промасленной кобуры) в свое время принадлежали стрелку; кобура тогда
висела у его правого бедра. В последние пять недель немало времени у
Роланда ушло на то, чтобы понять: больше ей там не висеть никогда. Спасибо
чудовищным омарам, теперь он окончательно и бесповоротно стал левшой.
чтобы я стреляла, или будем просто сидеть и слушать вороний концерт?
пальчики напряжения, и подумал, что в подобные минуты, вероятно, даже
внешне угрюмый, неприветливый и деланно-грозный Корт ощущал нечто весьма
схожее. Роланду хотелось, чтобы Сюзанна стреляла хорошо... ему _н_у_ж_н_о
было, чтобы она хорошо стреляла. Однако показывать, как сильно он этого
хочет, как остро в этом нуждается, было нельзя; это могло бы привести к
катастрофе.
улыбка растаяла, а красивое темное лицо стало серьезным. И вновь стрелок
услышал, как с губ Сюзанны, обретая в ее устах новизну, слетают старые
вопросы и ответы. Как естественно они звучали... и вместе с тем - как
странно и страшно:
малюпусенькие _к_а_м_е_ш_к_и_.
полагала, что Роланд придет в раздражение, возможно, даже рассердится.
Роланд, однако, в свое время сам побывал в теперешнем положении Сюзанны и
не забыл, что ученики отличаются неуживчивостью и горячностью, что они
самонадеянны и способны укусить в самый неподходящий момент... а еще он
открыл в себе неожиданный талант. Он умел учить. Более того, ему
н_р_а_в_и_л_о_с_ь_ учить, и время от времени он ловил себя на том, что
гадает, не справедливо ли это и в отношении Корта. Ему думалось, что
справедливо.
спиной. Какая-то частица сознания Роланда отметила, что эти новые крики
звучали скорее обеспокоенно, чем просто сварливо; птицы галдели так, будто
их вспугнули во время кормежки. Однако раздумывать над тем, что распугало
стаю ворон, Роланду было недосуг, у него имелся более важный предмет для
размышлений, и он просто отправил полученную информацию в архив, вновь
сосредоточив все свое внимание на Сюзанне. Поступить с учеником иначе -
значило напроситься на второй, менее игривый укус. С кого тогда следовало
бы спрашивать? С кого, как не с учителя? Разве не учил он Сюзанну больно
кусаться? Разве не учил он этому их _о_б_о_и_х_? Сорвите со стрелка
доспехи считанных суровых строк обряда, заглушите стальной перезвон
немногих ритуальных вопросов и ответов, и не в том ли окажется его суть?
Разве не окажется он (или она) всего лишь человеком-соколом, выученным
клевать по команде?
поняла, что стрелок - по крайней мере, _п_о_к_а_ - не вспылит, как бывало
порой, когда она выказывала нерасторопность или непокорность, в ее глаза
вернулся глумливый блеск солнца на стали, ассоциировавшийся у Роланда с
Деттой Уокер.
подумал, что, если позволить, это добродушное подтрунивание превратится в
злую издевку. Сюзанна была напряжена, взвинчена и наполовину выпустила
когти из мягких лап.
губы вновь начинали складываться в улыбку, но в улыбке этой не было ни
мягкости, ни веселья. - Сюзанна, ты помнишь _к_о_б_е_л_е_й
б_е_л_о_ж_о_п_ы_х_?
тобой и с твоими друзьями?
глаза потускнели, в них появилось угрюмое выражение. Роланд терпеть не
мог, когда она так смотрела, что, впрочем, вовсе не мешало ему чувствовать
одобрение: это был _н_а_д_л_е_ж_а_щ_и_й_ взгляд; взгляд, говоривший о том,
что растопка горит хорошо и скоро огонь перекинется на поленья.
дочь Алисы Уокер Холмс. Не _т_е_п_е_р_е_ш_н_я_я_ ты - ты _п_р_е_ж_н_я_я_.
Помнишь пожарные шланги, Сюзанна? А золотые зубы помнишь - ты увидела их,
когда тебя и твоих друзей с хохотом поливали из брандспойтов в Оксфорде -
помнишь, как сверкали эти зубы?
Эдди и об этом, и о многом другом. Стрелок понимал не все, но слушал
внимательно. И запоминал. В конце концов, боль - орудие. Иногда самое
лучшее орудие.
вспоминала всякую мерзость?
Аллена, какими те делались, когда добряка Аллена наконец удавалось вывести
из себя.
заперли тебя в камере, предоставив тебе обмараться. Люди с дубинками и
собаками. Люди, которые обзывали тебя черномазой п..дой.
который сказал, что предпочитает проверить, не запихала ли ты что-нибудь
себе в задницу. Вот тот, что обозвал тебя шимпанзе в пятисотдолларовом
платье. Вот тот, который все водил и водил дубинкой по спицам колес твоего
кресла, покуда тебе не начало казаться, что этот звук сведет тебя с ума.
Вот тот, который обозвал твоего друга Леона _к_р_а_с_н_ы_м
п_и_д_о_р_о_м_. А вот этот, последний, Сюзанна, - это Джек Морт. Вот они.
Эти камни. _Э_т_и _л_ю_д_и_.
грузом пуль поднималась и опускалась быстрыми короткими толчками. На
Роланда она уже не смотрела; ее взгляд был устремлен на пестревшие
крапинками слюды обломки камня. Позади, в некотором отдалении, с треском
повалилось дерево. К нестройному вороньему хору в небе добавились новые
голоса. С головой уйдя в игру, которая перестала быть игрой, ни стрелок,
ни женщина этого не заметили.
подлокотнике инвалидного кресла едва заметно дрожала, как мотор,
работающий вхолостую.
своего отца.
ВСЕХ!
и рукояткой шестизарядного револьвера Роланда. Секунда - и револьвер был
выхвачен; левая рука молодой женщины пошла вниз, взводя курок неуловимо
быстрыми движениями, мягкими и бархатисто-легкими, как взмахи трепещущего
крылышка колибри. Над долиной глухо прогрохотали шесть выстрелов, и пять
из шести каменных обломков, выставленных на валуне, в мгновение ока
перестали существовать.
Сюзанна не заговаривали и словно бы даже не дышали. Безмолвствовало (по
крайней мере, пока) и воронье. Стрелок нарушил молчание двумя
невыразительными, но странно категоричными словами:
впервые. От дула поднималась тонкая струйка дыма - абсолютно прямая в
безветренной тиши. Молодая женщина медленно вернула револьвер в кобуру под
грудью.
промазала.
камня. Мельком взглянул на него и перебросил Сюзанне.
оставалась подле убранного в кобуру револьвера. Сюзанна стреляла лучше и
свободнее Эдди, но именно этот урок усвоила не так быстро, как он. Будь
она с ними во время перестрелки в ночном клубе у Балазара, возможно, это
произошло бы быстрее. Роланд видел: теперь она наконец учится и этому.
Мурич Виктор
Распопов Дмитрий
Шилова Юлия
Свержин Владимир
Лукин Евгений
Никитин Юрий