слушал внимательно, но не мог разобрать, что они говорят.
Они казались довольными. Ноги их нервно двигались. Мне они
очень понравились. Они походили на детей. У всех у них были
мелкие белые зубы и очень приятные мягкие черты лица. Один, по
всему виду старший, имел усы. Его глаза были усталыми и очень
добрыми. Он снял шляпу и подошел ближе к скамейке. Остальные
последовали за ним. Все трое приветствовали меня хором. Мы
пожали друг другу руки. Дон Хуан сказал мне, чтобы я дал им
денег. Они поблагодарили меня и после вежливого молчания
попрощались. Дон Хуан сел опять на скамейку, и мы смотрели, как
они исчезли в толпе.
они мне очень понравились.
почувствовал, что их тональ очень хороший. Это правильно, но не
для нашего времени.
Они и есть дети. И это очень трудный момент. Я понимаю их
лучше, чем ты, поэтому я смог почувствовать привкус печали.
Индейцы, как собаки - у них ничего нет. Но это природа их
судьбы и я не должен был чувствовать печали. Моя печаль,
конечно, это мой собственный способ индульгировать.
свое счастье. Они хотят
пришел с гор, и что я сам торговец. Я сказал им, что ты
являешься моим партнером. Деньги, которые мы им дали, были
амулетом. Воин должен давать подобные амулеты все время. Им без
сомнения нужны деньги, но необходимость не должна быть
существенным соображением в деле амулета. Смотреть следует на
чувство. Лично я был тронут этими тремя.
началось с испанцами, а теперь под владычеством их потомков,
индейцы потеряли все. Не будет преувеличением сказать, что
индейцы потеряли свой тональ.
уязвим. Он не может выде
вступил на эту землю, систематически разрушал не только
индейский тональ времен, но и личный тональ каждого индейца.
Легко можно представить, что для бедного среднего индейца
владычество белого человека было чистым адом. И однако же,
ирония состоит в том, что для другого вида индейцев оно было
чистым благом.
магов оккупация была вызовом жизненного вре
адаптировался к ней и использовал ее к полной своей выгоде.
впечатление, что испанцы не оставили камня на камне.
находились в границах их собственного тоналя. В жизни индейца,
однако, были вещи, являвшиеся невосприемлимыми для белого
человека. Этих вещей он даже не заметил. Может быть это было
чистой удачей магов, а может быть это их знание спасло их.
После того, как тональ времени и личный тональ каждого индейца
был уничтожен, маги обнаружили, что удерживаются за
единственную вещь, которая осталась незавоеванной - нагваль.
Другими словами, их тональ нашел убежище в их нагвале. Этого не
могло бы произойти, если бы не мучительное положение
побежденных людей. Люди знания сегодняшнего дня являются
продуктами этих условий. И единственными знакомыми с нагвалем,
потому что они остались там совершенно одни. Туда белый человек
никогда не заглядывал. Фактически он даже мысли не имел, что
это существует.
Я искренне утверждал, что европейская мысль знакома с тем, что
он называл нагвалем. Я привел концепцию трансцендентального эго
или ненаблюдаемого наблюдателя, присутствующего во всех наших
мыслях, восприятиях и ощущениях. Я объяснил дону хуану, что
индивидуум может воспринимать или интуитивно ощущать себя, как
себя самого, через трансцендентальное эго, потому что это
единственная вещь, которая способна судить. Способна раскрывать
реальность в царстве нашего сознания.
реальности, - сказал он, подражая мне, -
названо эмпи
опыта человека, в то время как трансцендентальное эго находится
позади этого потока.
Правильно, наблюдая само себя, - сказал я.
говоришь ничего. Нагваль это не опыт, не интуиция и не
сознание. Эти термины и все остальное, что бы ты ни сказал,
являются только предметами острова тоналя. Нагваль, с другой
стороны, это только эффект. Тональ начинается с рождением и
кончается со смертью. Но нагваль не кончается никогда. Нагваль
не имеет предела. Я сказал, что нагваль это то, где обитает
сила. Это был только способ упомянуть его. По причине его
эффектов, возможно, нагваль лучше всего может быть понят в
терминах силы. Например, когда ты почувствовал себя онемевшим и
не мог говорить сегодня утром, я фактически успокаивал тебя,
то-есть на тебя действовал мой нагваль.
никто не знает как. Все, что я знаю,
затем мой нагваль приступил к работе над тобой. До этих пор я
знаю, потому что я мог видеть его эффект, но я не знаю, как он
работает.
ту же тему и попытался задать ему вопрос. Он заставил меня
замолчать.
сказал он наконец и посмотрел на меня пристально. - нагваль -
единственная часть нас, которая может творить.
он определенно ведет меня в ту область, которую мне хотелось
бы, чтобы он осветил получше. Он сказал, что тональ не создает
ничего, а только является свидетелем и оценщиком. Я спросил
его, как он объясняет тот факт, что мы конструируем
суперсооружения и машины.
Мы можем спаять все, что угодно, нашими руками лично или
объединяясь с руками других тоналей. Группа тоналей может
спаять все, что угодно. Суперсооружения, как ты сказал.
на меня, скосив глаза. Мягко усмехнувшись, он
кисть, как бы поворачивая дверную ручку.
уровне моих глаз.
сфокусировать глаза на его руке. Я ощущал, что прозрачная
мембрана держала все мое тело в фиксированном положении, и что
мне нужно прорвать ее, чтобы остановить свой взгляд на его
руке. Я старался, пока капли пота не попали мне в глаза.
Наконец, я услышал или ощутил хлопок, и мои глаза и моя голова
дернулись, освободившись.
какого я когда-либо видел. Он был похож на белку с пушистым
хвостом. Однако, в шерсти его хвоста были жесткие щетинки.
повиновался и погладил пальцем по мягкой
я заметил нечто, что бросило меня в нервные судороги. У белки
были очки и большие зубы.
смеяться.
время, как мои глаза были еще полны слез от смеха, грызун стал
таким громадным, что исчез. Он буквально вышел за границы моего
поля зрения. Это произошло так быстро, что застало меня во
время раската смеха. Когда я взглянул вновь, или когда я вытер
глаза и сфокусировал их должным образом, я смотрел на дона
Хуана. Он сидел на скамейке, а я стоял перед ним, хотя и не
помнил, когда встал. На мгновение моя нервозность была
неудержимой. Дон Хуан спокойно поднялся, заставил меня сесть,
Корнев Павел
Андреев Николай
Афанасьев Роман
Доставалов Александр
Володихин Дмитрий
Орловский Гай Юлий