Чтение 32–й страницы книги ~Кровавая охота~

Гаррет в отчаянии смотрел ей вслед. - Бабушка!

Мать коснулась его руки.

- Прости ее. Она стареет. С самого нападения на тебя она утверждает,
что ты мертв. Наверно, ей нужно примириться с тем, что иногда ее Чувство
ошибается.

Гаррет молча поблагодарил мать за то, что она неправильно истолковала
причину его отчаяния.

- Понимаю. - Но это не уменьшило боли: в собственной семье его
боятся.

У Гаррета застыло лицо. Нельзя просто сказать: "Здравствуй, сын" и
"Как хорошо видеть тебя дома". Обязательно нужно набрасываться: "К стене!
Расставь ноги. Ты не имеешь права молчать, и все, что ты скажешь и не
скажешь, будет использовано против тебя".

Объяснить не просто трудно - невозможно. Тем не менее Гаррет
попытался.

Мать побледнела слушая.

- Ты вернешься в колледж?

Он уловил облегчение в ее голосе. Конечно, она рада, что он ушел из
полиции: теперь не нужно бояться телефонных звонков.

Но отец сказал:

- Шейн никогда не сдается. Ему четырежды оперировали колено. Ему
приходится играть с болеутоляющим, но он всегда играет. И не выходит из
игры, когда его слегка ранят. И из-за предстоящего наказания тоже не
сбегает.

Неприятно. Гаррет возразил:

- Я ушел не из-за выводов служебного расследования.

- Ты пойдешь к психиатру, как тебе предложили? - спросила мать.

Отец фыркнул.

- Ему не нужно уходить в резерв; просто нужно перестать беспокоиться
о себе. - Он жестко посмотрел на Гаррета. - Ты должен просить о
пересмотре, принять наказание достойно и продолжить работу.

Гаррет не стал спорить.

- Да, сэр, - ответил он и сбежал из дома на задний двор. Даже
солнечный свет предпочтительней дальнейшего разговора с отцом.

Почему так получается? Он горячо любит отца. Если бы только вопросы
отца не походили так на допросы, а высказываемое мнение - на приказ. И что
хуже всего: Гаррет постоянно сомневался, а не прав ли отец.

Земля манила к себе. Он сел в тени большого тополя, на котором много
лет назад они с Шейном построили платформу - древесный дом. Платформа все
еще на развилке, с каждым годом она все больше обветривается, но еще
крепка, и когда приезжают Брайан и дети Шейна, они на ней играют.

Гаррет лег спиной к стволу и потер лоб, думая о Брайане. Как только
он увидится с мальчиком, снова возникнет вопрос об усыновлении. Гаррет
устало закрыл глаза. Что же ему теперь сказать?

Послышались шаги: от задней двери по газону кто-то направлялся к
нему. Он не открывал глаз. Перекрывший запах крови аромат лаванды сказал
ему, кто это.

Шаги остановились недалеко от него.

- Неживой, - негромкий голос бабушки. Открыв глаза, он увидел, как
она садится в садовое кресло. - Почему же ты ходить по миру?

Он сел.

- Бабушка! Я не мертвый! Посмотри на меня. Я хожу, дышу, мое сердце
бьется, я отражаюсь в зеркале. Я могу коснуться твоего креста.

- Но что ты ешь? И по-прежнему ли любишь солнце? - Она указала на его
очки.

На это он не мог ответить. Напротив, после недолгого колебания
сказал:

- Кто бы я ни был, я по-прежнему твой внук. И не причиню тебе вреда.

Она неуверенно смотрела на него, потом быстро коснулась креста на шее
и похлопала по ручке кресла.

- Иди сюда.

Она сидела на солнце, но он подошел и сел рядом на землю.

Она нерешительно коснулась его щеки.

- Ты хочешь отомстить той, что сделал так, что ты не можешь спать?

Он обдумал несколько ответов, потом вздохнул и сказал то, что скорее
всего она и ожидала услышать.

- Да.

Она погладила его по голове.

- Бедный неуспокоенный дух.

Внутреннее я протестовало, он не хотел признавать себя ходячим
мертвецом, но проглотил бесполезные возражения и лег головой ей на колени.

- Мне нужна твоя помощь.

- Чтобы найти ее?

Гаррет кивнул.

- Что я должна сделать?

Услышав ее яростный голос, он поднял голову и чуть не рассмеялся. Она
была так разгневана, так готова в бой со злым духом, причинившим зло ее
внуку, что Гаррет пожалел, что ему нужна только фотография. Встав на
колени, он обнял ее.

Она тоже обняла его и, к его отчаянию, начала плакать. Он понял, что
слышит плач над своей могилой.

Он держал ее, пока она не успокоилась, думая, а вдруг она права. Ведь
он всего лишь временно оживший инструмент мести.

С такими мыслями навещать Брайана! Продолжая думать об этом, он
держался от мальчика на некотором расстоянии. Впервые заметил некоторую
отчужденность в сыне, которой не было в отношениях с отчимом. Логика
подсказала Гаррету, что это естественно: Денниса мальчик видит ежедневно,
а за шесть лет, с его двухлетия, Гаррет для него всего лишь посетитель. И
насколько дальше будет он теперь от сына?

- Джудит, - сказал он, - я думал об усыновлении.

Она быстро взглянула на него.

- Прости, что я тогда сказала об этом: я не знала, в каком ты
состоянии.

Он пожал плечами.

- Неважно. Если вы с Деннисом хотите этого...

Она покачала головой, прервав его.

- Конечно, хотим, но уверен ли ты, что ты этого хочешь? Давай
подождем немного, пока твои дела не наладятся.

Он с удивлением посмотрел на нее, но кивнул, и на этот раз посещение
прошло вполне по-дружески.

Он хотел бы сказать то же и об остальной части уик-энда. Ему пришлось
непрерывно изобретать уклонения от еды и отвечать на вопросы, почему он
так похудел и что собирается делать. Возвращение в Сан-Франциско было для
него огромным облегчением.

К несчастью, облегчение это он чувствовал недолго. Гарри, чувствуя
себя лучше с каждым днем, начал приставать к нему во время ежедневных
посещений.

- Канзас? Что ты собираешься делать в Канзасе? Послушай, Мик-сан,
тебе нужно вернуться в департамент. Там твое место.

Только Лин не говорила с ним на эту тему, она спокойно помогла ему
сдать в поднаем квартиру, продать ненужные вещи, уложить то, что он не
собирался брать с собой, купить новую одежду вместо той, что стала велика.
Она ничего не говорила до того самого дня, как помогала ему упаковывать
вещи в машине. Когда он закрыл багажник, она сказала:

- Не знаю, что с тобой случилось. Хотела бы знать, чтобы помочь. Я
спросила у "Я Чинг" совета о тебе. Хочешь послушать в последний раз?

Он с улыбкой прислонился к машине.

- И что сказал мудрец?

- Гексаграмма номер двенадцать: "Остановка". В ней говорится, что
прервалась связь между небом и землей и все застыло.

Он прикусил губу. По отношению к нему это справедливо.

- Верх взяло зло, но не отказывайся от своих принципов. Во второй и
четвертой частях гексаграммы линии изменения: они говорят, что сильный
человек страдает от остановки, но, готовый страдать, он обеспечивает
победу своих принципов. Но, чтобы восстановить порядок, нужно действовать,
обладая законной властью. Если восстанавливать справедливость,
руководствуясь только собственными суждениями, неизбежно придешь к ошибке
и поражению.

Гаррет спокойно слушал.

- Что еще? Изменение привело к новой гексаграмме?

- Вторая гексаграмма номер пятьдесят девять: "Рассеивание". - Она
улыбнулась. - Она обещает успех, после путешествия и, конечно, упорства.
Упорствуй, Гаррет, и будь верен себе. И не забывай нас.

Он крепко обнял ее и обещал давать о себе знать. Лин, Гарри,
Сан-Франциско и его семья казались так далеко от этих канзасских равнин,
что могли принадлежать другой жизни, но "Я Чинг" остался с ним. Упорствуй.
Что ж, он будет упорствовать до конца земли и времени... сколько бы ни
понадобилось времени, чтобы отыскать Лейн. Его беспокоила угроза
поражения, если он сам себя назначит судьей. Но ведь он себя не делает
судьей. Он только намерен найти ее и доставить в Сан-Франциско.

Дорога вступила в Диксон. Задав несколько вопросов, Гаррет наконец
нашел школу. Когда он выходил из машины у маленького здания, его поразил
теплый ветер. В нем было что-то похожее на морской бриз: та же агрессивная
дикость, то же презрение к земле и всему, что по ней ползает. Ветер принес
с собой запахи свежеполитой травы и пыльной земли, подтолкнул его к
ступенькам здания.

Он нашел помещение администрации - маленький шкаф для щеток с
надписью "Администрация" на матовом стекле двери, и директора, мистера
Чарлза Йодера. Йодер с интересом выслушал его рассказ.

- Люди все больше и больше интересуются своим происхождением. Был бы