мерцающие пропасти его глаз.
тайного имени. - Ты мой раб, ты отдал себя мне в рабство за спасение твоей
жизни. И я говорю тебе: ты это сделаешь!"
беззвучного диалога, увидели и почувствовали лишь беспричинную вспышку
драконьей ярости. Гарет схватил за плечи Трэй и толкнул в сторону черного
проема Врат. Аверсин сделал попытку подняться и вновь упал на спину с
резким выдохом. Гневно оттолкнул кинувшегося на помощь Гарета, не сводя
глаз с хрупкой женской фигурки, бесстрашно стоящей перед дымящейся яростью
чудовища.
которую нанесен главный рисунок. Разум ее с кристальной ясностью был
нацелен в бездонные глубины, из которых на нее катилась темная волна
злобы. Магия Дженни словно вспыхнула от прикосновения разума дракона,
становясь все сильнее и сильнее. Тайное имя звучало не переставая. Наконец
Моркелеб осел на задние лапы и снова принял позу сфинкса.
моей помощи. Ты знаешь драконов и их магию. Ты уже могла бы стать одним из
нас".
воли. Но в обратном превращении ты бы мне уже не помог".
цели, нахлынула лихорадочным жаром. "Чтобы быть магом, надо быть им", -
говорил старый Каэрдин.
тобой власть, Черный Моркелеб".
и в эту ночь не смогла сомкнуть глаз. Чутко вслушиваясь и всматриваясь в
темноту, она сидела на гранитных ступенях и вновь пыталась уверить себя,
что охраняет лагерь, хотя отлично знала, что люди короля сегодня не
осмелятся вернуться. Она вникала в эту ночь чуть ли не с физическим
напряжением; лунная изморозь лежала на камнях и краях трещин серебряным
наплавом; клубы сорняков вставали белыми султанами над истоптанной пылью
площади. Трупов внизу уже не было - они исчезли, пока Дженни меняла у
костерка в Рыночном Зале перевязки Джону. Либо Моркелеб был слишком
тактичен, либо просто голоден.
душа ее была смутна, душа разрывалась между великой магией и мелкими
радостями жизни. Тишина каменного дома на Мерзлом Водопаде, детские цепкие
пальчики и Джон...
костерка, укрытый медвежьими шкурами: широкоплечий, крепко сбитый - даже и
не предположишь, что он способен двигаться со стремительной грацией борзой
собаки. Ведь это страх за него погнал Дженни в Бездну на поиски лекарств -
и в итоге заставил взглянуть в серебряные глаза дракона. И все же Дженни
по-прежнему не могла себе представить, как можно жить на свете без этой
внезапной мальчишеской улыбки.
причудливого характера Джона. А Ян унаследовал чувствительность матери, ее
ненасытное любопытство, ее одержимость, граничащую с сумасшествием. "Его
сыновья, - подумала Дженни. - Мои сыновья..."
чтобы остановить разъяренную толпу у этих ступеней, и неожиданно
отозвалось сладостным восторгом и ликованием. Случившееся по-прежнему
ужасало Дженни, усталость по-прежнему ныла в каждой косточке, и все же
чувство победы над собственной беспомощностью не проходило. Как могла она
растратить столько лет, прежде чем сделала первый шаг к могуществу!
Одно-единственное касание разума Моркелеба - и в мозгу ее распахнулось
множество дверей, ранее заколоченных наглухо. И если теперь Дженни от
всего этого откажется, сколько тайных комнат останутся неисследованными?
Искус великой магии... Одни лишь колдуны способны понять, что это такое:
чувство, подобное лютому голоду, который не утолить. Дженни и не мечтала
никогда о таком колдовстве, словно сотканном из света звезд; колдовстве,
заключенном в бездонном сумрачном разуме дракона; колдовстве, способном
внимать пению китов в далеких северных морях. Каменный домик у Мерзлого
Водопада вдруг представился Дженни тесной тюрьмой; жадно цепляющиеся
детские руки, казалось, удерживали ее от шага за порог - на свободу.
поплотнее в одеяло из медвежьей шкуры и поглядела в царственную ночную
синеву над западным хребтом. Разве не могло случиться, что одна из
драконьих мелодий обернулась заклятием, после которого теряешь интерес к
делам людей и хочешь одной лишь свободы?
алмазно замерцала на чешуйчатой броне, серебряные глаза просияли из-под
полуприкрытых век. Давно ли он опустился рядом, Дженни не знала - приход
его был беззвучен, как падение пера.
меня своим разумом, я увидел, в какую пытку ты превратила свою жизнь. Я не
понимаю людские души, хотя они светлы и отзываются подобно золоту. Ты
сильна и прекрасна, Дженни Уэйнест. Я хочу, чтобы ты стала одним из нас и
жила бы с нами на скалистых островах в северном море".
голову. - Разумеется, не станешь, хотя, при всей твоей к ним любви, они
этого заслуживают. Мне непонятна такая любовь, драконы любят иначе. Но
когда я освобожусь от заклинания, привязавшего меня к этой горе и снова
полечу на север, лети со мной. Я не чувствовал раньше ничего подобного, но
я хочу, чтобы ты была драконом - таким же, как и я. Скажи мне, ну не все
ли тебе равно, станет ли этот мальчик Гарет рабом женщины своего отца или
рабом своей будущей избранницы? И какая тебе разница, кто захватит Бездну?
Или долго ли еще эта женщина Зиерн будет осквернять разум и тело, покуда
не умрет, истощив свою душу и магию? Тот ли, другой человек правит
Уинтерлэндом и защищает его, удастся ли ему привезти туда книги о деяниях,
описанных кем-то понаслышке... Все это так ничтожно, Дженни Уэйнест. Твоя
власть выше этой суеты".
на этих ступенях - твои друзья это бы пережили".
прекраснее того дракона, убитого Джоном в Вире. Его пение отзывалось в ее
сердце, как отзывалось оно в чистом золоте. Как будто прянув на солнечный
свет из привораживающей ночи, Дженни помотала головой.
проем Врат.
и продымленным. Гаснущий костер метал злобные янтарные вспышки, еле
касающиеся кончиков каменных клыков на потолке и слабо взблескивающие на
звеньях сорванной ламповой цепи. Всегда неприятно возвращаться из живого
морозного воздуха ночи в стылое жилье, но в этот раз сердце Дженни сжалось
как-то по-особому - так, словно она навсегда возвращалась в темницу с
воли.
груде скарба, перенесенного сюда из лагеря на Холме. Что-то шевельнулось в
темноте; Дженни услышала шорох пледа, и спустя мгновение голос Гарета
окликнул:
лицо и на металлические букли овечьей куртки. Кутающийся в потрепанный
пятнистый плед Гарет выглядел заспанным и взъерошенным, ничуть не
напоминая того юного придворного, что две недели назад ожидал королевского
выхода, облаченный в изысканную мантию из лимонно-белого атласа. И уж
совсем мало (отметила Дженни) осталось в нем от неуклюжего паренька,
явившегося в Уинтерлэнд разыскивать своего героя.
все, что может гореть, и, если вдруг люди короля вернутся,
забаррикадируйся за внутренними вратами в Большом Туннеле. А будете
отступать - подожги. Это их задержит.
если, конечно, врата, ведущие в Бездну с той стороны, не взорваны. Если я
не доберусь до Халната...
добрая дюжина баллад роилась в мозгу принца.
Конан-Дойль Артур
Никитин Юрий
Акунин Борис
Каменистый Артем
Прозоров Александр
Сертаков Виталий