Чтение 19–й страницы книги ~Ловец душ~

Дэвид уселся. Холодный и сырой мир давил на него угнетающе. Мальчик
чувствовал пронзительный холод окружающей его реальности. Одетые на
Катсуке вещи напомнили Дэвиду о смерти бородатого путника. Катсук убил
его! И очень быстро!

Вместе с памятью пришел еще более пронизывающий холод, чем мог
вызвать весь серый туман в этой глуши.

- Скоро мы выйдем, - сообщил Катсук. - Ты меня слышишь, Хокват?

Индеец изучающе глядел на мальчика, как будто тусклый серый свет
сконцентрировался в пучок, освещающий малейшее движение на юном лице.

Хокват пребывал в ужасе. Какая-то часть сознания мальчика правильно
оценила смерть бородатого туриста. Одной смерти будет недостаточно. Обряда
жертвоприношения следует придерживаться до конца. Нельзя допустить, чтобы
подозрения Хоквата внедрились в его сознание. Слишком большой страх
способен убить невинность.

Мальчик затрясся в резких, неконтролируемых спазмах.

Катсук снова присел на корточки, чувствуя нарождающийся внутри
неприятный холодок, и положил руку на плечо Хоквата. Под пальцами индейца
мальчишеское тело пульсировало жизнью. В нем было тепло, чувство
отдаленности конца.

- Ты уже проснулся, Хокват? - настаивал Катсук.

Дэвид отбросил руку индейца, бросив молниеносный взгляд на нож,
висящий на поясе Катсука.

"Мой нож, - думал мальчик. - Им убили человека."

Как бы живущая собственной жизнью память подсунула ему образ матери,
предупреждающей, чтобы он был поосторожнее с этим "дурацким ножом".
Истеричный смех рвался на волю, Дэвиду силой пришлось заталкивать его
вовнутрь.

- Хокват, я вернусь через несколько минут, - сказал Катсук и вышел.

Дэвид никак не мог сдержать стука зубов. Он думал: "Хокват?! Я -
Дэвид Маршалл. Меня зовут Дэвид Моргенштерн Маршалл. Сколько бы раз этот
сумасшедший не называл меня Хокватом, сути это не изменит."

В рюкзаке убитого был спальный мешок. Катсук устроил постель из мха,
кедровых веток и разложил на них спальник. За ночь тот выбился из под
мальчика и теперь валялся комом. Дэвид окутал им плечи, пытаясь успокоить
дрожь. Голова все еще болела в том месте, где он ударился, когда Катсук
сбил его на землю.

К мальчику снова вернулась мысль об убитом туристе. После того, как
Дэвид пришел в себя, и перед тем как они пересекли реку, Катсук заставил
своего пленника вернуться по тропе мимо окровавленного тела, говоря:
"Хокват, возвращайся туда, где я приказывал тебе прятаться, и там жди."

Дэвид был даже рад подчиниться. Как бы _н_е _х_о_т_е_л_о_с_ь_ глядеть
на мертвеца, взгляд все равно тянулся к ужасной ране на шее. Мальчик опять
поднялся к замшелому поваленному дереву и, пряча за ним голову, глотал
беззвучные рыдания.

Катсук позвал его, когда прошло много-много времени. Индеец захватил
с собой рюкзак. На тропе не было ни малейшего знака от мертвого тела, ни
капельки крови.

Они сошли с тропы и вернулись на нее, двигаясь в стороне, уже только
на другой стороне седловины.

На закате в деревьях над рекой Катсук построил из кедровой коры
домик-укрытие. Еще он выловил пяток маленьких рыбешек и испек их на
маленьком костерке, разведенном прямо в укрытии.

Дэвид подумал о рыбе, вспомнил ее вкус. Может Катсук снова отправился
за едой?

Перед тем как выстроить убежище на ночь, они перебрались через реку.
Там была обозначенная туристская тропа и мост из ошкуренных бревен. Перила
моста были скользкими от плесени, так как от реки поднималась вечная
сырость.

А может Катсук спустился к реке, чтобы наловить рыбы?

Перед мостом было объявление: "Проходить только пешком или на
лошадях".

Возле реки кипела своя собственная жизнь. Они увидали нескольких
буро-пятнистых кроликов, спешивших куда-то и нырнувших во влажную зелень.

Дэвид подумал: "А вдруг Катсук поставил силки на кролика?"

От голода кишки прямо скрутило.

Перейдя мост, они поднялись вверх по склону под моросящим дождем. Но
это был не настоящий дождь, а с громадных листьев папоротника капала
сырость.

Так _к_у_д_а _ж_е_ подался Катсук?

Дэвид выглянул из укрытия. Везде было холодно и пусто, только где-то
в стороне крякали утки. Это был мир призрачный, мир мрачного,
только-только нарождавшегося рассвета. Никаких ярких лучей - одна лишь
кружащаяся, неопределенная серость.

К мальчику пришла мысль: "Нельзя думать про то, как был убит тот
молодой турист."

Но от воспоминаний невозможно было избавиться. Катсук сделал все это
прямо на глазах пленника. Отблеск солнца на стальном лезвии, и сразу же
после этого фонтан крови...

От воспоминаний захотелось плакать.

Зачем Катсук сделал это? Потому что молодой турист назвал его Вождем?
Наверняка, нет. Почему тогда? Неужели, это дух заставил Катсука? Духи
заставили его убить человека?

Нет, он просто сошел с ума. Если он слушается духов, то те могут
приказать ему делать все что угодно.

Все что угодно!

Дэвид размышлял, смог бы он сам сбежать этим туманным утром. Вот
только, кто знает, где сейчас Катсук? Тот путник хотел уйти. А Катсук
может и ожидать, что его пленник хочет сбежать.

Весь день после убийства голова Дэвида гудела от незаданных вопросов.
Но что-то подсказало ему не задавать их Катсуку. Смерть туриста обязана
уйти в прошлое. Вспоминая о ней, можно было накликать следующую смерть.

Тогда они далеко обошли страшное место, где произошло убийство. У
Дэвида ноги гудели от усталости, и он только дивился, как это Катсук
держит шаг. Каждый раз, когда Катсук взмахивал рукой, Дэвиду казалось,
будто в ней зажат нож.

Дэвид вспомнил наступление ночи. Они остановились приблизительно за
полчаса до темноты. Шел теперь уже настоящий дождь. Катсук приказал
мальчику ожидать под кедром, пока сам он будет строить укрытие. Долина
реки заполнилась текучим мраком, сползшим с окрестных холмов.
Нахмурившиеся деревья стояли в совершенной тишине. Когда стало совсем
темно, дождь перестал, и небо очистилось. В темноте нарастали какие-то
звуки. Дэвид слыхал, как перекатываются в речке камни, все шумы
окружающего мира, превращающегося в хаос.

Всякий раз, когда он закрывал глаза, в памяти возникали пятна крови,
разрезанная шея, отблеск ножа.

Очень долго Дэвид просто лежал с открытыми глазами, выглядывая из их
укрытия в окружающий мрак. На противоположном берегу реки стала различимой
округлая скала, высвеченная из темноты луной. Дэвид стал всматриваться в
нее и сам не заметил, как его потянуло ко сну.

Так, но что же делает Катсук?

Поплотнее закутавшись в спальник, Дэвид подполз к выходу и высунул
голову: холод, повсюду плывут клочья тумана, мокрая серость, заполненная
бесформенными очертаниями - и больше ничего. Казалось, что это туман
вцепился в ночь и не собирается ее отпускать.

Куда пошел Катсук?

Мужчина возник совершенно неожиданно. Он вышел из тумана, как будто
прорвал завесу. Индеец подал Дэвиду ковшик, сделанный из древесной коры:
"Выпей это".

Мальчик послушался, но у него так сильно тряслись руки, что часть
молочной жидкости выплеснулась на подбородок. Напиток пах травами, вкус
горький. Мальчик отпил. Сначала во рту было холодно, затем как огнем
обожгло. Дэвид конвульсивно сделал глоток, и его чуть не вырвало. Дрожа
всем телом, он прижал к себе ковшик.

- Что это было?

Катсук снял с плеч мальчика спальник, стал его сворачивать.

- Это питье Ворона. Я приготовил его вчера вечером.

Получившийся сверток он сунул в рюкзак.

- Это виски? - спросил Дэвид.

- Ха! Где бы я взял хокватское питье?

- Но что...

- Это сделано из кореньев. Там есть "чертова дубинка", она даст тебе
сил.

Катсук сунул руки в лямки рюкзака, встал.

- Пошли.

Дэвид выполз из их временного убежища, поднялся на ноги. Как только
он выбрался, Катсук вышиб подпорную ветку. Домик из коры упал, подняв тучу
золы из кострища. Катсук взял ветку, подошел к звериной норе, что была
неподалеку от их убежища и смел весь мусор так, будто весь беспорядок
наделал тут зверь.

От питья в желудке у Дэвида родился излучающий тепло комок. Мальчик
почувствовал себя совершенно свежим, в нем бурлила энергия. Он даже зубами
стучать перестал.

Катсук отбросил палку, которой взрыхливал землю и сказал:

- Держись поближе ко мне.

И он погрузился в туман, обойдя нору.

Дэвид задержался, чтобы поднять камушек - уже третий, чтобы отметить
третий день - а еще, чтобы оставить на мягкой земле след. Но Катсук тоже
остановился, следя за ним.

Обойдя нору, мальчик поднялся к своему захватчику. Индеец повернулся
и продолжил подъем.