немногих толковых мыслей Хокстеттера. - Тебе аппендикс вырезали?
так что он чуть концы не отдал. Мы ведь жили в резервации, и белым бы-
ло наплевать, живые мы или подохли. У брата была температура чуть не
105 по Фаренгейту, он уже ничего не соображал, ругался по-черному и
разговаривал не поймешь с кем. Принял нашего отца за ангела смерти,
который пришел, чтобы его унести, - представляешь, схватил нож со сто-
ла - и на родного отца... Разве я тебе не рассказывал?
от ужаса. - Хотел зарезать?
но, он не отвечал за свои действия. Это все высокая температура. Когда
человек в бреду, он может что угодно сказать или сделать. Что угодно.
там...
лесса, той самой, которая год назад покоробила Кэпа. - Это как нау-
чишься ходить в уборную. Когда научишься, как бы ни хотелось, - все
равно дотерпишь. У больных в бреду вся постель бывает мокрая от пота,
но чтобы обмочиться - такое случается редко.
чего уж там...
и тебе не о чем волноваться. Черт заперт в коробочку. Но сначала нужно
тренироваться и еще раз тренироваться. Как ты училась завязывать шнур-
ки или выводить буквы в детском саду.
Прости, Чарли. В следующий раз прикушу свой длинный язык.
три или четыре дня, она успела хорошенько обдумать его построения...
и, похоже, нашла в них один изъян.
я еще зажигала, и еще, и еще. Если бы ты знал, как они за нами гоня-
лись! Они не отвяжутся) Сначала, скажут, маленький костер, потом боль-
ше, потом еще больше, потом... Я боюсь... боюсь!
были у нее отточены до совершенства. Интересно, что сказал бы Хокстет-
тер, узнай он, что Чарли Макги в двух словах сформулировала их тща-
тельно разработанный сверхсекретный план. Все их отчеты, посвященные
Чарли, поднимали вопрос о том, что пирокинез был лишь одним, пускай
главным ее псионическим даром, - к числу прочих Рэйнберд относил инту-
ицию. Ее отец несколько раз повторил, что Чарли знала о приближении
агентов - Эла Стейновица и прочих - к ферме Мэндерсов, знала задолго
до того, как их увидела. Есть от чего хвост прижать. Если в один прек-
расный день ее интуиция обратится на его, Джона, личность... говорят,
никакой ад не сравнится с оскорбленной женщиной, а Чарли, обладай она
хоть половиной тех способностей, которые он в ней подозревал, вполне
способна устроить ад, во всяком случае его точную копию. И тогда ему
станет очень жарко. Что ж, это добавляло остроты в его будни - что-то
в последнее время они пресноваты.
даром.
вот что. Ты мне вроде дочки. Как подумаю, что они тебя держат в этой
клетке, к отцу не пускают, не разрешают гулять, играть, как другим де-
вочкам... меня аж зло берет.
Тебе останется только время от времени дергать за ниточки.
Может, и в Лонгмонт свозят купить чего-нибудь.
другими ребятами. Увидишь...
добрый дядя уборщик окажется слишком добрым, чтобы поверить в непод-
дельность его доброты. Рэйнберд не передал Энди Макти ни единой запис-
ки. Хокстеттер посчитал, что игра не стоит свеч, и хотя его соображе-
ния Рэйнберд обычно в грош не ставил, на этот раз пришлось согласить-
ся.
что на кухне нет "жучков" и можно шепотом говорить на любые темы, и
другое - потчевать этими сказками ее отца, путь даже смурного от нар-
котиков. Может статься, не настолько уж он смурной, чтобы не сообра-
зить, какую игру они затеяли с Чарли, поскольку испокон веку полиция
прибегает к этой игре в доброго и злого следователя, когда ей надо
расколоть преступника.
отцу, а заодно и другие легенды. Да, он видел Энди, и довольно часто,
но исключительно на экране монитора. Да, Энди участвует в серии тес-
тов, но он давно выхолощен, он не сумел бы внушить даже ребенку, что
кукурузные хлопья - это вкусно. Энди превратился в большой толстый
ноль, для которого не существует даже собственной дочери - ничего,
кроме ящика и очередной таблетки. Если бы она увидела, что они с ним
сделали, она бы окончательно замкнулась, а ведь Рэйнберд ее уже почти
открыл. Да она сейчас сама рада обманываться. Поэтому все что угодно,
только не это. Чарли Макги никогда не увидит отца. Рэйнберд подозре-
вал, что Кэп уже готов отправить Макги на Маун, за колючую проволоку,
благо свой самолет под рукой. Но об этом ей знать совсем уж ни к чему.
ведь их козырная карта в игре с тобой. Но если ты вдруг скажешь -
стоп, никаких больше экспериментов, пока я не увижу папу... - Фраза
повисла в воздухе. Соблазнительная приманка. Правда, насаженная на
острый крючок и к тому же отравленная, но в таких тонкостях эта храб-
рая маленькая рыбка не разбиралась.
Тогда.
конкретный повод, скорее интуиция подсказала, что с советами ему уже
нечего соваться. Сейчас больше пристала роль смиренника - так Братец
Кролик смиренно упрашивал Братца Лиса не бросать его в терновник.
Чарли с преувеличенным интересом рылась в недрах открытого холодильни-
ка. Она стояла нога за ногу, так, что видна была нежно-розовая пятка,
в этой позе было что-то от уже зрелого детства, что-то почти девичес-
кое и все же ангельскиневинное. Он опять почувствовал прилив нежности.
Чарли повернула к нему голову. Конский хвостик лег на плечо.
не знаю, как взять ссуду в банке, не то что...
Хокстеттера. С дипломом.
будет осторожна. И заставит их тоже быть осторожными, если они сами
не примут мер. Ее личико, осунувшееся и бледненькое, исказила
страдальческая гримаса.
твою дудку. Слышишь, Чарли? Ты им показала, что умеешь быть жесткой. И
сейчас не давай слабину. Не то они сразу возьмут тебя в оборот. Будь
жесткой. Понимаешь, о чем я?
ром. - Он вдруг ссутулился. Огонь потух в глазу. Всякий раз, когда он
становился таким вот подавленным и разнесчастным, это было для нее
тяжким зрелищем. - Не позволяй им обращаться с собой так, как обраща-
лись со мной. Я отдал за свою страну четыре года жизни и вот этот
глаз. Полгода я просидел в земляной яме, погибал от лихорадки, ел на-
секомых, весь завшивел, задыхался в собственном дерьме. А когда я вер-
нулся домой, мне сказали: "Спасибо тебе, Джон", - и вручили швабру.
Сертаков Виталий
Володихин Дмитрий
Максимов Альберт
Суворов Виктор
Афанасьев Роман
Посняков Андрей