по холмам пустыни Соноры. Он объяснял мне смысл того, что он делает со
мной при своем обучении. Мы остановились для отдыха и сели на какие-то
большие валуны. Он продолжал объяснение своей учебной методики, и это
вдохновило меня в сотый раз выразить ему свое отношение к этому. Было
очевидно, что он не хочет больше это слышать. Он сдвинул мой уровень
сознания и сказал, что если бы я увидел человеческий образ, то понял бы
все, что он делает, и что освободило бы от многих лет труда.
образ. Он говорил тогда о нем не в смысле эманаций орла, а в смысле
энергетического образа, который служит для печати качеств человечности
на аморфной капле биологической материи. Наконец я понял это его
объяснение, особенно после того, как он опять описал человеческий
образ, используя механическую аналогию. Он сказал, что тот подобен
гигантской матрице, штампующей бесконечно человеческие существа, как
если бы заготовки подходили к нему по конвеерной ленте. Он живо
изобразил этот процесс, стискивая свои ладони, как если бы матрица,
формирующая людей, соединяла всякий раз две свои половины. Он сказал
также, что все виды имеют свою собственную форму и что всякий индивид
каждого вида формуется в условиях, характерных для его рода.
человеческого образа. Он сказал, что как древние видящие, так и
мистики нашего мира имеют одно общее свойство: они были способны видеть
человеческий образ, но не поняли, что это такое. Веками мистики давали
нам волнующие отчеты о своих переживаниях, однако эти отчеты, как бы
они ни были прекрасны, страдали от большой и безнадежной ошибки в
допущении, что этот образ - всемогущий и всеведущий творец. Такой же
была интерпретация древних видящих, которые называли человеческий образ
"добрым духом", "защитником человека".
чтобы видеть человеческий образ и понять, что он такое. То, к чему они
пришли, это то, что человеческий образ - не творец, а образ всех
человеческих атрибутов, о которых мы можем думать, а о некоторых из них
мы даже неспособны и помыслить. Образ - это наш бог, поскольку мы то,
что он изображает на нас, а не потому, что творит из ничего по своему
образу и подобию.
присутствии человеческого образа отдает высокомерием и человеческой
самоцентричностью.
Хотя я и не считал себя практическим католиком, я был поражен его
святотатственными выводами. Я вежливо его выслушал, но ждал паузы в
заградительном огне его святотатственных суждений, чтобы сменить тему.
Но он продолжал повторять свое безжалостным образом. Наконец я прервал
его и сказал: "я верю, что бог существует".
является вторичным, а следовательно, ничего не вносит нового. Он
сказал, что мое верование в существование бога, как и каждого другого,
основано на слухах, а не на моем видении.
же просчет, какой допустили мистики: каждый, кто видит человеческий
образ, автоматически допускает, что это бог.
делом, которое вообще не имеет значения, поскольку оно результат
случайного движения точки сборки. Он уверял, что только новые видящие
действительно являются теми, кто может вынести справедливое суждение по
этому вопросу, поскольку они отвергли случайное видение и способны
видеть человеческий образ так часто, как хотят.
статический прототип человечности без всякой власти, так как
человеческий образ ни при каких обстоятельствах не может помочь нам,
вмешиваясь за нас, отвергая наши злодеяния или вознаграждая как-либо.
Мы просто результат его печати - мы его отпечаток. Образ человека - это
точно то, что говорит это слово, это образец, форма, слепок,
группирующие связку нитеобразных элементов, которую мы называем
человеком.
но мои истинные мучения его, казалось, мало трогали. Он продолжал
колоть меня тем, что называл непростительным преступлением случайных
видящих, которые заставили нас сфокусировать свою невозместимую энергию
на чем-то, что совсем не имеет энергии сделать что-либо.
уже так расстроен, что мог накричать на него, он заставил меня
сместиться в еще более глубокое состояние повышенного сознания. Он
ударил меня справа между подвздошной костью и реберной клеткой. Этот
удар ввел меня в состояние парения в лучезарном свете, в чистом
источнике, исключительно мирном и благодатном. Этот свет был небом,
оазисом в окружающей темноте.
Великолепие этого зрелища было выше всего, что я могу сказать, и все же
я не могу выразить того, что же придавало ему такую красоту. Затем
пришла мысль, что его красота исходит из чувства гармонии, из чувства
мира и отдыха, из чувства прибытия в гавань и, наконец, безопасности.
Я чувствовал себя совершающим вдохи и выдохи легко и покойно. Какое
великолепное чувство полноты! Я знал без тени сомнения, что стою лицом
к лицу с богом, источником всего, и я знал, что бог любит меня - бог
есть любовь и всепрощение. Этот свет омывал меня, и я чувствовал себя
чистым, свободным. Я бесконтрольно плакал, главным образом о себе:
видение этого великолепного света заставило меня почувствовать себя
недостойным, мерзким.
нужно выйти за пределы образа, что образ - это только стадия,
остановка, которая временно дает мир и безмятежность тем, кто
отправляется в неведомое, но что она бесплодна, статична, что это
только плоское отражение в зеркале, и само зеркало - в нем отражается
человеческий образ.
его богохульственных, святотатственных слов. Мне хотелось ответить
ему, как следует, но я не мог разорвать связывающую власть своего
видения: я был пойман ею. По-видимому, дон Хуан точно знал, что я
чувствую и что я хочу сказать ему.
нагваль помог тебе видеть - методика нагваля, власть нагваля. Нагваль -
твой проводник.
ухе: это не был голос дона Хуана, хотя он звучал совсем так же, как его
голос. Во всяком случае голос был прав: зачинщиком этого видения был
нагваль Хуан Матус. Его методика и его власть позволили мне видеть
бога. Он сказал, что это не бог, а человеческий образ. Я знал, что он
прав, и все же я не мог признать этого, и не от раздражения или
упрямства, а из чувства предельной преданности и любви к божеству,
которое было передо мной.
способен, свет, казалось, сконденсировался, и я увидел человека,
сияющего человека, излучавшего благодать, любовь, понимание,
искренность, истину - человека, который был соединением всего доброго.
намного выше всего, что я когда-либо переживал в своей жизни, и я упал
на колени: мне хотелось поклониться олицетворенному богу, но дон Хуан
вмешался и постучал по верху левой части моей грудной клетки вблизи
ключицы - и я потерял видение бога.
возвышенного волнения и сомнений. Дон Хуан осмеивал меня: он называл
меня набожным и беспечным и сказал, что из меня вышел бы великий
священник, ну а теперь я смогу стать духовным вождем, у которого был
случай видеть бога. В язвительном тоне он советовал мне начать
проповедовать и описывать всем то, что я видел.
замечание, которое было полувопросом-полуутверждением:
мужчина?
пока я входил в состояние повышенной ясности.
Какое облегчение!
том, что меня так поразило. Чтобы увидеть человеческий образ, я,
очевидно, должен был пройти через сдвиг точки сборки: воспоминание тех
Быков Василий
Афанасьев Роман
Шилова Юлия
Бажанов Олег
Вронский Константин
Конан-Дойль Артур