ему, что в самом начале я хотел, чтобы он мне просто
рассказал о лекарственных растениях, но он заставил меня
уйти настолько далеко от моей первоначальной цели, что я уже
не могу ясно вспомнить, действительно ли я хотел учиться о
растениях.
тебя нет такой ясной картины того, что ты хочешь, ты можешь
стать более смиренным.
сти, не важно, будешь ли ты учиться о растениях или об
охоте. Ты сказал мне это сам. Ты интересуешься всем, что
тебе кто-либо может сказать. Правда?
тематику антропологии и для того, чтобы привлечь его, как
своего информатора.
над ситуацией.
очень мало оставляю случаю. Может быть, мне следует
об'яснить тебе, что я учился тому, чтобы быть охотником. Я
не всегда жил так, как живу сейчас. В одной из точек своей
жизни я должен был измениться. Теперь я указываю тебе
направление. Я веду тебя. Я знаю, что я говорю. Кто-то
научил меня всему этому, я не выдумал этого сам.
хочу научить теперь тебя, - сказал он и быстро переменил
тему.
действий, которые мог выполнять человек. Все охотники были
могущественными людьми. И на самом деле охотник был вынужден
быть могущественным, для того, чтобы выстоять напор той
жизни.
о времени, предшествующем завоеванию? Я начал прощупывать
его.
сейчас, сегодня. Это не имеет значения. Однажды люди знали,
что охотник является лучшим из людей. Теперь не каждый это
знает. Но есть достаточное количество людей, которые знают.
Я это знаю. Однажды ты будешь знать. Понимаешь, что я имею в
виду?
это я хочу узнать.
к заявлению, что охота была разделяемым поверьем и практикой
особых людей. Но он избегал прямого ответа, поэтому и
переменил тему.
спросил я. Он снял свою шляпу и почесал виски с разыгранным
замешательством.
людей есть такой же уговор с тобой. Когда-нибудь у тебя у
самого будет такой уговор с другими. Скажем, что сейчас мой
черед. Однажды я обнаружил, что, если я хочу быть охотником,
достойным самоуважения, то я должен изменить свой образ
жизни. Обычно я очень много хлюпал носом и жаловался. У меня
были веские причины к тому, чтобы чувствовать себя
обделенным. Я индеец, а с индейцами обращаются, как с
собаками. Я ничего не мог сделать, чтобы исправить такое
положение. Поэтому все, что мне оставалось, так это моя
печаль. Но затем фортуна сжалилась надо мной, и некто научил
меня охотиться. И я понял, что то, как я жил, не стоило
того, чтобы жить... Поэтому я изменился.
менять ее?
стал мурлыкать ее мотив. Его голова покачивалась вверх и
вниз, следуя ритму песни.
голосом.
гудение в ушах, как если бы он действительно выкрикнул свои
слова, чего он на самом деле не сделал. Однако в его голосе
был металлический звук, который отозвался у меня в ушах.
чесались все время, и я постоянно и нервно протирал их
изнутри мизинцами. Эти движения были подрагиваниями моих рук
целиком.
заинтересованностью.
чувствовал к нему очень большое тепло, несмотря на то, что
временами я просто не знал, что с ним делать. И все же я
держал в уголке своего мозга, хотя никогда и не произносил
этого, веру в то, что я, будучи студентом университета,
человеком цивилизованного западного мира, был выше, чем
индеец.
я.
охотник и воин, а ты - паразит.
действительно сказал это. Я уронил записную книжку и
оглушено уставился на него, а затем, конечно, я раз'ярился.
отвел глаза, и затем он начал говорить. Он выражал свои
слова ясно. Они текли гладко и смертельно. Он сказал, что я
паразитирую за счет кого-либо другого. Он сказал, что я не
сражаюсь в своих собственных битвах, но в битвах каких-то
неизвестных людей, что я не хочу учиться о растениях или об
охоте или о чем-нибудь еще, и что его мир точных поступков и
чувств, и решений был бесконечно более эффективен, чем тот
разболтанный идиотизм, который я называю "моя жизнь".
говорил без агрессивности или недовольства, но с такой силой
и в то же время с таким спокойствием, что я даже не сердился
больше.
о чем и не мог ничего подходящего сказать. Я ждал, пока он
нарушит тишину. Проходили часы. Дон Хуан постепенно
становился неподвижным, пока его тело не приобрело странную,
почти пугающую застывшесть. Его силуэт стало трудно
различать по мере того, как темнело. И, наконец, когда стало
совершенно темно вокруг нас, он слился с чернотой камней.
его состояние неподвижности было таким полным, что,
казалось, он не существует больше. Была уже полночь, когда
я, наконец, понял, что он может и будет оставаться
неподвижным в этой глуши в этих скалах, может быть, всегда,
если ему так нужно. Его мир точных поступков и чувств и
решений был действительно выше моего.
Глава 7. Быть недостижимым.
Четверг, 29 июня 1961 года.
почти недели, держал меня под очарованием всяческих особых
деталей насчет поведения дичи. Сначала он об'яснил, а затем
разработал ряд охотничьих тактик, основанных на том, что он
называл "повороты куропаток". Я настолько полностью ушел в
его об'яснения, что прошел целый день, а я не заметил, как
бежит время. Я даже забыл с'есть лэнч. Дон Хуан сделал
шутливое замечание, что это совершенно необычное для меня -
пропустить еду.
хитроумную ловушку, которую он научил меня собирать.
наломать кустарника и сделать жаровню так, как делал это мой
дед, перекладывая дичь веточками и обмазывая ее глиной. Но
дон Хуан сказал, что нет никакой нужды калечить кустарник,
Каргалов Вадим
Куликов Роман
Каргалов Вадим
Лондон Джек
Орловский Гай Юлий