них рецепты, чтобы я снарядил Оскара, не нарушая при этом правил.

Когда я кончил работать, Оскар пришел в такую же отличную форму,
в какой он был во время своей службы на космической станции. Приводить
его в порядок оказалось куда как интересней, чем, скажем, помогать
Джейку Биксби превращать кучу металлолома в автомобиль.