Чтение 42–й страницы книги ~Говорящий от имени мертвых~

Утешало лишь одно, что сброшенная кожа, кажется, удобряет почву; мягкая
ранняя трава была гуще в местах линьки змей. Это была единственная
приятная, нежная форма естественной природы Луситании; все лето люди
приходили на берег реки полежать на узкой полоске естественного газона,
извивающегося между зарослями тростника и жестокой степной травы. Липкая
грязь из змеиных шкур, такая неприятная на первый взгляд, обещала много
хорошего в будущем.

Квим, по-видимому, думал о том же.

- Мама, сможем ли мы когда-нибудь посадить около дома участочек
речной травы?

- Это первое, что пытались сделать твои бабушка с дедушкой. Но они не
представляли, как это сделать. Речная трава опылялась, но не давала семян.
А когда они пытались пересаживать ее, она росла какое-то время и умирала,
она никогда не возрождалась на следующий год. Я думаю, ей необходима
близость воды.

Квим сморщился и зашагал быстрее, было заметно, что он немного
злится. Новинха заметила это. Квим всегда очень близко принимал и
расстраивался, когда природа не вела себя, как хотелось бы ему.

Скоро они подошли к дому Эндера. Дети, как всегда, играли на прассе -
они громко говорили, стараясь перекричать друг друга.

- Это здесь, - сказал Квим. - Я думаю, тебе следует забрать Олхейдо и
Квору.

- Спасибо, что проводил, - произнесла она.

- Я не обманываю, между добром и злом всегда была борьба.

- Все дело в том, - сказала Новинха, - что из них больше делает
людям. Нет, нет, Квим, я знаю, ты хочешь мне подробно объяснить, но...

- Не надо снисходительности, мама.

- Но, Квим, это естественно, ты ведь всегда снисходишь до меня.

Его лицо пылало злобой.

Она подошла и робко, нежно дотронулась до его плеча, оно вздрогнуло,
как от электрического тока.

- Квим, - сказала она, - прекрати постоянно учить меня о добре и зле.
Я достаточно прожила, а ты еще ничего не видел в жизни.

Он сбросил ее руку и пошел прочь. Она громко хлопнула в ладоши. В тот
же момент дверь открылась. На пороге стояла Квора.

- О, мамочка, ты тоже пришла поиграть?

Олхейдо и Эндер играли в космические звездные войны. У Эндера был
мощный компьютер с большой разрешающей способностью и многообразными
голографическими эффектами. Они оба манипулировали армадами из двадцати
кораблей. Игра была сложной и требовала внимания, поэтому никто из них не
взглянул на нее и не поздоровался.

- Олхейдо, скажи мне, чтобы я замолчала, а то ты отрежешь мне язык и
сделаешь бутерброд на ужин, - сказала Квора. - Нет, лучше ничего не
говори, пока не кончится игра.

- Пожалуйста, присядьте, - буркнул Эндер.

- Сейчас ты будешь убит, Говорящий, - с восторгом закричал Олхейдо.

Больше половины флота Эндера исчезло в дыму взрывов. Новинха села на
стул.

Квора пристроилась на полу рядом с ней.

- Я слышала, как вы с Квимом разговаривали около дома, - сказала она,
- вы так кричали, что все было слышно.

Новинха почувствовала, что краснеет. Ее раздражала мысль, что
Говорящий слышал ее препирательства с сыном. Ее семья не связана с его
работой. Она не одобряла его игр в звездные войны. Это было таким
архаичным и немодным. Вот уже тысячи лет в космосе не было ни одной войны,
за исключением борьбы с контрабандистами. Милагр был настолько мирным, что
никто не владел оружием страшнее дубинки констебля. Олхейдо никогда не
видел войны. А теперь игра захватила его. Возможно, тяга к войне была
порождена эволюцией, заложившей в мальчиках желание разорвать противника в
клочья и смешать с землей. А может быть, насилие, царившее дома, породило
слабость к подобным играм. Моя вина, опять моя вина.

Внезапно лицо Олхейдо скривило разочарование, весь его флот был
разгромлен.

- Я не видел! Я не верю, что тебе удалось это! Я не видел, как все
произошло!

- Ладно, не хнычь, - сказал Эндер, - проиграй все назад и увидишь,
как я все обделал, это будет тебе наука на будущее.

- Я думала, что Говорящие - это нечто вроде священников. Вы хороший
стратег, где вы так хорошо научились тактике боя?

Говорящий хитро улыбнулся и ответил:

- Иногда разгораются битвы и похуже, когда нужно заставить людей
говорить правду.

Олхейдо прислонился спиной к стене, его глаза были закрыты, он заново
проигрывал игру.

- Вы суете нос в чужие дела, - сказала Новинха, - к тому же не очень
умно заметаете следы. Это что, тактика Говорящих от имени Мертвых?

- А, это и привело вас сюда? - Эндер рассмеялся.

- Что вы хотели найти в моих файлах?

- Я приехал Говорить от имени Смерти Пайпо.

- Я не убивала его. Мои файлы никак не могут быть связаны с вашей
деятельностью.

- Вы вызвали меня сюда.

- Я изменила свое решение. Сожалею, простите меня. Я не давала вам
права...

Его голос стал тих и нежен, он встал перед ней на колени так, чтобы
она могла слышать его слова.

- Пайпо что-то узнал от вас, или сам что-то открыл, свиноподобные
убили его именно поэтому. Вы скрыли эту информацию в своих файлах, чтобы
никто не увидел ее. Вы даже отказались стать женой Лайбо, чтобы не дать
ему право доступа к вашим файлам. Вы запутали и разрушили свою жизнь и
жизни всех, кто любил вас, и только для того, чтобы сохранить секрет от
Лайбо, а теперь и от Майро.

Холод внезапно охватил Новинху, ее руки и ноги начали мелко дрожать.
Он пробыл всего три дня и уже знает больше, чем кто бы то ни было, даже
Лайбо не догадывался об этом.

- Все ложь, - крикнула она.

- Послушайте, донна Иванова. Это не сработало. Лайбо все равно умер,
так ведь? Каковы бы ни были ваши секреты, их сокрытие не спасло ему жизнь.
И также не спасет жизнь Майро. Невежество и обман не могут спасти ничьей
жизни. Знание спасет всех.

- Никогда, - прошептала она.

- Я понимаю ваше желание скрыть все от Лайбо и Майро, но что для вас
я? Я ничто для вас, поэтому безразлично, если я узнаю тайну и это убьет
меня.

- Мне вообще безразлично, живы вы или мертвы, - произнесла Новинха. -
Но я все равно не дам вам доступа к файлам.

- Как вы не понимаете, что у вас тоже нет права завязывать глаза
другим. Каждый день ваш сын и его сестра ходят в лес к свиноподобным и,
благодаря вам, не знают, что может быть следующее слово или следующий шаг
будет последним, смертельным. Завтра я пойду вместе с ними, потому что не
смогу Говорить от имени Пайпо, не поговорив со свиноподобными.

- Я не хочу, чтобы вы Говорили от имени Смерти Пайпо.

- Мне все равно, что вы хотите. Я делаю это не для вас. Но я
предлагаю вам рассказать, что знал Пайпо.

- Вам не удастся выяснить, что знал Пайпо, потому что он был добрым и
хорошим, любящим человеком, который...

- Который подобрал одинокую, испуганную девочку и залечил раны в ее
сердце. - Пока он говорил, его рука лежала на плече Кворы.

Это было слишком, Новинха не могла вынести этого.

- Как вы можете сравнивать себя с ним! Квора не сиротка, вы слышите
меня? У нее есть мать, я, она не нуждается в вас, никто из нас не
нуждается в вас!

Затем она, неожиданно для себя, расплакалась. Она не хотела плакать
на его глазах. Она не хотела больше здесь оставаться. Он спутал все планы.
Квим был прав. Он подобен дьяволу. Он знал слишком много, требовал слишком
много, давал слишком много, они слишком нуждаются в нем и зависят от него.
Каким образом он приобрел над ними такую огромную власть в такое короткое
время?

Вдруг внезапное воспоминание о его словах высушило слезы. Она застыла
от ужаса. Он сказал, что Майро и его сестра каждый день ходят к
свиноподобным. Он знает, знает все ее секреты.

Все, за исключением секрета, которого она сама не знает, - секрета,
который Пайпо увидел в голограмме. Если он узнает его, он будет знать о
ней все, что она скрывала эти долгие годы. Когда она вызывала Говорящего
от имени Мертвых, она хотела, чтобы он выяснил правду о Пайпо, вместо
этого, он приехал и выяснил все о ней.

Дверь с шумом захлопнулась. Эндер опустился на стул, где она сидела,
и обхватил руками голову.

Он услышал, как Олхейдо встал и медленно подошел к нему.

- Вы хотели открыть файлы мамы? - спокойно спросил он.

- Да, - сказал Эндер.

- Вы просили меня научить вас поиску и анализу для того, чтобы
шпионить за моей мамой. Вы сделали из меня предателя.

У него не было ответа, способного убедить Олхейдо. Эндер не стал
пытаться. В молчании он ждал, пока Олхейдо подойдет к двери и уйдет.

Смятение, охватившее его, не было бессловесным, особенно для королевы
пчел. Он почувствовал ее шевеление в мозгу, искаженное его страданием.
Нет, молча сказал он. Здесь ничего не поделаешь. Я не мог объяснить.
Человеческие проявления очень странные, а чужие человеческие проблемы выше
понимания.