Чтение 7–й страницы книги ~Маска Локи~

случайными шумами: где-то открыли окно, где-то мяукала кошка, такси
разворачивалось за два квартала отсюда.

Случайные звуки. Случайные тени. Уши Тома Гардена привыкли различать
фоновые шумы. Идя домой вдоль Мейн Стрит в Манхассете, он расслышал шаги,
- не эхо его собственных шагов, отражающееся от мокрых зданий, не шаги
кого-то, кто шел домой. Они следовали за ним, звучали, когда он шел, и
стихали, когда он останавливался.

Он поворачивался и смотрел, если попадалась густая тень. Ничто не
двигалось. Ничто не прекращало движения.

Гарден улавливал запахи, недоступные обонянию. Он послал заряд
предупреждения, состоящий из страха, дурных мыслей, стальных игл кому-то
там в тумане.

Никто себя не обнаружил.

Он простоял еще секунд десять. Глядя на него, можно было подумать,
что он нерешителен и испуган. В действительности, он хотел услышать первый
шаг.

Тишина.

Гарден засунул пальцы за подкладку своего вечернего костюма и вытащил
звуковой нож. Это было хитроумное оружие, хотя и оборонительное, но
запрещенное. Кусок пластика размером с игральную или кредитную карту
выдавал звук в диапазоне от 60 до 120 килогерц мощностью 1500 децибел, в
виде луча шириной в один сантиметр и толщиной в один миллиметр. "Лезвие"
было эффективно на расстоянии трех метров. Такой звук рвал слабые
молекулярные связи в органических молекулах. На пределе мощности он мог
поджечь сталь и взорвать воду. Пленочная батарея внутри карты обеспечивала
ее действие в течение девяноста секунд, этого хватало, чтобы вспенить
чью-то кровь в нужном месте.

Он держал карту в правой руке, кончиками пальцев, приготовившись
нажать на кнопку.

Вооружившись, Том Гарден снова начал двигаться, так будто он ничего
не слышал и не подозревает.

Шаги возобновились тут же, почти одновременно, но их направление
невозможно было определить.

Он подумал, что убийца, возможно, применил старый сыщицкий трюк и
идет впереди. Шаги могли доноситься спереди, от кого-то, кто следил за
ним, используя витрины магазинов, и часто оглядываясь, чтобы не упустить
его из вида.

Гарден снова прощупал пространство вдоль своего пути, используя
чувство, которое было наполовину обонянием, наполовину слухом.

Кто-то был там. Напряжение мускулов, готовых к бегству.

Он продвигался вперед медленно, держа нож наготове. Большой палец
лежал на кнопке. Шаги точно совпадали с его шагами, но их тембр изменился.
В них слышалось легкое постукивание.

Впереди, мимо светлого пятна уличного фонаря проскользнула чья-то
тень и скрылась в темноте здания.

Гарден пошел на мысочках, высоко поднимая колени, как спринтер.

Постукивание, эхо других шагов прекратилось.

Гарден побежал вперед, в круг света.

Справа что-то царапнуло по асфальту, словно кто-то переступил с ноги
на ногу.

Он повернулся налево - к проезжей части улицы, спиной к пятну света.
Лезвие его звукового ножа готово было вспороть темноту перед ним.

- Не купите ли девушке выпивку?

Тот же голос! Те же слава! Сэнди сказала их той первой ночью, четыре
года назад, когда вошла в "Оулд Гринвич Инн" в Стамфорде.

- Сэнди?

- Ты не ожидал меня, Том? Ты же знаешь, я не могу быть далеко от
тебя.

- Зачем ты пряталась? Гарден поднял правую руку, притворяясь, что
защищает глаза, незаметно пряча нож во внутренний карман.

- А почему прятался ты, Том?

- У меня была пара плохих недель. Выйди вперед. Дай мне посмотреть на
тебя.

В ответ она засмеялась. И вышла из тени: грациозная, с прекрасными
формами, гибкими движениями и спокойными глазами. Тонкая пленка дождевика
облегала ее словно сари. Поверхность его отсвечивала всеми цветами радуги
в такт дыханию. Под ним было вечернее платье из искусственного шелка,
оставлявшее обнаженными плечами. То же самое, что и тогда, четыре года
назад. Том вздохнул.

- Ты действительно помнишь?

- Конечно... Чему обязан?

- Я такая глупая девушка, - улыбка. - Я испугалась, Том. Испугалась
твоих снов. Они были такие... такие странные и завораживающие. Я была
нужна тебе именно из-за них, и все, что я о них думала - это то, что ты
ускользаешь куда-то, куда я не могу последовать за тобой. Я прекратила
наши отношения, но мир оказался без тебя пуст и холоден.

Она говорила это, она наклонив голову вперед. Это скрывало ее глаза.
Гарден вспомнил, что Сэнди не могла солгать ему, глядя в глаза. Любую
ложь, от "В химчистке нечаянно испортили твой ужасный желтый пиджак" до "Я
не знаю, что случилось с "Ролексом", что подарила тебе миссис Вимс". Сэнди
всегда лгала ему, наклонив голову и рассматривая свои туфли. Она поднимала
глаза только тогда, когда думала, что он поверил ей.

- Что ты хочешь, Сэнди? - мягко спросил он.

- Быть с тобой. Делить с тобой все. - Она глянула на него, но ее
глаза были скрыты тенью век от падающего сверху света. Казалось, они
вспыхивали каким-то тайным триумфом.

- Хорошо - сказал он. - Хочешь есть?

- Да.

- Я знаю место, где завтракают ловцы крабов перед выходом в море. Там
можно получить приличный кофе и блюдо бисквитов.

- Покорми меня, Том.

Она подошла к нему в кольце света. Руки ее, с длинными, тонкими
пальцами и красивыми ногтями, покрытыми рубиновым лаком, обняли его. Ее
тело прильнуло к нему. Кончик языка раздвинул его губы в поцелуе. Как
всегда.

СУРА 2. ДУХИ ПУСТЫНИ

И старые, и юные умрут

Чредой уйдут, побыв недолго тут

Нам этот мир дается не навеки,

Уйдем и мы, и те, кто вслед придут

Омар Хайям

Старик ухватил уголек корня терновника при помощи стальными щипцами и
прикоснулся им к куску смолы в своей чаше. Смола задымилась. Он быстро
направил едкий дым, через смесь воды и вина в кальян, чтобы очистить его,
и только потом вдохнул его.

Стены комнаты стремительно понеслись ему навстречу, словно внезапный
конец долгого падения. Дым успокоил боль в суставах и пульсацию в старых
шрамах, он поплыл на своих подушках, не чувствуя тела. Усмешка кривила его
губы, пока они не сложились буквой "О". Его глаза закрылись.

Золотые гурии, одетые в дым, гладили холодными пальцами его лоб и
бороду. Другие массировали его конечности и расслабленный живот.

Где-то струились фонтаны, разговаривая с Шейхом Синаном звонкими
голосами. Голоса шептали ему о фруктах размером с его кулак и спелых, как
грудь девушки. Колыхались широкие листья, навевая прохладу и грезы о
ласках. Сок этих фруктов...

Холодный ветер коснулся лица Старика, осушив пленку пота. Колыхнулся
закрывающий вход ковер, чьи-то пальцы сжали гладкую ткань на его груди,
дернули за белые волосы.

- Проснись, Старик!

Веки Шейха Рашида эд-Дина Синана распахнулись.

Черные глаза юного Хасана уставились на него. Он был самым молодым из
хашишиинов, совсем недавно прошедшим обряд посвящения. Но он уже успел
завоевать авторитет и напрямую разговаривал с самим Синаном - Главой
Общины. Словно само его имя - Хасан - такое же, как у Хасана ас-Сабаха,
давно умершего основателя Общины ассасинов - давало ему такое право, на
которое он не мог претендовать ни по возрасту, ни по положению.

- Что тебе нужно? - спросил Синан дрожащим голосом.

- Я хочу, чтобы ты пробудился во всеоружии своей мудрости.

- Зачем? Что случилось?

- Христиане у ворот.

- Много христиан? И ты разбудил меня только из-за этого?

- Похоже, они не собираются убираться. Они стали лагерем будто для
осады.

- Они опять надоедают своими требованиями?

- Как обычно: чтобы мы вышли и сражались.

- Тогда зачем же ты разбудил меня?

- С ними тамплиеры.

- А! Под предводительством брата Жерара, ты полагаешь?

- Нет - насколько я мог видеть.