Чтение 59–й страницы книги ~Бесплодные земли~

опрокинулся на спину.

Через улицу от Особняка, в дверях магазинчика, где торговали
подержанными бытовыми приборами, стояли две женщины. Та, что постарше,
была хозяйка лавчонки, та, что помоложе, ее клиентка, в ту минуту, когда
послышался грохот рушащихся стен и треск ломающихся балок, - единственная.
Теперь они бессознательно схватились друг за дружку, обнялись и замерли,
дрожа, как дети, заслышавшие в темноте непонятный шум.

Поодаль, разинув рот и позабыв про тележку с бейсбольным снаряжением,
на Особняк глазели трое мальчишек, направлявшихся на стадион "Лиги юниоров
Голландского Холма". В бровку тротуара ткнулся носом фургон доставки, из
него вылез шофер - посмотреть. Испуганно озираясь, появились сперва хозяин
продовольственного магазина "У Генри на углу", потом владелец пивной
"Голландский холм".

Земля задрожала, и по мостовой Райнхолд-стрит от тротуара к тротуару
веером побежали тоненькие трещинки.

- Землетрясение, что ли? - крикнул шофер женщинам, стоявшим у дверей
комиссионного магазинчика, однако ответа дожидаться не стал. Одним прыжком
очутившись за баранкой своего фургона, он быстро покатил прочь, выскочив
на встречную полосу, чтобы держаться подальше от развалюхи, эпицентра
катаклизма.

Казалось, стены дома дружно прогибаются внутрь. Доски лопались,
отскакивали от фасада и дождем сыпались во двор. С крыши серо-черными
грязными водопадами низвергалась черепица. Послышалось оглушительное,
рвущее барабанные перепонки "крак!", и Особняк сверху донизу рассекла
длинная ломаная трещина, в которой исчезла дверь. Дом пожирал сам себя.

Женщина помоложе вдруг решительно освободилась из объятий старшей и
со словами "ну, мне тут делать нечего!", не оглядываясь, припустила по
улице.

Пальцы мальчика сжали серебряный ключ, и в тот же миг, откидывая со
лба Джейка пряди потных волос, в коридор дохнул горячий нездешний ветер.
На неком подсознательном уровне мальчик наконец понял, что такое этот дом
и что происходит. В доме не просто был привратник, дом _с_а_м_ был
привратником - каждая досочка, каждая чешуйка черепицы, каждый карниз и
каждый подоконник - и сейчас он спешил за незваным гостем, на ходу обретая
некое наудачу слепленное из разных кусков подобие своего истинного
обличья. Он намеревался поймать Джейка раньше, чем тот сумеет
воспользоваться ключом. За исполинской белой головой и горбатой глыбой
плеча мальчик видел, как доски, черепица, провода, осколки стекла, даже
входная дверь и сломанные перила летят по главному коридору в бальный зал
и пристают к громоздящейся там нескладной фигуре, неотвратимо приближая
завершающий миг творенья - рождение урода, который и сейчас уже старался
схватить Джейка невообразимой ручищей.

Тут Джейк выдернул из отверстия в полу свою собственную руку и
увидел, что ее облепили громадные неповоротливые жуки. Он шлепнул ладонью
по стене, чтобы сбить копошащихся насекомых, и вскрикнул - стена сперва
расступилась, а затем попыталась сомкнуться вокруг его запястья. В
последнюю секунду Джейк вырвал руку и воткнул серебряный ключ в серебряную
скважину.

Штукатурник снова взревел, но его рев тотчас потонул в стройных
мелодичных кликах. Джейк узнал это многоголосье: его он слышал на пустыре,
но тогда голоса звучали тихо, словно сквозь дрему. Теперь это был
несомненный клич торжества. Мальчик вновь исполнился уже изведанной
однажды безграничной, непоколебимой уверенности. На этот раз он не
сомневался, что не разочаруется. Он услышал голос, и никакие иные
подтверждения не требовались: это был голос розы.

Тусклый свет, проникавший из прихожей, заслонила штукатурная рука.
Вырвав вторую створку раздвижной двери, она протиснулась в коридор. Поверх
руки, не сводя с Джейка глаз, в просвет с маху вдвинулась физиономия.
Рука, шевеля пальцами, как огромный паук - лапами, поползла к мальчику.

Джейк повернул ключ и почувствовал, как от кисти к плечу стремительно
прокатилась силовая волна. Он услышал гулкий глухой щелчок - замок
открылся. Джейк схватился за ручку, повернул ее и рванул дверь. Дверь
распахнулась. Увидев, что за ней, мальчик издал крик ужаса и смятения.

Сверху донизу и от края до края дверной проем был забит землей. Из
нее, словно пучки проводов, высовывались корни. По повторяющему очертания
двери земляному прямоугольнику ползали черви, сконфуженные, казалось, не
меньше Джейка. Одни ныряли обратно в толщу дерна, другие все ползали,
словно никак не могли взять в толк, куда подевалась земля, которая только
что была под ними. Один червяк упал Джейку на кроссовку.

Из повторявшего контур замочной скважины отверстия в земле Джейку на
рубашку упало пятнышко мутного белого дневного света. За отверстием, такой
близкий и такой недосягаемый, слышался шум дождя и глухие раскаты грома в
открытом небе. Потом замочную скважину тоже что-то заслонило, и
исполинские белые пальцы схватили Джейка за ногу пониже колена.

Роланд бросил шкуру, вскочил и бегом кинулся к Сюзанне. Он подхватил
ее под мышки и бережно и осторожно - так бережно и осторожно, как только
мог - потащил через круговину туда, где, не чувствуя жгучих укусов градин,
припал к земле Эдди.

- Отпустишь его, когда я скажу, Сюзанна! - крикнул Роланд. - Ясно?
К_о_г_д_а_ я _с_к_а_ж_у_!

Ничего этого Эдди не видел и не слышал. Он слышал только слабый
отчаянный крик Джейка, несущийся из-за двери.

Пришло время воспользоваться ключом.

Он вытащил ключ из-за пазухи, вставил в нарисованную замочную
скважину и попытался повернуть. Ключ поворачиваться не желал. Ни на
миллиметр. Эдди поднял голову и, не замечая ледяных горошин, которые
яростно застучали по лицу, оставляя на лбу, на щеках, на губах вмятины и
красные пятна, взвыл:

- НЕТ! О БОЖЕ, ПРОШУ ТЕБЯ! НЕТ!

Но ответа от Всевышнего не получил; лишь в небе, где стремительно
бежали вперегонки тучи, блеснула молния да опять, в который уж раз, грянул
гром.

Джейк подпрыгнул, ухватился за цепь висевшей над ним лампы и вырвался
из цепких пальцев привратника. Он качнулся назад, оттолкнулся от плотно
утрамбованной земли в проеме двери, и, как Тарзан на лиане, поджав ноги,
устремился вперед. Подлетая к норовящей схватить его огромной руке, Джейк
резко выбросил ноги вперед. Штукатурка разлетелась на куски, обнажив
грубые сочленения деревянного каркаса. Штукатурник взревел. Сквозь этот
вопль, в котором звучала голодная ярость, Джейк разобрал иные звуки: весь
Особняк рушился, как дом в рассказе Эдгара Аллана По.

Мальчик откачнулся на цепи назад, налетел на стену спрессованной
земли, блокировавшей дверной проем, и опять полетел вперед. Рука
потянулась вверх, к нему, и мальчик неистово забрыкался, делая ногами
"ножницы". Деревянные пальцы сомкнулись, что-то больно укололо ступню
Джейка. Обратно парнишка унесся без одной кроссовки.

Джейк попытался перехватить цепь повыше. Это ему удалось, и мальчик,
как по канату, полез к потолку. Наверху что-то глухо стукнуло, затрещало;
на запрокинутое взмокшее лицо Джейка посыпалась мелкая известковая пыль.
Потолок начал проседать, звено за звеном стравливая цепь. Из конца
коридора донесся глухой протяжный хруст - Штукатурник наконец протиснул в
отверстие хищную голодную физиономию.

С пронзительным воплем Джейк беспомощно качнулся ему навстречу.

Паника и ужас Эдди вдруг прошли. Юношу облек плащ ледяного
спокойствия - плащ, многажды ношенный Роландом Галаадским; единственная
броня, какой располагал истинный стрелок... единственная, в какой истинный
стрелок нуждался. В тот же миг в мозгу у Эдди заговорил некий голос. Вот
уже три месяца молодого человека неотступно преследовали подобные голоса -
голос матери, голос Роланда и, конечно, голос Генри. Однако в том голосе,
что звучал в ушах у Эдди сейчас, юноша с облегчением распознал свой
собственный, наконец-то бесстрастный, бесстрашный и рассудительный.

"Ты видел очертания ключа в огне и вновь, в дереве, и оба раза -
превосходно. Но затем надел на глаза повязку страха и ослеп. Сними ее.
Сними и посмотри еще раз. Может быть, и сейчас еще не слишком поздно".

Эдди смутно сознавал, что стрелок угрюмо, в упор смотрит на него; что
Сюзанна слабеющим, но по-прежнему дерзким голосом визгливо честит демона;