Я осторожно встал, надеясь застать его врасплох, но не тут-то было. Он сбил
меня с ног еще раз. Я попробовал двинуть ему из положения лежа, однако этот
гад все время увертывался от ударов.
После третьей плюхи я остался лежать на полу. Когда в глазах перестали
вспыхивать искры, Горлодера уже след простыл. А я ему так ни разу и не
врезал. Вот черт, ну не везет мне в драках! Я все еще разговариваю, когда
пора уже бить.
Я подошел к бачку с водой и сполоснул лицо. За этим занятием меня застукал
Хэнк и очень изумился. Пришлось объяснить, что я налетел на дверь. Отцу я
сказал то же самое.
Больше Горлодер ко мне не вязался. Мы просто игнорировали друг друга. Но в
ту ночь я никак не мог заснуть, все лежал и пытался понять. И не мог.
Парень, сочинивший эту муру. "В бою я стою десяти, поскольку сердцем чист",
- наверняка не сталкивался с типами вроде Горлодера. По-моему, Горлодер
обыкновенная сволочь; жаль, что я не заткнул пробоину его физиономией. Я
все думал, как бы его проучить, но так ничего и не придумал. Как говорит
отец, в жизни бывают безвыходные положения.
Никаких особых происшествий по пути к Юпитеру больше не было. Правда,
как-то раз потерялся четырехгодовалый мальчуган. Родители обыскали чуть не
весь корабль, из рулевой рубки по громкоговорителю всех пассажиров
попросили сообщить, если кто его увидит, но парнишка как в воду канул.
Мы подняли на ноги всех скаутов: самый тот случай проверить, какие из нас
следопыты. Экипаж не мог организовать поиски, их всего-то раз два и обчелся
- капитан, двое помощников, мистер Ортега и его заместитель. Капитан
Харкнесс снабдил наших руководителей планами корабля, и мы облазили все
закоулки, как в той игре, когда надо найти спрятанный предмет. Выудили мы
его через двадцать минут. Бесенок, оказывается, пробрался в теплицы, и там
его благополучно заперли.
Пока он сидел взаперти, ему захотелось пить, и он попробовал глотнуть
растворчика для поливки растений. Результат не заставил себя ждать. Парень
не отравился, ничего страшного, но теплицы уделал - не дай Бог!
Вечером за картами я обсудил с отцом этот случай. Пегги ушла на собрание
девчонок-скаутов, Молли куда-то удалилась, и мы остались одни. Мамаша
пропавшего пацаненка подняла такой шум, будто случилось что-то ужасное. Я
хочу сказать: ну что могло случиться с ним на корабле? За борт-то выпасть
он никак не мог.
Отец возразил, что ее реакция кажется ему совершенно естественной.
- Слушай, Джордж, а ты не думаешь, что не все пассажиры достойны быть
колонистами?
- М-м-м... может быть.
Вообще-то я имел в виду Горлодера, но ведь была еще и миссис Тарбаттон,
которая сломалась почти на старте и не вылезала из каюты, а также эта
матрона, миссис Григсби, заработавшая себе мытье тарелок. И был мужик по
имени Сондерс, постоянно конфликтовавший с судовым советом из-за того, что
не желал признавать никаких постановлений и пытался жить так, как было
удобно ему, а не окружающим.
- Джордж, как же им всем удалось пройти психологические тесты?
- Билл, ты когда-нибудь слыхал о политическом давлении?
- Чего? - Вот и все, что я смог ответить.
- Понимаю, что тебя это шокирует, но ты уже достаточно взрослый - пора
воспринимать мир таким, какой он есть, а не таким, каким он должен быть.
Рассмотрим, например, чисто гипотетическую ситуацию. Скажем, племянница
сенатора собралась на Ганимед. Я не думаю, чтобы ее завалили на
психологических тестах. Но даже если бы и завалили, комитет мог
пересмотреть решение, коль скоро сенатор всерьез бы этого захотел.
Я задумался, переваривая услышанное. На Джорджа это совсем не похоже,
циником его не назовешь. Из нас двоих циник скорее я, а Джордж наивен, как
ребенок.
- Но если тесты так легко обойти, Джордж, тогда вообще нет смысла их
проводить.
- Ничего подобного. Как правило, тесты проводят честно. А если кто и
проскользнет по блату - это неважно. Природа-мать сама о них позаботится.
Выживут сильнейшие. - Отец сдал карты и заявил: - Ну, держись! На сей раз я
тебя разделаю под орех, вот увидишь.
Он всегда так говорит.
- И все равно, - сказал я, - тех, кто злоупотребляет своим служебным
положением, нужно гнать в три шеи!
- Согласен, - мягко ответил Джордж. - Но тут главное не переусердствовать.
Работать нам предстоит не с ангелами, а с людьми.
Двадцать четвертого августа капитан Харкнесс прекратил вращение корабля и
начал сбрасывать ускорение. Корабль тормозил более четырех часов, а затем в
шестистах тысячах милях от Юпитера перешел на свободное падение. Ганимед
находился за Юпитером. Невесомость по-прежнему доставляла нам мало
удовольствия, но теперь мы были к ней подготовлены и все, кто хотел,
сделали уколы. Я тоже не выпендривался.
Теоретически "Мейфлауэр" мог сманеврировать таким образом, чтобы в конце
торможения сразу выйти на орбиту вокруг Ганимеда.. Но на практике более
удобно было потихоньку приближаться к спутнику, чтобы избежать неприятных
встреч с метеоритами в так называемых фальшивых кольцах.
У Юпитера, разумеется, нет таких колец, как у Сатурна, но наряду со
спутниками вокруг него вращается уйма космического мусора. Будь этого
мусора еще больше, он образовал бы кольца наподобие сатурнианских. Но хотя
осколков и не хватает на кольца, зато их вполне достаточно, чтобы устроить
пилоту нелегкую жизнь. Что же до нас, пассажиров, то медленное приближение
к планете позволило нам вдоволь налюбоваться на Юпитер и его спутники.
Камешки, встречи с которыми мы так старательно избегали, в основном
вращаются в плоскости экватора Юпитера, как сатурнианские кольца, поэтому
капитан Харкнесс повел корабль над верхушкой планеты, то есть над северным
полюсом. Так что в опасную зону мы вошли, только когда стали огибать Юпитер
и приближаться к Ганимеду, но к этому времени корабль уже двигался
черепашьими темпами.
Однако над полюсом "Мейфлауэр" еще мчался во всю прыть. Более тридцати миль
в секунду - и с такой скоростью мы неслись на расстоянии всего тридцати
тысяч миль от планеты. Вид был еще тот! Диаметр Юпитера около девяноста
тысяч миль, и когда летишь в тридцати тысячах милях от такой громадины,
чувствуешь себя не совсем уютно.
Я пару минут попялился в иллюминатор, а потом уступил место другим желающим
и вернулся в каюту, где можно было смотреть на экран сколько влезет.
Странное это было зрелище; обычно на фотографиях Юпитер похож на шар,
прочерченный полосами, идущими параллельно экватору. Но мы-то смотрели на
него со стороны полюса, а потому вместо полос видели разноцветные круги.
Планета походила на огромную мишень, размалеванную оранжевой, кирпичной и
коричневой красками, только от этой мишени кто-то отжевал половину, потому
что Юпитер был в виде полусферы.
Прямо на полюсе чернело какое-то пятно. Нам объяснили, что это зона
устойчивой ясной погоды и что в этом месте можно разглядеть даже
поверхность планеты. Но я, как ни старался, ничего не разглядел. Пятно как
пятно.
Когда мы летели над верхушкой Юпитера, из темноты внезапно выплыла Ио,
спутник номер один. Размерами она похожа на нашу Луну и расстояние от нее
до "Мейфлауэра" было примерно как от Земли до Луны. Нет, вы только
представьте себе: сплошное черное небо и вдруг откуда ни возьмись -
темно-красный кровавый диск, который на ваших глазах за пять минут
становится ярко-оранжевым, почти таким же, как Юпитер.. И выпрыгнул он
буквально ниоткуда - магия, да и только.
Пока мы были поблизости, я все старался найти спутник Барнарда [Барнард
Эдуард Эмерсон (1875-1923) - американский астроном, в 1892г. открыл пятый
спутник Юпитера - Амальтею], но, очевидно, пропустил. Пятый спутник совсем
крошечный и крутится вокруг Юпитера на расстоянии меньше диаметра - так
близко, что успевает сделать полный оборот за двенадцать часов.
Он интересовал меня потому, что на нем расположена обсерватория и базовая
станция проекта "Юпитер".
А может, я его и не пропустил: не исключено, что его отсюда вообще нельзя
увидеть - диаметр-то у шарика всего сто пятьдесят миль. Говорят, с него
можно просто спрыгнуть и оказаться в космосе. Я спросил у Джорджа, но он
сказал, что это ерунда: скорость разбега должна быть около пятисот футов в
секунду.
Позже я проверил: он оказался прав. Отец у меня настоящий кладезь полезной
информации. Он говорит, что факты заслуживают уважения сами по себе.
Каллисто была у нас за спиной; мы прошли мимо нее, не приближаясь.
Полумесяц Европы [Каллисто и Европа - соответственно четвертый и второй
спутники Юпитера] находился справа, почти на перпендикуляре к нашей
траектории. Нас разделяло более четырехсот тысяч миль, и вид ее меня не
впечатлял.
Ганимед же был прямо перед нами и все время увеличивался в размерах. Но
странное дело: Каллисто отсвечивала серебром, как Луна, разве что не так
ярко, Ио и Европа были огненно-оранжевыми, как и сам Юпитер, а Ганимед
выглядел совершенно тусклым.
Я спросил Джорджа почему. Ответ, как всегда, был у него наготове.
- Ганимед был таким же ярким, как Ио с Европой. Это парниковый эффект
виноват [Парниковый эффект - нагрев внутренних слоев атмосферы,
обусловленный прозрачностью атмосферы для основной части излучения Солнца и
поглощением атмосферой основной части теплового излучения планеты, нагретой
Солнцем. В атмосфере Земли излучение поглощается молекулами воды, двуокиси
углерода и так далее.] - тепловая ловушка. Иначе мы не смогли бы там жить.
Пехов Алексей
Конюшевский Владислав
Василенко Иван
Володихин Дмитрий
Сертаков Виталий
Орловский Гай Юлий