Фрэнк ХЕРБЕРТ

ЛОВЕЦ ДУШ

Ральфу и Ирэн Слэттери,

без любви и руководства которых

эта книга никогда бы не появилась

"Не могу поверить в случившееся. Чарлз Хобухет не

может быть сумасшедшим убийцей, каким вы его представили.

Это невозможно. Не мог он похитить этого парня. И не надо

думать о нем как о преступнике или индейце из дешевого

комикса. У Чарлза уникальный интеллект, это один из лучших

студентов, которые были у меня когда-либо. Он

исключительно честен, у него глубокое и тонкое чувство

юмора. А относительно этой ситуации... Может это какая-то

дурацкая шутка. Давайте, лучше я покажу некоторые его

работы. Я сохранил копии всех работ Чарлза, которые он

писал для меня. Мир еще узнает о нем когда-нибудь..."

Из заявления доктора Тиммана Бартона, отделение

антропологии Университета штата Вашингтон

"Самая интенсивная охота на человека в истории штата

Вашингтон сегодня ведется в дремучем лесу и, возможно,

затронет безлюдные пространства Олимпийского Национального

Парка. Официальные представители закона считают, что Чарлз

Хобухет, активист движения индейцев за свои права,

находится где-то в этом районе со своей похищенной

жертвой, тринадцатилетним Дэвидом Маршаллом, сыном только

что назначенного заместителя Госсекретаря США.

Правда, поисковики делают поправку и на то, что этих

двоих видели в других местах. Часть поисков сосредоточена

на индейской резервации в северо-западной части штата. В

розыске примут участие индейские следопыты, а так же

вызванные из Валла Валла поисковые собаки.

Поиски начались вчера после установления факта

отсутствия Маршалла-младшего в престижном детском Лагере

Шести Рек и нахождения так называемого письма похитителя.

Оно было подписано псевдонимом Хобухета - "Катсук", и в

нем сообщается, что мальчик будет принесен в жертву по

древнему индейскому обряду."

Из статьи в газете "Пост-Интеллиндженсер", Сиэтл

Когда отец мальчика прибыл в Лагерь Шести Рек, ему показали ряд
вещей, которые персоне менее важной могли бы и не предъявить. Только отцом
был сам Говард Маршалл, а это означало Госдепартамент и связи с другими
шишками из столицы: поэтому были показаны так называемая записка
похитителя и газетные вырезки, которые человек из ФБР доставил в лагерь
утром.

Объясниться с Маршаллом следовало. Это был человек, для которого
кризисные состояния и необходимость принятия решений были частью жизни. В
ответ на вопрос он сказал:

- Видите ли, я очень хорошо знаю все это Северо-Западное Побережье.
Мой отец валил здесь лес. В детстве и юности я провел здесь много
счастливых дней. Мой отец брал индейцев к себе на работу, если только
находил желающего трудиться. Платил он им столько же, сколько и всякому
другому. Относились к индейцам у нас хорошо. Так что я не могу понять,
почему это похищение коснулось моей семьи и меня лично. Должно быть,
человек, похитивший Дэвида - сумасшедший.

"Я взял невинного из вашего народа, чтобы принести

его в жертву за всех невинных, убитых вами. Этот Невинный

уйдет вместе с иными невинными в обитель духов. Тем самым

сохранится земное и небесное равновесие. И это я - Катсук

- сделал это. Думайте обо мне только лишь как о Катсуке, а

не как о Чарлзе Хобухете. Я есть нечто большее, чем

сенсорная система со своими склонностями. Я

эволюционировал гораздо дальше вас, называемых хокватами.

Чтобы увидеть вас, я гляжу назад. Я вижу, что вся ваша

жизнь основана на трусости. Ваше правосудие выросло из

иллюзий. Вы говорите мне, что хороши лишь не имеющие

предела производство и потребление. И тут же ваши биологи

говорят мне, что это рак, что это грозит гибелью. Так кого

же из хокватов мне слушать? Сами вы не слушаете никого. Вы

считаете, что вольны делать все приходящее вам на ум. Но,

думая так, вы все так же боитесь освободить свой дух от

связующих его пут.

Катсук скажет вам, почему это так. Вы боитесь

творить, потому что творения ваши отражают вашу истинную

суть. Вы верите в то, что могущество ваше заключено в раз

и навсегда данном знании, которое вы сами вечно ищете, как

дети ищут мудрости у родителей. Я изучил это, наблюдая за

вами в ваших же хокватских школах. Но сейчас я стал

Катсуком - величайшей силой. Я принесу вашу плоть в

жертву. И тем самым я уничтожу ваш дух. Корень древа

вашего в моей власти."

Письмо, оставленное в Кедровом Доме, Лагерь

Шести Рек, Чарлзом Хобухетом - Катсуком.

В день отъезда в лагерь Дэвид Маршалл проснулся очень рано. Прошло
всего две недели, как ему исполнилось тринадцать лет, и сейчас он
размышлял о том, каково это - когда тебе тринадцать, не желая вылезать из
теплой постели. Все было не так, как в двенадцать, только вот различия он
уловить не мог.

Какое-то время он играл сам с собой в игру, будто потолок над
кроватью взлетает, в то время как веки не хотят открываться. На дворе ярко
светило солнце, лучи пробивали себе дорогу сквозь развесистые листья
клена, затенявшего окно спальни.

Не открывая глаз, он пытался ощутить мир, окружавший его дом -
обширные луга на склонах, тщательно ухоженные цветы и кустарники. Это был
мир, пропитанный тягучим спокойствием. Временами, размышляя о этом мире,
Дэвид ощущал вздымающееся в нем будто отдаленный барабанный бой волнение.

Мальчик открыл глаза. Теперь он представил, что размытые тени на
потолке - это горизонт: гряда за грядой горы спускаются к песчаному
берегу.

Горы... песчаные пляжи... Все это он увидит завтра, когда приедет в
лагерь.

Дэвид повернулся в постели и поглядел на лагерное снаряжение,
громоздящееся на стуле и полу, брошенное там, где вчера вечером они с
отцом собирали вещи: спальный мешок, рюкзак, одежда, обувь...

И там же лежал нож.

Нож волновал мальчика. Это был самый настоящий поясной нож марки
"Рассел", сделанный в Канаде - подарок отца ко дню рождения две недели
назад.

В воображении Дэвида от ножа исходил низкий гул дикой природы. Это
был инструмент для мужчины, настоящее мужское оружие. Для Дэвида нож был
связан с кровью, темнотой и независимостью.

Слова отца добавили ножу волшебства:

"Это не игрушка, Дэйв. Научись безопасно пользоваться им. Обращайся с
ним уважительно."

В голосе отца чувствовалось какое-то сдержанное напряжение. Глаза
взрослого следили за сыном с рассчитанным вниманием. После каждой фразы
следовало молчание.

По двери спальной комнаты, нарушая мечтательное настроение,
заскреблись ногти. Дверь открылась, и в комнату скользнула миссис Парма.
Она была одета в длинное, черное с синим сари, покрытое тоненькими
красными полосками. Женщина двигалась с беззвучной грацией, но в появлении
ее была грубая настойчивость сигнала гонга.

Дэвид проследил за ней взглядом. Он вечно чувствовал себя неловко при
ее появлении.

Миссис Парма проскользнула к затененному кленом окну и плотно закрыла
створку.

Натянув простыню до подбородка, Дэвид следил за ней, а когда женщина
повернулась, дал знать кивком, что заметил ее появление.

- Доброе утро, молодой человек.

Слова с отрывистым британским акцентом, исходящие из ее пурпурных
губ, никогда не предназначались ему напрямую. Ее глаза тоже беспокоили
его. Они были слишком большими, скошенными, как будто оттягивались
собранными в пучок лоснящимися волосами. Вообще-то, звали ее не Парма. Имя
только начиналось с "Парма", но было гораздо длиннее и заканчивалось
странным прищелкивающим звуком, которого Дэвиду никак не удавалось