Эдди. Взгляд его туманили слезы ярости.
боишься узнать, что _н_е _с_п_о_с_о_б_е_н_ ее закончить. Ты боишься
спуститься к камням - но тебя страшит не то, что может произойти, едва ты
войдешь в круг. Тебя страшит то, что может _н_е_ произойти. Не большой мир
пугает тебя, Эдди, нет. Тебя пугает маленький мирок, заключенный в тебе
самом. Ты забыл лик своего отца. Ну так смелее. Пристрели меня, если
посмеешь. Надоело слушать, как ты нюнишь.
понимаешь? Не понимаешь, что _с_а_м _з_а_с_т_а_в_л_я_е_ш_ь_ его стрелять?
посмотрел на Эдди. Изборожденное глубокими морщинами лицо было суровым. -
Друг мой, ты вышел из тени героина, ты вышел из тени брата - выйди же из
своей тени, если посмеешь. Выйди сейчас. Выйди - или пристрели меня и
п_о_к_о_н_ч_и_ с _э_т_и_м_.
завершится здесь же, на высоком гребне холма, под безоблачным летним
небом, где на горизонте смутно обозначились синие призрачные городские
шпили. Потом у Эдди задергалась щека. Решительно сжатые губы обмякли,
задрожали. Рука соскользнула с сандаловой рукоятки револьвера. Грудь
заходила толчками - раз... другой... третий. Рот приоткрылся. Нетвердо
ступая, Эдди пошел на Роланда, и все отчаяние, весь ужас молодого человека
излились в одном стонущем вопле:
Роланд, _м_н_е _с_т_р_а_ш_н_о_!
придержал подле себя. От Эдди пахло потом и грязью, слезами и ужасом.
Сюзанне. Бессильно свесив голову, Эдди рухнул на колени возле ее кресла.
Сюзанна положила руку юноше на затылок, притиснула его голову к своему
бедру и с горечью сказала Роланду: "Иногда, белый масса, я тебя ненавижу".
веки, щека покоится на бедре Сюзанны. Олицетворение страдания. Роланд
пересилил засасывающую мучительную усталость, рождавшую невольное желание
прервать сию прелестную беседу с тем, чтобы завершить ее в другой раз.
Коль скоро Эдди не ошибается, никакого другого раза _н_е _б_у_д_е_т_.
Джейк вот-вот сделает решающий ход. Эдди же избран помочь мальчику прийти
в этот мир, и, если он еще не готов стать повитухой, Джейк в миг своего
вступления в новую жизнь непременно погибнет, как неминуемо обречен
задохнуться младенец, если с началом схваток пуповина обовьет ему шею.
дальше будет сидеть на земле, пряча лицо в бабьей юбке. Если так, все
пропало... но и это было _к_а_. Потом Эдди медленно встал. Пусть плохо (он
стоял, весь поникший: ссутуленные плечи, безвольно повисшие руки,
понуренная голова, волосы занавесили лицо), но все-таки встал. Почин был
сделан.
сильно я ни страдал. - Роланд стиснул в кулаке кожаный шнурок и рванул
так, что тот лопнул. Стрелок протянул Эдди ключ. Эдди потянулся к нему,
будто во сне, но Роланд не спешил разжимать пальцы. - Ты берешься сделать
то, что надобно сделать?
больно ранившее Роланду сердце. Стрелку казалось, он знает, что: здесь, в
окружении их троих, в муках испускали дух последние остатки детства Эдди.
Их нельзя было увидеть, но Роланду слышались жалобные слабеющие крики. Он
постарался замкнуть для них свой слух.
точно давнишний счет забулдыги в пивной; все ближе день, когда придется
подбить сумму долга. Как я стану расплачиваться?"
ответил он. - Что были б мы без страха? Бешеные псы с пеною на мордах, с
засыхающим на поджилках дерьмом.
забрал - все, что у меня было, подчистую! Да нет, даже больше - я ведь все
ж таки извинился! ДАК КАКОГО ДЬЯВОЛА ТЕБЕ ЕЩЕ ОТ МЕНЯ НАДО?
молча глядел Эдди в глаза. Зеленую ширь равнины, сизый речной плес
заливало солнце; вызолоченные угасающим летним днем просторы огласил
далекий вороний крик.
посмотрел на стрелка. Роланд понял: то, что умирало при них на этом клочке
земли, наконец испустило дух. Вот так. Здесь, на солнечном, открытом всем
ветрам гребне холма, где обрывалось все и вся, оно исчезло навсегда. - Я
забыл лик своего отца, стрелок... и молю о прощении.
назначило нести его.
твой видит тебя преотлично... любит тебя преизрядно... равно и я.
досыхали слезы.
продолговатого холма к раскинувшейся у подножия равнине.
погребков, где старухи с недоверчивыми лицами помешивали картошку и мяли
помидоры. Лямки ранца натерли кожу под мышками, ноги болели. Он прошел под
цифровым термометром; табло извещало: двадцать девять с половиной
градусов. Джейку казалось, что все сорок.
заинтересовался садовым инвентарем, выставленным в витрине хозяйственного
магазина. Он проводил внимательным взглядом промелькнувшее в стекле
черно-белое отражение и сдвинулся с места только тогда, когда оно исчезло.
разыскивает, - мальчик в зеленой косынке и желтой футболке с надписью "В
МЕЖЗЕМЕЛЬЕ НЕ СОСКУЧИШЬСЯ" - где-то рядом... ну и что? Парнишка все равно
оставался для него иголкой в стоге сена под названием Бруклин.
рисунков, сделанных красками-аэрозолями. В основном это были имена -
"ЭЛЬ-ТЬЯНТЕ 91", "МОЛНИЯ ГОНСАЛЕС", "МАЙК-ГРУЗОВИК" - но местами
попадались словечки и девизы, оброненные для людей понимающих. Две таких
надписи приковали к себе взгляд Джейка.
ветрами до тускло-розового оттенка, того самого, что и роза на пустыре,
где прежде стояли "Деликатесы от Тома и Джерри". Пониже темно-синим, почти
черным, кто-то написал следующую странную вещь:
но слова завораживали, не давали двинуться с места, словно взгляд змеи,
который, как принято считать, гипнотизирует птиц. Наконец мальчик медленно
двинулся дальше, погруженный в свои мысли. Время подходило к половине
третьего; тени уже начинали расти.
узловатую трость, тот медленно брел по улице, стараясь держаться в тени.
За толстыми стеклами очков, будто пара непомерно крупных куриных яиц,
плавали карие глаза.
слыша себя.
места под названием "Академия Марки"? - Это было полнейшее безумие, но
ничего другого Джейк придумать не сумел.
не вполне здоровым интересом маразматика.
борода.
ходит в "Академию Марки", вот и все. Извините, что побеспокоил.
Конюшевский Владислав
Афанасьев Роман
Шилова Юлия
Посняков Андрей
Флинт Эрик
Суворов Виктор