Барбара ХЭМБЛИ

СТЕНЫ ВОЗДУХА

Стены воздуха ("Дарват" #2)
Barbara Hambly. The Walls of Air (1982) ("The Darwath" #2)

Хмурым субботним вечером дождь глухо барабанил в окна бара Шанрока в
Сан-Бернардино, и яркий свет фонарей отражался на мокром тротуаре. Два
бородатых мотоциклиста и хрупкая блондинка увлеклись игрой в бильярд.
Допив вторую кружку пива, Руди Солис оглядел комнату. Ему чего-то не
хватало, было ощущение, будто он что-то потерял и при этом не мог
вспомнить, что именно. Осталась только тупая боль.

Он растранжирил все деньги, но хмель не брал его. Билли Мэй проворно
сновала вдоль стойки с бутылками пива и пустыми стаканами, и цепкий взгляд
Руди выхватывал в сверкающем зеркале то отражение ее подкрашенных темных
глаз, то красивую тесьму блузки, кокетливо выделяющуюся в низком вырезе
свитера. Еще в зеркале отражалась обычная для субботы толпа ночных
посетителей. Кого-то Руди знал по колледжу, а кого-то и с детства. Пич
Мак-Клейн, самый толстый ангел тьмы в мире, со своей старушкой; Кровавый
Безумец, инструктор по каратэ; Большой Бык и компания рабочих со
сталелитейного завода. Но сейчас все они почему-то казались чужими. Руди
взмахнул рукой, и тотчас с полки съехала бутылка пива и проплыла через
разделяющее их пространство в его руку. Никто не заметил. Он налил себе
пива и выпил, почти не почувствовав вкуса. С маленькой эстрады под резкий
вой электрогитар тягучий, гнусавый голос фальшиво пел гимн. Внезапно Руди
ощутил невыносимую боль утраты.

Он переместил бутылку по воздуху, и она зависла над стойкой. Снова
никто ничего не заметил или не обратил внимания. Руди увидел себя в
зеркале и ужаснулся: изможденное худое лицо, изломанные брови в обрамлении
длинных красно-черных волос, пальцы рук, испачканные краской и машинным
маслом, татуировка на запястье - имя вокруг пылающего факела. Вдруг
зеркальное стекло в окне потемнело, словно весь свет на улице погас.

Он обернулся, похолодев от охватившего его ужаса. На улице не было
обычного сияния неоновых фонарей. Все поглотила мгла, мягкая и живая,
которая словно давила на окна, колыхаясь в непрерывном движении, словно в
ее мертвенных глубинах кишели и извивались обитающие там духи. Руди
попытался крикнуть, но вместо крика получилось жалкое дребезжание. Он изо
всех сил старался привлечь к себе внимание других людей, но они вели себя
так, будто не замечали его. Какая-то сила, сгусток энергии, гигантским
кулаком ударила снаружи по стене бара и вдавила ее внутрь. Кирпичи
разлетелись во все стороны. Сквозь разбитую стену ворвалась волна Тьмы.

- Руди! - холодные руки сжимали его ладони. - Руди, проснись! Что с
тобой?

Он очнулся, тяжело дыша, холод пронизывал его до костей. В темноте
комнаты его глаза различили Минальду, королеву Дарвета, мать наследника,
сидевшую рядом с ним на постели. Мерцающий шелк усыпанного звездами
покрывала окутывал ее плечи, а широко раскрытые глаза цвета ириса излучали
страх, отчего она казалась моложе своих девятнадцати лет. Тихая тьма
комнаты была наполнена запахом воска, к которому примешивалось благоухание
ее распущенных волос.

- Что с тобой? - снова прошептала она очень тихо. - Дурной сон?

- Да. - Руди опустился рядом с ней, дрожа, словно от смертельного
холода. - Всего лишь сон.

В казармах стражи неожиданно проснулась Джил Паттерсон Ей снились
спокойные студенческие дни в чудном мире под названием Калифорния, и вдруг
сон прервался непоколебимым ощущением надвигающегося ужаса. С минуту она
оставалась на своей узкой койке, широко открыв глаза и вслушиваясь в тихие
звуки и стук собственного сердца. Убежище в безопасности, успокоила она
себя. Единственное место в мире, куда не могут проникнуть Дарки. Но ужас
из сна, проникший в ее сердце, скорее рос, чем стихал.

Джил поднялась по-кошачьи бесшумно. Тусклый свет очага в караульном
помещении немного освещал и комнату женщин из стражников, касаясь чьих-то
плеч, сомкнутых век, спутанных волос, черных одежд с простой белой
эмблемой, жестко поблескивающего оружия. В этом бледном свете она натянула
рубашку и бриджи, закуталась в плащ и выскользнула из комнаты. Пол леденил
ее босые ноги, пока она шла между койками. Она догадывалась, что сейчас
глубокая ночь, хотя в Убежище, лишенном окон, определить время точно было
невероятно трудно.

Она отодвинула занавеску в дальнем конце комнаты.

Ингольда не было. Обычно волшебник спал в квадратной нише, где воины
хранили запасы съестного, которые теперь приходилось охранять от всех
пришельцев из развалин Реальма. В неярком свете очага Джил разглядела
углубление среди мешков с зерном, сваленных в кучу позади чулана, две
изъеденные молью старинные мантии из буйволиной кожи и грязное лоскутное
стеганое одеяло, но самого волшебника не было. Исчез и его посох.

Она быстро прошла назад через караульное помещение, через наружную
комнату, служившую для хранения оружия, бочонков с Голубой Руиной и кадок
с джином, и вышла в пустынные галереи. Огромный зал простирался почти на
тысячу футов от двойных ворот на западе и до глухой темной стены с
башнями, где располагались королевские покои, на востоке.

Бесформенные черные стены окружали Убежище со всех сторон,
простираясь за пределы видимости и поддерживая крышу. Прямо по грубому
полу протекали, журча, глубокие черные каналы, пересеченные маленькими
мостиками. Царящую вокруг тишину можно было сравнить разве что с
безмолвием Великих Снежных гор, окружающих Убежище. Мрак темноты
рассеивался не луной и звездами, а тусклым светом факелов, мерцавших на
каждой стороне темных стальных ворот. Слабое оранжевое пламя очерчивало
двойной круг на гладком черном полу и отбрасывало огненные отблески на
засовы, цепи и огромные кольца ворот.

Там, где сливались два круга света, стоял человек. Казалось, его
жесткие светлые волосы были окружены золотым сиянием.

- Ингольд! - негромко окликнула Джил.

Он повернулся в недоумении. Завернувшись поплотнее в плащ, Джил
широкими шагами направилась к воротам. С тех пор как они вместе пересекли
Пустоту и оказались в этом мире, она все время зябла.

- Что, моя дорогая? - раздался мягкий, бархатный голос. Освещаемое
неустанным огнем, его морщинистое лицо казалось непроницаемым. Шестьдесят
лет полной опасности и приключений жизни придали ему совершенно отрешенный
вид.

Она встала рядом, и взгляды их встретились.

- Что это? - тихо спросила она.

- Ты сама понимаешь, - с грустью ответил волшебник.

Джил встревоженно оглянулась. Здесь царил страх, и Джил не покидало
ощущение нависшего в ночи Зла. Здесь она испытывала тот же странный,
леденящий ужас, будто некий злобный и непостижимый разум проникал сквозь
пучину времени.

- Они уже здесь? - прошептала она.

Ингольд ласково обнял ее.

- Сходи-ка за своим оружием, детка.

Ее глаза казались фиолетовыми в голубоватом волшебном свете. Минальда
смотрела, как Руди одевается.

- Что случилось? - спросила она.

- Не знаю, - тихо, чтобы не разбудить принца, сладко спавшего в своей
золоченой колыбели, ответил Руди. - Мне лучше пойти туда.

За месяц жизни в этом мире он привык к незнакомой одежде и больше не
чувствовал себя неловко в домотканых бриджах, рубашке с длинными рукавами,
тунике, высоких сапогах до колен и богато вышитом плаще, который он снял с
убитого вельможи после страшной битвы с прислужниками Тьмы в Карсте. Но он
все еще оплакивал удобство джинсов и ковбойки. Руди пристегнул меч и
наклонился через пеструю груду шелков, чтобы поцеловать девушку, безмолвно
наблюдавшую за ним.

- Ты придешь проводить нас?

- Нет, - тихо сказала она. - Не могу, Руди. Путь в Кво долог и
опасен. Кто знает, даже если вы найдете Архимага, будет ли это концом
вашего путешествия? - В слабом фосфоресцирующем волшебном свете он увидел
слезы в ее глазах. - Я не люблю прощаний.

- Ну что ты, - Руди снова нагнулся к ней, лаская шею и плечи, тяжелые
темные волосы струились сквозь его пальцы, он мягко привлек ее к себе и
поцеловал в губы. - Ну что ты, ведь со мной будет Ингольд. Все образуется.
Сама подумай: разве есть на свете кто-нибудь настолько выживший из ума,
чтобы связываться с этим старым чудаком? Так что это и не будет прощанием.

Она усмехнулась.

- Тогда не стоит воспринимать все это так серьезно, правда? - Их губы
снова сомкнулись в поцелуе. Пушистые пряди волос щекотали его лицо. - Иди
с богом, Руди, хотя аббатиса умерла бы на месте, услышь она, что я говорю
это колдуну.

Не прерывая сладкого поцелуя, Руди пробормотал что-то в адрес
аббатисы.

- ...что, возможно, пошло бы ей на пользу. - Он нежно стер со щеки
любимой слезу. За все двадцать пять лет своей жизни он не помнил ни одного
человека, мужчину или женщину, кого интересовало бы то, что он собирается
делать. "Почему девушка из другого мира, королева, оказалась этим
человеком?" - спрашивал он себя. Еще одна слеза скатилась по ее щеке, и он