так ли? Далее если не любишь, все равно хочешь ее. Грустно, конечно, но она
любит твоего друга, а не тебя. А вот если ты придешь ко мне, все это сразу
перестанет тебя волновать. Так иди. Чего ты ждешь?
отсюда.
ссыпали порох из маленьких петард, которые два дня назад привез им Шими.
Ален опустился на колени, вытащил нож и, вырывая под ветками канавку, задом
пополз по тропе в каньон.
очень хорошо. Продолжай.
заулыбался и вернулся к прерванному занятию.
Аденом, заполняя канавку порохом из мешка, стараясь не обращать внимания на
назойливый "голос" червоточины. Нет, порох, пожалуй, не выдует, разве что
ураганным ветром. А вот если пойдет дождь, ветки не защитят. Если пойдет
дождь... Не думай об этом, приказал он себе. Это ка. Канавки по обе стороны
тропы они засыпали порохом за десять минут но обоим казалось, что времени
на это у них ушло гораздо больше. И лошади придерживались того же мнения.
Они били копытами, на всю длину натянув поводья, прижав уши к голове,
выкатив глаза. Катберт и Ален отвязали их, вскочили в седла. Катберту
показалось, что его конь дрожит как лист на ветру.
Висельников. Их поставили предельно близко к выпирающей из земли глыбе
песчаника, но солнце стояло в зените, и тени от скалы не хватало, чтобы
накрыть все цистерны.
направлялись назад, к "Полосе К", огибая Скалу Висельников по широкой дуге,
чтобы их не увидели. - Должно быть, они держат нас за слепых.
одно и то же. - Теперь, когда каньон Молнии остался далеко позади, его так
и распирало от облегчения. Неужели они собираются войти в каньон?
Действительно войти, оказаться в нескольких ярдах от этой проклятой лужи?
Он не мог в это поверить... и заставил себя напрочь забыть об этом, потому
что иначе пришлось бы поверить.
леса за каньоном. - Ты их видишь?
видел их хорошо.
смогут разглядеть?
Загнать туда малую часть - невелика польза.
глаза слезиться, но Катберт не видел в этом ничего плохого. Наоборот.
"Голос" червоточины, спасибо ветру, заметно ослабел. Еще немного, и он
пропадет полностью. Именно этого и не хватало Катберту для полного счастья.
канавках под сухими ветками и улыбнулся. - Но вот что я тебе скажу, Эл: они
точно узнают, что мы там побывали.
неделя перед Ярмаркой посвящалась политике. Влиятельные люди съезжались со
всех концов феода, одно совещание сменялось другим, подготавливая главное
событие - Форум феода, который по традиции проходил в день Жатвы. Сюзан
участвовала во всех этих мероприятиях, живое доказательство того, что у
мэра есть еще порох в пороховницах. Присутствовала и Олив, раз за разом
выпивая до дна чашу унижения. Они сидели по обе стороны стареющего петушка.
Сюзан наливала кофе. Олив раздавала пирожные. Обе с благодарностью
выслушивали хвалебные отзывы о качестве еды и напитков, к приготовлению
которых они не имели ни малейшего отношения.
несчастной Олив. Да, не судьба ее мужу лежать в одной постели с дочерью
Пата Дельгадо... но сэй Торин этого не знала, а Сюзан ничего не могла ей
сказать. Когда же боковым зрением она видела жену мэра, ей вспоминались
слова Роланда, произнесенные им на Спуске: "На мгновение я подумал, что она
- моя мать". Но в этом-то и состояла проблема, не правда ли? Олив Торин не
могла стать матерью. Отсюда и та ужасная ситуация, в которой оказались и
она сама, и Сюзан.
мэра она смогла вырваться лишь за три дня до праздника Жатвы. Отсидев на
последнем в тот день совещании, скинув Розовое платье с аппликацией (как
она его ненавидела! Как она ненавидела все платья!). Сюзан торопливо надела
джинсы, рубашку и полушубок. Заплетать волосы в косы времени не было, ее
ждали на чаепитии у мэра, но Мария завязала их в узел, и Сюзан помчалась к
дому, который вскорости собиралась покинуть навсегда.
который ее отец использовал как кабинет, но сначала она вошла в дом и
услышала то, что и рассчитывала услышать: сладкое посапывание тети Корд.
Оно и к лучшему.
конюшню, прикрывая лицо от пыли, которую гнал по двору ветер. В огороде
громыхало пугало, поставленное теткой.
рыканием, и она разделила кусок хлеба между ними. Большая часть досталась
Фелиции, потому что в Привходящий мир Сюзан решила отправиться на Пилоне.
душевной боли, которую и испытала, отодвинув засов и переступив порог.
Узкие окна затянула паутина, но они пропускали достаточно света - день
опять выдался безоблачным, - чтобы она увидела лежащую в пепельнице трубку,
красную, его любимую, которую он всегда курил, если ему было о чем
подумать. На спинке стула лежала сетка. Пат, должно быть, чинил ее при
свете газового рожка, потом отложил, решив, что доделает начатое завтра...
но змея выскочила из-под копыт Пены, и завтра для Пата Дельгадо уже не
наступило.
полосы в слое пыли. Села на стул, послушала, как он скрипит под ней (точно
так же он скрипел и под ним), пододвинулась на самый краешек. Следующие
пять минут она сидела и плакала, закрыв лицо руками, как случалось в
детстве. Только теперь не было Большого Пата, который подошел бы к ней,
усадил на колени и целовал бы в чувствительное местечко под подбородком
(особенно чувствительное к щеточке усов над его верхней губой), пока слезы
не перешли бы в смех. Время - лицо на воде, на этот раз - лицо ее отца.
стола. Нашла другие трубки (многие с изжеванными мундштуками), шляпу, одну
из своих кукол (со сломанной рукой, которую Пат так и не успел починить),
перьевые ручки, маленькую фляжку, пустую, но с характерным запахом виски. В
нижнем увидела две шпоры, одну с отломанным колесиком. Догадалась, что в
день смерти именно эти шпоры были на его сапогах.
нет, ответил тогда Роланд. Он мертв.
Перед ее мысленным взором возникла Океанская Пена. Вот она встает на дыбы,
сбрасывает отца (одна шпора цепляется за стремя, колесико отламывается), ее
ведет вбок, и она падает на него. Это Сюзан легко представила себе, но не
увидела змею, о которой рассказал им Френ Ленджилл. Не увидела, и все.
стола. На ней стояли гроссбухи в кожаных переплетах, бесценное сокровище
для общества, утерявшего секрет изготовления бумаги. Ее отец почти тридцать
лет был главным конюхом феода, и на полке стояли книги, в которые он
записывал родословную лошадей.
даже обрадовалась, когда у нее вновь защемило сердце при виде знакомого
почерка.
серьезно. Такой аккуратный. Такой дотошный. Такой...
хотя до этого самого мгновения не очень-то представляла себе, а что именно
привело ее в эту маленькую комнатушку. Последние исписанные страницы
Лондон Джек
Сапковский Анджей
Суворов Виктор
Березин Федор
Березин Федор
Зыков Виталий