читься еще при моей жизни, - подумал он. - Пусть император обманывает
меня! Я тоже не буду сидеть сложа руки. Великие дома соберутся под мои
знамена подобно тому, как крестьяне сбегаются под гостеприимный кров.
Они больше всего боятся, что имперские сардукары уничтожат их одного за
другим.
вас в предательстве.
лил себе лишь обиженное выражение лица. Он преуспел в своем намерении.
так, что даже выразить трудно.
вителей малых домов в конце холла. Где-то прозвенел звонок, предупреждая
о том, что представление начинается.
быка и написанный маслом потрет старого герцога Атридеса. Их вид напол-
нил барона предощущением беды, и он подумал о том, что же могло побудить
герцога Лето повесить в обеденной зале своего дворца на Каладане, а по-
том и на Арраки портрет отца и голову убившего его быка.
когда они вместе с присоединившимися к ним людьми вышли из холла в ком-
нату ожидания - узкое пространство с высокими окнами и потолком.
меялись как раз в нужном ключе, - чтобы дать понять, что они оценили
фразу. В смехе их появилась, однако, и фальшивая нота, когда в него вне-
запно вплелся шум моторов. Пажи распахнули двери, и все увидели ряд ма-
шин с трепещущими над ними вымпелами.
чарует вас, граф!
всегда полагается... м-мда... включать указание на... изначальный мотив.
о преступлениях!"
плечу. Тем не менее барон, сидя на выложенном подушками сиденье, всю до-
рогу до арены исподтишка поглядывал на графа, удивляясь, почему импера-
торский "мальчик на посылках" счел необходимым в присутствии представи-
телей от малых домов отпустить такую шутку. Было очевидно, что Фенринг
редко делал то, что не считал полезным, и столь же редко произносил фра-
зы, не содержащие двойного смысла.
Трубили рога. Ярусы над ними и вокруг них были переполнены, повсюду раз-
вевались флаги.
вы ведь знаете, что император не давал вам санкции на выбор наследни-
ка...
уставился на Фенринга, не заметив даже, как леди графа прошла мимо строя
охраны, чтобы присоединиться к собравшемуся в золоченой ложе обществу.
чтобы я сообщил ему, стоящего ли мы наследника выбрали. Что лучше обна-
жает сущность человека, как не арена, не правда ли?
тил сквозь зубы барон.
ветствуя свою леди. Она уселась, улыбнувшись барону, потом устремила
свой взгляд вниз, на посыпанную песком арену, на которую вышел ФейдРаус,
собранный и готовый к действию. В правой руке, одетой в черную перчатку,
он держал длинный нож, в левой, одетой в белую перчатку, - короткий.
Любопытный обычай.
остановился, поднял голову и обвел взглядом ряд лиц - кузин и кузенов,
полубратьев, наложниц и дальних родственников - целое море кричащих
ртов, ярких знамен и одежд. И Фейд-Раус подумал о том, что эти люди
смотрели бы на его кровь с такой же жадностью, с какой будут смотреть на
кровь раба-гладиатора. Конечно, сомневаться в исходе этой борьбы не при-
ходилось, опасность была лишь номинальной, но все же...
лам арены. Короткий нож в руке, затянутой в белую перчатку (знак яда),
первым исчез в ножнах. Потом исчез нож с длинным лезвием, с чистым лез-
вием, которое сейчас было нечистым - его тайное оружие. Сегодня оно
должно было принести ему особую победу, ни на что не похожую: яд на чер-
ном лезвии.
и он замер, ощущая, как напрягается кожа на лбу - знак того, что он за-
щищен.
Фейд-Раус кивком подозвал к себе слуг, которые должны были отвлекать
внимание, и проверил их цепи с острыми блестящими шипами, крючьями и це-
почками. Потом он дал знак музыкантам. Зазвучала торжественная мелодия
старинного марша, и Фейд-Раус повел свой отряд к тому месту, над которым
располагалась ложа его дяди, - для церемониального приветствия. Все шло
согласно обычаю.
га назад, поднял руку и воскликнул:
мент дядя подумает: "Юный дурак, несмотря на риск, все же собирается
посвятить ее леди Фенринг"... моему дяде и повелителю, барону Владимиру
Харконнену!
где находилась потайная дверь, через которую пропускались только люди с
особыми повязками. Фейд-Раус гордился тем, что никогда не пользовался
этой дверью и не нуждался в отвлекающих маневрах. Но сегодня не мешало
удостовериться в том, что все в порядке, - особые планы таят в себе и
особые опасности.
рел на высокую красную дверь, находящуюся напротив него. Именно через
нее обычно появлялись гладиаторы.
восхитительной прямотой и простотой. Раб не был одурманен наркотиками -
в этом заключалась главная опасность. Вместо этого в сознание человека
было введено слово, которое должно было в критический момент парализо-
вать его мускулы. Фейд-Раус повторил про себя это слово, беззвучно про-
шептав его: "Мерзавец?" Для всех присутствующих оно должно было озна-
чать, что на арену удалось проникнуть рабу, не находящемуся под влиянием
наркотиков, и что цель этого заговора - убийство отпрыска ветви Харкон-
ненов. Все было подстроено таким образом, чтобы улики указывали на на-
чальника рабов.
та была критической. Внешность гладиатора могла дать тренированному
взгляду много важной информации. Предполагалось, что все гладиаторы
ввергаются наркотиком элакка в состояние готовности к смерти, однако
можно было отличить их манеру держать нож, их защитную реакцию, а также
определить, осознают ли они присутствие людей на трибунах. Один поворот
головы раба мог дать ключ к тому, как следует вести борьбу.
ными запавшими глазами. Его кожа имела цвет моркови, как это и должно
было быть при действии элакка, но Фейд-Раус знал, что это просто краска.
ясе указывала влево, давая понять, что защищена левая половина тела. Он
держал нож, как держат шпагу, слегка пригнувшись вперед, в стойке опыт-
ного бойца.
усу и группе его людей, стоящих у потайной двери.
Вы уверены, что он под действием наркотика, мой господин?
виднелся след кровавой ссадины, потом скользнул взглядом вниз, к ладони,
ярким пятном выделяющейся на фоне зеленой туники: на тыльной стороне ру-
ки виднелись очертания ястреба.
них необычную настороженность и собранность. "Это один из людей герцога
Лето, один из тех, кого мы вывезли с Арраки!" - подумал ФейдРаус. Это не
Посняков Андрей
Сертаков Виталий
Шилова Юлия
Орлов Алекс
Свержин Владимир
Трубников Александр