в высокое окно, за которым виднелись причудливые готические крыши. Человек,
способный выследить вампира? Даже такого неуклюжего и необученного птенца,
как Забияка Джо Дэвис? Или Забияка Джо, оглушенный иным бытием и напуганный
смертью Кальвара, был поражен обыкновенной манией преследования? Бог его
знает... Уж если Исидро то и дело нервно оглядывается, то сколько же
осталось жить Дэвису, тем более теперь, без помощи Кальвара?
Кальвар именно убит, а не просто исчез. То же самое предполагал и Исидро...
вычислить тех, кого он не в силах выследить.
перелистывая пыльные страницы, -- способный просеять все эти записи, имена,
акты и завещания, найти таким образом жилище вампира и превратить хозяина в
пепел".
голову блондинке, лежащей в гробу на Хайгейтском кладбище!
изначально, еще до совершения своего первого убийства, знает заранее, за кем
он охотится.
таинственный Гриппен. В этом случае Эшер подвергался двойной опасности: если
Джо обнаружит, что у него на хвосте Исидро, он, конечно, решит, что Эшер его
предал.
начале восемнадцатого столетия графом Эрнчестерским некоему Роберту
Вант-хоупу. Сам дом располагался на Савой-Уок -- место, смутно знакомое
Эшеру, древнейший район Лондона, бесчисленные крохотные дворы и аллеи
неподалеку от Темпла. Странно, но такое впечатление, что это была
единственная сделка Роберта Вантхоупа -- судя по записям, в Лондоне он
ничего больше не приобретал.
нотариальные бумаги, удостоверился, что мистер Вантхоуп завещания не оставил
-- странный поступок для человека, обладающего достаточными средствами,
чтобы купить городскую резиденцию графов Эрнчестерских. Краткий визит в
другое крыло огромного здания подтвердил подозрение, что свидетельство о
смерти Вантхоупа отсутствует, как, кстати, и свидетельство о его рождении.
любопытнее". Имя, определенно, вымышленное. Больше Эрнчестер-Хаус в бумагах
не упоминался ни разу.
когда Эшер пересек широкий мощеный двор и вышел на улицу. Несколько минут он
вспоминал, как добраться до Савой-Уок, затем сообразил, что до наступления
темноты никто ему в Эрнчестер-Хаус дверь не откроет и что неплохо бы
предварительно сделать кое-какие покупки.
оградками общественных уборных; яркий свет лился из дверей "Эмпайра" и
"Альгамбры". Эшер поднял воротник просторного пальто, замотал поплотнее шарф
и ускорил шаги. Он не имел ни малейшего понятия, сколь поздно просыпаются
вампиры, а кроме того, ему не хотелось бы встретиться сейчас с Исидро.
попросил серебряную цепь -- из чистого металла и желательно потолще. Надел
он ее на Виго-стрит. Холод серебра щекотал шею. Снова замотав шарф,
почувствовал себя несколько неловко. Может быть, приобрести еще и распятие?
всех легендах, в том числе и не имеющих отношения к христианству. Весьма
вероятно, что распятие, располагаясь рядом с важнейшими кровеносными
сосудами, и впрямь могло их защитить. Оставалось лишь надеяться, что легенды
говорят правду.
некоторым легендам, к утру с ним может случиться и кое-что похуже.
возле резных дверей синематографа. -- Фольклор повсеместно утверждает, что
жертвы вампиров часто становятся вампирами сами, но Исидро ни разу не
обмолвился о своих жертвах или о жертвах своих дружков как о вступивших в
ряды убийц. Забияка Джо Дэвис говорил, что вампиров "делают" и что его
самого "сделал" Кальвар, причем явно против воли хозяина вампиров Гриппена".
Эшер в этом и раньше не сомневался. Даже если забыть о впечатляющем списке
жертв Лотты, элементарная логика подсказывает, что иначе весь мир был бы
населен одними вампирами.
ревностно оберегаемое хозяином Лондона.
малый и всегда в накрахмаленной рубашке".
перед кем-то голову.
невидимые пружины и борьба за власть среди вампиров...
Святого Павла темнел на фоне вечернего неба. Улицы здесь были узки,
разбежались во всех направлениях -- кирпичные каньоны с кабачками,
сверкавшими на углах подобно драгоценным шкатулкам.
мощеный проход между двумя рядами домов и такой узкий, что в нем едва можно
было раскинуть руки. Огни Солсбери-Плейс скрылись за поворотом- Река была
неподалеку, переулок тонул в тумане.
несколько строений: захудалый книжный магазин, мастерская стеклянных глаз, а
за ними, в глубине двора, вырисовывался высокий дом -- узорная кладка,
свинцовое стекло, и весь черный от сажи. Огни оживленных улиц рассеивались в
тумане над черепичными крышами и причудливыми трубами. В доме было темно,
но, когда Эшер подошел поближе, в высоких окнах зажегся свет.
львами, были испятнаны сажей. Стук дверного молоточка замер, отдавшись эхом
в глубине дома. Даже напрягая слух, Эшер не мог различить ни звука за
двустворчатыми резными дверьми.
хлынувший в проем, обозначил женский силуэт на пороге. Лицо незнакомки,
обрамленное темно-рыжими локонами, напоминало белый шелк. Карие глаза ее
мерцали отраженным светом.
Эрнчестерских.
собой усилие и взглянул в мерцающие глаза.
Кинге.
за которой располагался салон. Голос женщины был негромок и очень приятен --
без тени кокетства и какой-либо искусственности. Следуя за хозяйкой, Эшер
почти слышал, как у него колотится сердце. Хозяйка, видимо, тоже.
нем все же чувствовалось. Тусклая керосиновая лампа на углу камина в стиле
барокко освещала изящные кресла, резное бюро. Мебель была старинная,
красного дерева. Хотелось бы знать, кто здесь теперь стирает пыль и чистит
крыльцо после гибели Дэнни Кинга.
она напоминала Исидро -- спокойный, почти бесстрастный голос. Стоя перед ней
на островке отбрасываемого лампой света, Эшер видел, как блеснули на секунду
клыки. Воздух она набирала только когда говорила; во время молчания грудь ее
была неподвижна.
вы обо мне слышали, то должны знать, что мне нужна информация. А если вы
знакомы с доном Симоном Исидро, то должны предположить, что сведений я
получил от него немного. Дэниел Кинг был вашим слугой?
золотисто-карие глаза были исполнены большей живости. -- Он был слугой моего
мужа, -- добавила она помолчав, и Эшер облегченно вздохнул. Он чуть было не
решил уже, что все вампиры так же неразговорчивы, как дон Симон. -- Грумом,
или "тигром", как их тогда называли. Это было во времена нашего
последнего... -- Она свела брови, подыскивая слово, -- совсем как живой
человек. -- Скажем, нашего последнего пребывания в мире. У нас было много
слуг. В те дни слуги спокойнее относились к странностям хозяев -- если те,
допустим, жили в отдельном крыле и вели исключительно ночной образ жизни. Но
Дэнни о многом догадывался.
царственная, несколько архаичная поза, как на портретах времен Реставрации.
Эшер рискнул бы предположить, что в жизни она была склонна к полноте, но
теперь полнота исчезла, как исчезли из ее речи архаичные обороты. Костюм
также был вполне современный, и только жемчужные серьги принадлежали эпохе
последнего Стюарта.
Прозоров Александр
Шилова Юлия
Ильин Андрей
Самойлова Елена
Сертаков Виталий
Грабб Джеф